Курс лекций Москва 012 ббк 87. Р-94

«… Если, управляя народом, можно будет достичь такого поло- жения, когда исчезнут тяжкие преступления, а мельчайшие проступ- ки не будут оставаться незамеченными, то в государстве будет царить порядок, а коль в государстве порядок, оно непременно будет могу- чим. Если этот метод будет осуществлен лишь в одном государстве, порядок будет лишь внутри границ этого царства; если два государ- ства станут осуществлять этот [метод], то войска могут немного отдо-
хнуть; когда же этот метод будет распространен на всю Поднебесную, то будет восстановлена добродетель (чжи дэ фу ли 至德復立). Таков мой [метод] возврата к добродетели путем смертных казней и при-
мирения справедливости с насилием (цы у и сяо син чжи фань юй дэ эр и хэ юй бао е 此吾以效刑之反於德, 而義合於暴也)»¹³⁸.
Но не надо обманываться, думая, что, выставляя «добро- детель» как высшую ценность, к которой следует возвратиться, Шан Ян продолжает линию своих предшественников, говоривших о правлении с помощью «добродетели». Этот его пассаж только лучше высветляет своеобразие легизма. Если конфуцианцы и мо- исты в своей политической доктрине исходят из «добродетели» как действенного средства наведения порядка в государстве, то ле- гизм лишь ставит ее конечной целью, но метод прививания массам
«должного отношения к людям» видит прямо противоположный – не углубленным самокопанием, усердным изучением древности и несением в народ света культурности, но всеобщим террором и жестокостью с насилием.
В итоге к какому государству приведет такой метод государ- ственного управления?

«Порядок» легисты понимают уже несколько в ином ключе, чем моисты, конфуцианцы и прочие школы. Если в начальные периоды древнекитайской философии «спасти» Поднебесную значило принести в нее «мир», то в последующем, при усилении позиций легистов, взгляды на «порядок» постепенно стали сме- щаться в сторону политической унификации. «Мир» как взаимное сосуществование дружественных народов и княжеств в достатке в
¹³⁷ Древнекитайская философия. С. 217.
¹³⁸ Там же. Т. 2. С. 223.
ситуации отсутствия войн уступал «единению», понятому как объ- единение всего Древнего Китая под властью единого правителя. Таким образом, «порядок» для легистов – это не «мир» и «богат- ство», но «сила» и «единство». Поэтому их метод нацелен на по- строение милитаристского государства, ориентированного на два занятия – земледелие и войну.
Будет ли оно богатым и будет ли оно хранить мир в стране? Такое государство будет богатым, поскольку, если оно не будет богатым, оно будет слабым. Но оно будет распоряжаться ресур- сами так, будто оно бедное (поскольку обратное – разбазарива- ние ресурсов и залог поражения). И «народ» его будет бедным (потому что богатство ведет к лени и распущенности, это один из пороков общества, наряду со стремлением беспечно жить на склоне лет, безумной тратой зерна, красивой одеждой, вкусной едой, роскошествованиями, пренебрежением службой и стяжа- тельством; все эти пороки подрывают безграничную власть го- сударства). В этом отличие легизма от других учений. В других учениях материальное довольство мыслилось достигаемым не собственно государством, но народом этого государства. Легизм разбил и этот стереотип. Вместо ленивого роскошествования, не- достойного «сурового» мужа, в народе надо проводить «четыре
трудности» (сы нань 四難), научающие народ повиновению го-
сударству – жестокие законы, наказания, а также (обязательные)
усердие в земледении и участие в войне.
Такое государство приведет в Поднебесную мир, но это будет мир, хранимый не по взаимной доброй воле (подпитываемой вза- имной добродетелью и «человеколюбием» правителей), но силой привитым единым «законом». Это будет не мир «единства в много- образии» различных княжеств, народов, стилей жизни, обычаев и ритуалов, но мир, построенный «под единую гребенку», где ина- комыслие и инаковость вообще преследуется и жестоко карается. Можно ли в таком случае назвать легистскую этико-политическую теорию разновидностью апологии тоталитаризма?
Все это напоминает тоталитарный «стиль» жизни, однако от современного тоталитаризма XX в. легистскую доктрину отлича- ют два пункта. В современном тоталитаризме часто наличествует фигура харизматического единого вождя, «большого брата», на которого фактически и завязана вся власть данного режима. В ле-
гизме «верховная» власть принадлежит не государю, а «закону» (пускай даже государь творит «закон», легисты постоянно под- черкивают, что закон должны неукоснительно и без исключений исполнять все, и особенно сам государь). Второй, намного более важный момент, свойственный тоталитаристическим учениям со- временности – идея сверхценной доктрины, общественно-полити- ческой идеологии, которая подобно своеобразной религии должна пронизывать все мировоззрение простых граждан тоталитарного государства (вспомним идею «нацизма» А.Гитлера и доктрину
«коммунизма» при сталинском режиме). Легисты не считают не- обходимым «индоктринировать» простых обывателей. Человек может верить во что хочет, пока он ведет себя сообразно «закону». Если он отступает от «закона», возвращать его на путь послушания
«закону» жесткой индоктринацией и промыванием мозгов тоже не требуется. Для этого достаточно общей атмосферы страха и суро- вых «наказаний». Легизму наплевать на личный мир человека, при контроле за ним он всецело полагается лишь на внешние методы.
Все это дает возможность назвать легизм только «квазитота- литаризмом», но в концепции жесткой государственной власти (именно государственной, а не власти правителя) и тотального контроля над народом (с помощью «закона») он среди всех китай- ских учений подошел к современному тоталитаризму насколько возможно близко.