…Убийство президента Кеннеди стало самым трагическим событием

Глава 20 
1 
Короче, потребовалась угроза атомной войны, чтобы вновь свести нас вместе…
Ну до чего романтично!
Ладно, может, и нет.
Дек Симмонс, мужчина, всегда берущий с собой в кино на грустный фильм
дополнительный носовой платок, горячо одобрил наше решение. Элли Докерти —
нет. Такова уж странная особенность, которую я подметил: женщины лучше хранят
секреты, но мужчинам легче с ними жить. Через неделю после завершения
Карибского ракетного кризиса Элли пригласила Сейди в свой кабинет и закрыла
дверь — дурной знак. Она не стала ходить вокруг да около, а в лоб спросила Сейди,
узнала ли та обо мне что-то такое, чего не знала раньше.
— Нет, — ответила Сейди.
— Но вы вновь начали встречаться.
— Да.
— Вы хоть знаете, где он живет?
— Нет, но у меня есть телефонный номер.
Элли закатила глаза, и кто бы поставил ей это в упрек?
— Он что-нибудь рассказал о своем прошлом? Был ли он раньше женат?
Потому что я уверена, что был.
Сейди молчала.
— Он не упомянул, что где-то бросил ребенка или двух? Потому что иногда
мужчины так поступают, а сделав это однажды, без малейшего колебания…
— Миз Элли, я могу вернуться в библиотеку? Я оставила за себя ученицу, и
пусть Элен очень ответственная, мне бы не хотелось…
— Идите, идите. — Элли махнула рукой в сторону двери.
— Я думала, Джордж вам 
нравится
. — Сейди поднялась.
— Нравится, — ответила Элли тоном, который Сейди расценила как
«нравился». — И он бы нравился мне еще больше — особенно за отношение к
вам, — если бы я знала его настоящее имя и что он задумал.
— Не спрашивай — и не услышишь, — ответила Сейди и направилась к двери.
— И что это должно означать?
— Что я его люблю. Что он спас мне жизнь. Что в ответ я могу отдать ему
только мое доверие, и именно так я и намерена поступить.
Миз Элли относилась к женщинам, привыкшим к тому, что последнее слово в
большинстве случаев остается за ними, но этот разговор стал исключением.

---

2 
Осенью и зимой наша жизнь шла по заведенному порядку. Я приезжал в Джоди
в пятницу во второй половине дня. Иногда по пути покупал букет в цветочном
магазине Раунд-Хилла. Иногда стригся в «Парикмахерской Джоди», животворном
источнике местных сплетен. Опять же, я привык стричь волосы коротко. Помнил,
что когда-то отращивал их такими длинными, что они падали на глаза, но никак не
мог вспомнить причину, заставлявшую терпеть подобное неудобство. Привыкнуть к
замене боксеров на плавки оказалось сложнее, однако через какое-то время яйца
перестали жаловаться на удушение.
Вечером в пятницу мы обычно ели в «Закусочной Эла», а потом шли на футбол.
Когда футбольный сезон закончился, переключились на баскетбол. Иногда к нам
присоединялся Дек в свитере футбольной команды. На груди было изображение
Брайана, сражающегося денхолмского льва.
Миз Элли — никогда.
Ее осуждение не мешало нам ездить в «Кэндлвуд бунгалос» после пятничных
игр. Ночь с субботы на воскресенье я обычно проводил там в одиночестве, а утром
присоединялся к Сейди на службе в Первой методистской церкви Джоди. Мы
пользовались одним псалтырем и пели многие строфы псалма «Приносите снопы»,
начинавшегося строкой: 
Сейте утром, сейте семена добра…
Мелодия и добрые
слова по-прежнему звучат у меня в голове.
После церкви мы обедали у нее дома, и я возвращался в Даллас. С каждым
разом поездка казалась мне все более долгой и нравилась все меньше. Наконец в
холодный декабрьский день, в моем «форде» сломался шатун, то есть автомобиль
однозначно дал понять, что выбранное направление движения — неправильное. Я
хотел его починить (этот кабриолет «санлайнер» — единственный автомобиль, в
который я влюбился), но механик «Авторемонта» в Кайлине сказал, что требуется
замена двигателя, а он не знает, где его взять.
Я залез в мой все еще толстый (скажем…