Г. В. Чернов Теория и практика синхронного перевода

новится особенно наглядной в свете экспериментальных работ* 
по изучению восприятия сложных синтаксических структур на ос­
нове «гипотезы глубины» американского лингвиста Виктора Инг­
ве.** При исследовании восприятия предложений разной степени 
сложности, которая рассчитывалась 1) по количеству слов в предло­
жении и 2) по глубине регрессивной структуры,*** в условиях вос­
приятия команд, подаваемых диспетчером аэропорта пилоту самоле­
та, был сделан вывод: «Наихудшим восприятие становится при мак­
симальной длине и... при максимальной глубине фразы».****
Если под «глубиной» фразы понимать, по Ингве, число граммати­
ческих «обязательств», которые берет на себя говорящий (при по­
рождении предложения The man hit the ball говорящий, произнеся 
определенный артикль The.., «берет два обязательства», то есть хра­
нит в оперативной памяти необходимость произнести ...m an... и 
глагольную группу), то для слушающего, очевидно, важно и еще 
одно обстоятельство: дистантность взаимосвязанных синтаксичес­
ких узлов. Слушающий вынужден хранить в оперативной памяти 
(не перекодируя в более крупные смысловые блоки) определенные 
синтаксические узлы поступающего сообщения до завершения прие­
ма синтаксической конструкции, и поэтому длина предложения 
имеет прямое отношение к сложности его восприятия на слух.
По Лущихиной,***** эти расстояния в нашем примере составят 
«глубину фразы для слушателя», равную, соответственно, 1) 20;
2) 8 и 3) 11, то есть практически выходят за пределы теоретически 
установленного объема оперативной памяти человека в 7 + 2 еди­
ницы и значительно превышают максимальные значения «прогрес­
сивной глубины» фраз у И. М. Лущихиной.******
(2)