Л. Н. Гумилева Каиржанов А. К. Сравнительно-историческая фонетика, морфология, синтаксис тюркских языков Учебное пособие

a timis: bäniŋ budunïm anta ärür [T] (Втроем мы объединимся, отправимся в поход и уничтожим его, -- сказали они. Тюргешский каган сказал так: «(И) мой народ там будет»). Kälir ärsär kü är ükülür [T] (Если кто придет, число храбрых (букв. искусных) воинов увеличится).
Форманты настоящего-будущего времени используются во всех тюркских языках. В большинстве тюркских языков используются алломорфы этого аффикса с широким гласным, однако в тувинском и турецком языках употребляются параллельно алломорфы с широким и узким гласным. В турфанском диалекте используется узкий губной -- -ur. Ср., в тувинском языке: Чадаана таварар бис (мы поедем через Чадан).
Формант на -mïs / -mïš выражает состояние, наступившее в результате прошлого действия и приуроченное к основному временному фону предикации, то есть обладает перфектным значением. Отметим, что семантического различия между формами на -s и -š нет. Отметим, что это первичное значение перфекта на –mïš репрезентируется только в случае, когда эта форма выступает в качестве определения и сочетается с прошедшим категорическим временем глагола är- (быть) [давнопрошедшее время]. В функции verbum finitum форма на –mïš в древнетюркских памятниках письменности используется для выражения действия, свидетелем которого говорящий не был, а знает о нем и судит о нем или со слов других лиц или на основе собственных рассуждений (второе значение перфекта). В текстах форма на –mïš употребляется только в 3 лице, что объясняется спецификой ее значения (основное значение этого употребления – действие, свидетелем которого говорящий не был).

1. 
   Формант на -mïš используется в функции присубъектного и приобъектного определения, например: Täŋri täg täŋridä bolmïš türk bilgä qaγan bu ödkä olurtïm [Ktm] (Подобный Тенгри, рожденный на небе мудрый тюркский каган, я теперь сел на царство); An
   
2. 
   a qazγanmïs itmis älimiz törümiz ärti [Ktb] (Таков был Эль и «торе» (мой престол), который мы завоевали и устроили)
   
3. 
   Что касается давнопрошедшего времени, то здесь в сочетании с глаголм är- (быть) в прошедшем категорическом времени форма на -mïš отражает состояние, наступившее в результате прошлого действия, и это действие приурочено к основному временному фону дискурса, которым и является прошедшее время. Например: Ol ödkä qul qullïγ bolmïs ärti [Ktb] (К тому времени рабы стали рабовладельцами); Oγuz tapa sülädim. Ilki sü tašïqmïš ärti. Äkinti sü äbdä ärti [M] (Я двинулся против огузов. Первое войско уже вышло в поход, второе войско было дома).
   
4. 
   Теперь, что касается формы на –mïš в функции verbum finitum (прошедшее субъектное время) определяет факт совершения действия в прошлом, однако, сам говорящий не является свидетелем этого действия, он судит об этом действии со слов других или предполагает на основе собственных рассуждений (В.В.Радлов). Например, в начале текста большой надписи в честь Кюль-тегина повествуется о событиях, происходивших в отдаленном прошлом во время создания этого памятника, свидетелем которого он никогда не мог быть, то есть здесь мы наблюдаем аберрацию дальности. Аналогичное явление наблюдаем и в Онгинском памятнике письменности. Ср., примеры: Üzä Täŋri asra jaγïz jir qïlïntuqda äkin ara kisi oγlï qïlïnmïs [Ktb] (Когда наверху было сотворено голубое небо (Тенгри), а внизу темная (бурая) земля (Умай), между ними двумя были созданы (рождены) сыны человеческие); Äčümiz apamïz Bumïn qaγan tört buluŋïγ qïsmïs jïγmïs jajmïs basmïs [O] (Наш предок Бумын-каган, говорят, в четырех углах света подавил, сокрушил, рассеял, раздавил (врагов)); Приведем еще одну иллюстрацию из текста Ktb: Antaγ ödkä ökünip Kül tiginig az ärin irtürü ïtïmïz, uluγ süŋüš süŋüšmiš alp Šalčï aq atïn binip tägmiš qara türgis budunïγ anta ölürmiš almïš, jana jorïp … Qušu tutuq birlä süŋüšmiš ärin qop ölürmis [Ktb] («Раскаявшись тогда, мы отослали Кюль-тегина с небольшим войском (в орду). Оказалось, что он дал большое сражение, бросился в бой, сев на белого коня героя Шалчы, уничтожил и взял (в плен) большую часть тюргешского народа, снова пошел… Сразился, рассказывают, с Кушу-тутуком, его воинов всех перебил»). В этом тексте повествуется о крупном сражении, которое выиграл Кюль-тегин во время похода на тюргешей. Каган не принимал участие в этом сражении, и он рассказывает об этом походе, используя прошедшее субъективное время (П.М.Мелиоранский).
   

Отметим одно обстоятельство, что если суждение о действии выносится на основе умозаключения, то в этом случае с формой на -mïš сочетается модальное слово ärin
, выражающее предположение. Обычно это модальное слово используется в историческом повествовании, где говорящий рассказывает о тех событиях, относительно которых он делает вывод на основе анализа тех или иных фактов. Ср., например: Biligsiz qaγan olurmïs ärinč, jablaq qaγan olurmïs ärin
[Ktb] (Сели на престол, надо думать, неразумные каганы, сели на престол трусливые каганы). Здесь утверждается, что первые каганы были смелыми и отважными, а вот на их смену пришли каганы, у которых дела пошли из рук вон плохо. Отсюда делается вывод о недостатках (пассионариев) правителях государства. Ср., еще один пример: Män qazγantuq üčün türk budun qazγanmïš ärin
[M] («Так как я совершал завоевания, то тюркский народ, надо думать, совершал завоевания»).
Формант на –tačï передает тенденцию к совершению действия с обертоном долженствования и вероятности (В.В.Радлов): öltäči budun («народ, который умрет, должен умереть, может умереть»). Здесь дополнительно возможны как минимум два оттенка значения. Формант на –tačï играет функцию определения, verbum finitum и в сочетании с är- (быть) в прошедшем ктегорическом времени (будущее-прошедшее время), выражая тенденцию к совершению действия в плане прошедшего времени. Если в отрицательном аспекте, то используется алломорф этой морфемы на –mačï, образованный в результате стяжения: ma + dačï › mačï.
Форма на –tačï может выступать в трех аспектах: во-первых, в функции определения, например: öltäči budun («народ, обреченный на смерть») [Ktb]. Во-вторых, как verbum finitum, например: Ol jirgärü barsar, türk budun, öltäčisän [Ktm] («Если ты пойдешь в те земли, то тюркский народ, ты погибнешь»); Bödkä körigmä bäglär gü jaŋïltačïsiz? [Ktm] («Разве вы, беги, подчиняющиеся престолу, сможете ошибиться?»); Bu jolïn jorïsar jaramačï [T] («Не годится идти этим путем»). В-третьих, в функции будущего-прошедшего времени. Ср., например: Jablaq boltačï ärti [M] («Он готов был оробеть»); ölüg jurtda jolta jatu qaltačï ärtigiz [Ktb] («Вы были (в опасности) лечь трупами на земле и дороге»); Kül tigin joq ärsär qop öltäči ärtigiz [Ktb] («Если бы не было Кюль-тегина, вы все погибли бы»).
Отметим, что в современных тюркских языках формант на –tačï не встречается. Н.А.Баскаков считает, что, возможно, к этому форманту восходит причастие на –ačï алтайского языка. Ср., например: окто (заряжать ружье) – окто + ачы (заряжающий ружье), окшо (целовать кого-либо) – окшо + ачы (целующий кого-либо), октот (заставить зарядить ружье) – октот + ачы (заставляющий зарядить ружье).
Теперь сравним в сопоставительном аспекте причастие в казахском (есімше) и турецком языках.
Причастия сочетают в себе грамматические признаки имени и глагола и в обеих языках единственным причастием, представляющим собой особую грамматическую категорию является причастие, образованное с помощью афф. –ған / -ген, -қан / -кен в казахском языке и -(y)an / -(y)en в турецком языке, которые присоединяются к корню или основе глагола. Причастие на -(y)an / -(y)en в турецком языке обозначает действие, происходящее в настоящем или, реже произошедшее в прошедшем времени, тогда как в казахском языке причастия на –ған / -ген, -қан / -кен обозначают действия произошедшее в прошедшем времени. См., таблицу:

в казахском языке
После глухих согласных в твердом слоге	--қан