|
Мэн-цзы 1Б, 8
«Сюань-ван, правитель владения Ци, спросил Мэн-цзы:
Скажите, было ли так, что правитель Чэн Тан отпустил на все четыре стороны злодея Цзе, а правитель У-ван пошел походом на ти- рана Чжоу-Синя и не пощадил его?
На это Мэн-цзы ответил:
В преданиях так оно и было. Тогда ван спросил:
Допустимо ли, чтоб слуга умерщвлял своего государя? Мэн-цзы ответил:
Тех, кто губит [чувство] нелицеприятности (человеколюбия. – С.Р.), я называю грабителями; тех, кто губит справедливость по от- ношению к людям, я называю злодеями. Губителей и злодеев я на- зываю отщепенцами. Я слышал, что был казнен отщепенец Чжоу- Синь, но не слыхал, чтоб умерщвляли своих государей те, о которых вы спрашивали»63.
63 «Мэн-цзы» // Мэн-цзы / Предисл. Л.Н.Меньшикова. Пер. с кит., указ. В.С.Колоколова; под. ред. Л.Н.Меньшикова. СПб., 1999. С. 37.
Считается, что Конфуций таким образом «исправил» всю ле- топись Чунь цю.
Ранние конфуцианцы первыми дали имя той способности на- шего сознания, которая может на тех или иных, – пока еще невыяс- ненных основаниях, – правильно оценивать речи, правильно давая
«имена» объектам. Имя ее – чжи 智 «рассудок/рассудительность».
Первое развернутое понимание этого термина мы находим у Мэн-цзы. Под чжи 智 у него прямо понималась способность делать правильные оценки. Во фрагментах (6А, 6) и (2А, 6) ори- гинальный текст дает сочетание ши фэй чжи синь 是非之心, что можно было бы перевести как «утверждающее и отрицающее
сердце».
Мы помним, что «сердце» в китайской философской традиции совмещало в себе функции и органа чувств и органа мышления. В этом смысле данный термин можно было бы перевести как «пси- хика» или «сознание», если при этом учитывать, что это еще и живое
бьющееся сердце. Слова ши 是и фэй 非, дословно имевшие значения указательного местоимения «данный/тот/этот» и связки «есть-не» (в
именном значении «не то»), в глагольных употреблениях (подобных нашему примеру) приобретали значения «полагать данным» и «пола- гать не[-данным]» соответственно. Для древних китайцев семантика этих слов совершенно органично включала оценочный компонент, наподобие того, как для русскоязычных этот компонент присутствует в словах «то» или «не то», когда нас, например, просят купить некото- рую не точно определенную вещь, и мы спрашиваем у адресата, «ту» ли мы вещь купили или «не ту». В этом смысле как русские «то» и «не то» приближаются по значению к «правильно» и «неправильно» (ср. выражение: «ты сказал что-то не то», значит «неуместное, неправиль-
ное»), так и китайские ши 是 и фэй 非 включали в себя компонент
«правильного» («того») и «неправильного» («не того»). Имея в виду
данный семантический факт, определение Мэн-цзы фактически сво- дит чжи 智к «рассуждающему сердцу», а именно, к определяющему, что есть «то», а что есть «не то» (в другом месте он явно дает понять,
что «объектом» «рассудительности» для него являются моральность и мир человеческих отношений).
Еще одним большим компонентом семантики чжи 智 у Мэн- цзы является смысловой ряд «мастерство – изобретательность –
остроумие – хитроумие – умение решать проблемы – стратагемы»
и т. п. Во фрагменте (5Б, 1) «рассудительность» сопоставляется с шэн 聖 «совершенной мудростью», и связывается по аналогии с началом стройности мелодии, тогда как «совершенная мудрость» –
с ее завершением. Также «рассудительность» оказывается близка
цяо 巧 «сноровке/мастерству/искусности/умению» и т. п., тогда как
«совершенная мудрость» ли 力 «силе». Аналогия с луком предель- но проясняет все эти связи. То, что лук способен поразить цель
точно, – оказывается сходным с работой «рассудительности», а то, что он оказывается способен пустить стрелу с такой силой, что она может вообще достигнуть цели – связывается с работой «совер- шенной мудрости».
Обычно чжи 智 переводят словом «разум», но, как кажется, это не совсем удачно. Наиболее близким философским эквивален-
том этого термина (что отражено в нашем переводе) был бы ари- стотелевский термин «рассудительность» (phronesis)64, поскольку и в том и в другом случае «рассудительность» – это деятельность мышления, направленная на достижение положительной в мо- ральном отношении цели. Распространенный перевод «разум» не удобен еще и потому, что наводит на ложные коннотации с тер- минологией И.Канта, у которого понятие «разума», прежде всего теоретического, требует именно посредства «рассудка» для своего применения к эмпирической действительности, тогда как китай-
ское чжи 智 именно и предполагает активное применение к дей- ствительности.
Если же попытаться синтезировать смысл приведенных значе- ний «рассудительности» в целое, то для ранних конфуцианцев эта добродетель человека, возможно, выглядела как способность серд- ца к «утверждению правды/Пути» и т. п. и «отрицанию неправды/ не-Пути» сообразно с ситуацией и с мастерской точностью.
Даже введя понятия «рассудка», решающего, что есть «то», а что «не то», ни Конфуций, ни Мэн-цзы не выработали конкретных критериев, на основе которых «рассудок» «правильно» использует имена. Это сделают их первые оппоненты – моисты.
64 Ср. Аристотель. Никомахова этика // Аристотель. Соч.: В 4 т. Т. 4 / Пер. с древнегреч.; общ. ред. А.И.Доватура. М., 1983. С. 176–177 (кн. VI, 5).
Do'stlaringiz bilan baham: |
