Конфуцианство

Часть 1. Ко н ф у ц и й . Ж изн ь и учение

31

Жань Ю спросил у Цзы-гуна: «Наш Учитель на сто­ роне вэйского князя?» Цзы-гун сказал: «О! Я, пожалуй, сейчас спрошу у него об этом».

Затем Цзы-гун вошел к Учителю и спросил: «Что за люди были Бо И и Шу Ци?» Учитель ответил: «Они мудрецы древности». Цзы-гун вновь спросил: «Они роп­ тали?» Конфуций ответил: «Они стремились к гуманно­ сти и обрели гуманность. О каком ропоте может идти речь?»

[Когда Цзы-гун[ вышел от Конфуция, он сказал: «Учитель не на стороне [вэйского князя]» [«Лунь юй», 7— 15].

По всей видимости, эта беседа состоялась тогда, когда на вэйском троне уже сидел Чу-гун — внук Лин-гуна. Надо сказать, что он оказался на троне не по своей вине, а из-за желания Нань-цзы удер­ жать власть. Но, придя к власти, Чу-гун вынужден был бороться против отца, который отстаивал свои законные права на вэйский трон. Именно это про­ тиводействие отцу и оказалось наиболее важным для Конфуция, который не мог простить Чу-гуну нару­ шение принципа сяо («сыновняя почтительность»). Можно предположить, что политическая атмосфера

5888. 
      княжестве была столь накалена, что открыто вы­ сказываться по этой проблеме, да еще иностранцу, было небезопасно. Поэтому догадливый Цзы-гун привлек для выяснения проблемы древних мудрецов Бо И и Шу Ци. Нам еще придется говорить о них в разделе, посвященном категории шэнь — «гуман­ ность». Здесь же заметим лишь то, что Бо И и Шу Ци были выбраны как образцы полного отсутствия жажды власти, что было для Конфуция чуть ли не основным признаком мудрости и гуманности.
      

5888. 
      том же 492 г. до н. э., когда Конфуций, решив, что пора покидать Вэй, направился на юго-восток, в княжество Сун, на границе между Вэй и Сун, в ме­
      

32 А. С. МАРТЫНОВ. КОНФУЦИАНСТВО

стности И, произошла встреча луского странника с начальником пограничной стражи, о которой соста­ вители «Лунь юя» решили сообщить всем последую­ щим поклонникам учения совершенного мудреца. Вот как она изложена в «Лунь юе*:

Чиновник из пограничной стражи города И попро­ сил аудиенции у Конфуция, говоря его ученикам: «Когда достойные мужи прибывают сюда, я непременно доби­ ваюсь встречи с ними». Следовавшие за Конфуцием уче­ ники дали [стражнику из И] возможность увидеть [Учите­ ля]. Встретившись с Конфуцием, стражник из города И сказал ученикам: «Вас всего несколько человек, и какая беда в том, что вы не получили места? Беда в том, что Поднебесная давно уже утратила свой Путь. Небо соби­ рается превратить вашего Учителя в колокол, [возве­ щающий об] утрате» [3— 24].

Нам представляется, что данный эпизод может послужить основой для некоторых замечаний кон­ кретно исторического характера. Можно заметить, что мессианская ипостась Конфуция декларируется

в «Лунь юе» почти исключительно им самим и его учениками, что, по всей вероятности, и соответство­ вало исторической правде. Иными словами, мы хо­ тим сказать, что в период странствий известность Конфуция ограничивалась главным образом преде­ лами его родного княжества и местом временного пре­ бывания, слегка опережая его в пути. Этим и объяс­ няется то, что начальник стражи просит об аудиен­ ции не у общекитайской знаменитости, а лишь у примечательного и достойного человека; о том же, что Конфуций — колокол, которому предназначено Небом пробудить Поднебесную, пограничный чинов­ ник из И заявляет лишь после беседы с Конфуцием,

0. 
   не до нее, что было бы весомым доказательством всекитайской популярности луского мудреца. Высо­