Диссертация на соискание ученой степени кандидата филологических наук

Схема 4. Связи концептов «героизм», «трусость», «война», «смерть»
и «смелость»

В то же время можно заметить, что сам концепт «война» тоже вступает в эквиполентные отношения, пересекаясь с концептами «молодость» {возраст от отрочества до зрелости [БТСРЯ]) и «старость» {наступающий после зре­лости возрастной период жизни, в который происходит постепенное ослабле­ние деятельности организма [БТСРЯ]). Связь этих концептов заключается в том, что у молодых есть достаточно сил, чтобы воевать, но нет необходимого опыта, чтобы здраво руководить своими действиями. У пожилых же людей, на­оборот, накоплен солидный жизненный опыт, но сил не всегда достаточно для того, чтобы подвергаться большим физическим нагрузкам, поэтому на войне молодость и старость являются хорошим дополнением друг друга: Молодого - в битву, старого в совет; Молодой на службу, старый на совет; Стар - на со­вет, молод - на брань; Детство - зелено, молодость - храбра, старость мудра; Молодость плечами покрепче, старость — головою (см. схему 5).

Кроме указанных концептуальных связей, концепты «героизм», «война» и «смерть», взаимодействуя между собой, пересекаются также с нижесле­дующими концептами (см. схемы 6 и 7):

1. 
   Концепт «риск» (требующее смелости, бесстрашия действие наудачу, в надежде на счастливый исход [БТСРЯ]). Пересечение вышеупомянутых кон­цептов с концептом «риск» обусловлено тем, что героическое поведение в бою сопряжено со смертельной опасностью: Либо полковник, либо покойник; Не бу­дешь покойник, будешь полковник; Либо грудь в крестах, либо голова в кустах; Либо в стремя ногой, либо в пень головой; Либо пан, либо пропал; Либо смерть, либо э/сивот; Либо дупеля влет, либо стрелка в лоб; Либо зайца поймать, либо в тенета попасть; Либо каши горшок, либо рогача в бок; Либо мед пить, либо биту быть; Либо так, либо сяк, либо этак, либо так; Либо петля надвое, либо шея прочь; Или сена клок, или вилы в бок; Либо комом играть, либо .желваком; Либо добыть, либо назад не быть; Риск — благородное дело; Не проиграв, не выиграешь; Не играть, так и не выиграешь.
   
2. 
   Концепт «храбрость». Здесь эквиполентная связь обусловлена тем, что храбрость снижает вероятность гибели в бою: Кто смерти не боится, того и пуля сторонится; Храброму смерть не страшна; Храброму смерть пред очам; Кто смел, тот и цел; Смелых и смерть боится. В свою очередь, концепт «храбрость» благодаря причинно-следственной связи вступает в эквиполент- ные отношения с концептом «успех» {благоприятный исход, победа в каком- либо сралсении, поединке и т.п. [БТСРЯ]), так как храбрость способствует луч­шему выполнению боевой задачи: Смелый приступ половина (не хуже) победы; Напугай - вполовину побит; Отвага половина спасенья; Смелость города бе­рет; Лежаньем города не возьмешь; Сиденьем города не берут; Стояньем
   

города не возьмешь. Последние’две пословицы объективируют концепт «без­действие» (поведение, которое не дает ощутимых результатов [БТСРЯ]). Этот концепт, согласно приведенным пословицам, находится в опнозитивных отношениях с концептом «успех». Однако залог успеха в бою не только в сме­лости и мужестве бойцов, но также и в их сплоченности, а их сила — в единстве: Артелью хорошо и недруга бить; Артель воюет, а один горюет; Двое в поле воюют, а один горюет; Один на стену не пойдешь; Один в поле не воин; В со­гласном стаде и волк не страшен; Все за одного один за всех; Где два, там не один; Два одному — рать; Когда все вместе, то робкому смелый опора; На сильного — артелъкой; Один - за всех, все - за одного; Согласному стаду и волк не страшен; Согласье крепче каменных стен. Говоря о важности победы, до­бытой общими усилиями, уместно привести точку зрения славянофила Н.Я. Данилевского, который полагал, что русского человека победа в битве особенно радует, если она добыта общими дружными усилиями [Данилевский 1871: 187]. О значимости единства для русского национального сознания не только на войне, но и в мирной»жизни говорит целый ряд пословиц, например: Артель дружбой крепка; В одиночку не одолеешь и кочку, артелью - и через го­ру впору; Вздохнуть всем миром - ветер подымется; Одному и у каши не спор; Одному ехать - дорога долга; Одному и топиться идти скучно; Одна головеш­ка и в печи не горит, а две -ив поле разгораются; Одна головня и в печи гас­нет, а две -ив поле курятся; Один пирога не съешь, одному и у каши не споро; Общий горшок гуще кипит; Артельный котел гуще кипит; И лес шумит друж­ней, когда деревьев много; Коль работаешь вкупе, так не болит в пупе; Один в море не рыбак, а без артели не моряк. Таким образом, из вышесказанного сле­дует, что с концептами «храбрость» и «успех» пересекается также и концепт «единство» (цельность, нераздельность [БТСРЯ]). Коллективистская ориента­ция поведения русского человека отражена рядом пословиц: Один ум хорошо, а два лучше; Один в поле не воин. На эту черту русского характера указывал и И.А. Бердяев, который подчеркивал стремление русского человека «раство­риться в коллективном». Например, в статье «О святости и честности» он пи-
шет: «Русского человека слишком легко «заедает среда». Он привык возлагать­ся не на себя, не на свою активность, не на внутреннюю дисциплину личности, а на органический коллектив, на что-то внешнее, что должно его подымать и спасать» [Бердяев 1997: 78]. Соотнесение себя с коллективом проявляется у русского человека и в отношении к смерти. Так, согласно пословицам, мысль о том, что твою смерть видят другие люди, придает человеку сил и изгоняет страх перед смертью, делая, таким образом, подобную смерть желаемой: На мару и смерть красна; С людьми и смерть красна; На людях и умирать легче; Одному жить сердце холодить, а на людях и смерть красна; В веселый час и смерть не страшна. Положительная сторона ориентации русского человека на коллективные модели поведения, по мнению К. Касьяновой, заключается в том, что они помогают русским сохранить свою национальную самобытность: «Эти три компонента - коллективизм, общинность, соборность — настолько сильно тяготеют друг к другу, что образуют как бы закон «всемирного тяготения» в пашем социальном космосе, и это тяготение в общем-то взламывает разного рода прочие социальные системы, в которые пытаются «инкорпорировать» рус­ского человека» [Касьянова 2003: 485].