Тысячеликий герой

частью своей души, которая была его дополнением до его
рождения»
[392]
.
Этот каббалистический текст является коментарием к той сцене из
Книги Бытия, в которой из Адама рождается Ева. Подобная же концепция

---

излагается в Платоновом 
Пире
. Согласно этому мистицизму половой
любви, предельный опыт любви есть осознание того, что под иллюзией
двойственности скрыто тождество «каждый есть оба». Осознание этого
может 
привести 
нас 
к 
открытию, 
что 
под 
многочисленными
индивидуализациями окружающего нас универсума (человек, животное,
растение, даже минералы) скрыто тождество; после чего любовный опыт
становится космическим, и возлюбленный, который впервые открывает для
себя это видение, вырастает до размеров зерцала творения. Мужчина или
женщина, познавшие этот опыт, овладевают тем, что Шопенгауэр назвал
«наукой о вездесущем прекрасном». Познавший «проходит по этим мирам,
вкушая пищу, какую пожелает, принимая образ, какой пожелает»; он сидит
и поет песню об универсальном единстве, которая начинается словами: «Ха
ву, ха ву, ха ву!»
[393]
5. Распад единства в многообразие 
Дальнейшее вращение космогонического круга низвергает Единое во
многое. Тем самым великий перелом, трещина, раскалывает созданный мир
на два очевидно противоположных уровня бытия. В схеме Пайоре люди
возникают снизу, из тьмы и тут же приступают к своей работе, поднимая
небо
[394]
. Они представлены как явно независимые в том, что ими движет.
Они держат совет, они решают, они планируют; они взяли на себя работу
по упорядочению мира. Однако мы знаем, что за сценой работает, подобно
кукловоду, Недвижимый Движитель.
В мифологии, даже в тех случаях, когда в центре внимания пребывает
сам Недвижимый Движитель, Могущественное Жизненное Единое,
существует удивительная спонтанность в собственно формировании
универсума. Элементы конденсируются и движутся в игре своих
собственных 
согласований, 
по 
единому 
слову 
Творца: 
части
саморазрушающегося космического яйца движутся по назначению без
посторонней помощи. Но когда перспектива смещается, фокусируясь на
живых существах, когда панорама космоса и природного мира
представляется с точки зрения персонажей, которым предназначено
обитать в этом мире, тогда внезапная трансформация погружает
космическую сцену во мрак. Формы мира не представляются более
движущимися «по образу и подобию» живых, растущих, подчиняющихся
гармонии вещей, но застывают недвижно или, по крайней мере, впадают в
инертность. Сами подмостки вселенской сцены, опоры мироздания

---

перестраиваются, подгоняются и втискиваются в новые жесткие формы.
Земля рождает терния и волчцы; человек ест хлеб свой в поте лица своего
[395]
.
Поэтому перед нами два вида мифов. Согласно одним —
демиургические силы продолжают действовать сами; согласно вторым —
они теряют инициативу и даже противостоят дальнейшему прогрессу в
движении космогонического круга. Противостояние, представленное в этой
последней форме мифа, начинается иной раз еще на стадии длящейся тьмы
изначального творящего и порождающего объятия космических родителей.
Предоставим маори ввести нас в эту жутковатую тему.
Ранги (Небо) лежал так плотно прижавшись к животу Папа (Мать
Земля), что дети не могли вырваться из утробы на волю.
«Они пребывали в неустойчивом состоянии, плавая в мире
тьмы, а выглядело это так: кто-то ползал... кто-то стоял, подняв
руки вверх... кто-то лежал на боку... одни на спине, другие
согнувшись, третьи нагнув свою голову, четвертые вытянув вверх
— с ноги... кто-то стоял на коленях... кто-то ощупывал
сгустившуюся вокруг них тьму... Все они находились внутри
объятий Ранги и Папа...
Наконец, существа, порожденные Небом и Землей,
изнуренные постоянной тьмой, посоветовались между собой,
говоря: «Давайте решим, что можно сделать с Ранги и Папа, —
или же мы убьем их, или же разведем их порознь». Тогда
заговорил Ту-матауенга, первый из детей Неба и Земли: «Лучше
давайте убьем их».
Затем заговорил Тане-махута, отец лесов и созданий,
обитающих в них, а также тех, что сделаны из дерева: «Нет, не
так. Лучше развести их порознь, и пусть небо стоит над нами, а
земля лежит под нашими ногами. Пусть небо будет отдалено от
нас, а земля останется тесно связанной с нами как кормящая
мать».

---