Тысячеликий герой

Рис. 13. Схема творения мира
Главная часть рисунка Пайоре изображает людей, раздвигающих
пределы мира, стоя на плечах друг у друга, с тем чтобы поднять небеса. На
нижнем уровне этого мира видны два изначальных элемента, Те Туму и Те
Папа. Слева от них находятся растения и животные, их порождения. Справа
виден первый несовершенный человек и первые совершенные мужчина и
женщина. На верхнем небе можно заметить огонь в окружении четырех
фигур, что представляет событие из раннего периода в истории мира:

---

«Творение универсума едва закончилось, когда Тангароа, который
радовался, делая зло, зажег огонь на верхнем небе, пытаясь таким образом
все разрушить. Но, к счастью, распространяющийся огонь заметили
Таматуа, Ору и Руануку, которые быстро поднялись с земли и потушили
пламя»
[382]
.
Образ космического яйца известен многим мифологиям; он
проявляется в греческой орфической, египетской, финской, буддийской и в
японской мифологии.
«Вначале этот [мир] был несуществующим. Он стал
существующим. Он стал расти. Он превратился в яйцо. Оно
лежало в продолжение года. Оно раскололось. Из двух половин
скорлупы яйца одна была серебряной, другая — золотой.
Серебряная [половина] — это земля, золотая — небо, внешняя
оболочка — горы, внутренняя оболочка — облака и туман,
сосуды — реки, жидкость в зародыше — океан. И то, что
родилось, это солнце»
[383]
.
Скорлупа космического яйца — это структура мирового пространства,
в то время как внутренняя плодотворная сила зародыша воплощает в себе
неисчерпаемый жизненный динамизм природы.
«Пространство безгранично, будучи постоянно возобновляющейся
формой, а вовсе не ширясь до бесконечности. 
То, что есть
, является
скорлупой, плавающей в бесконечности 
того, чего нет»
. Эта краткая
формулировка современного физика, рисующая картину мира, какой он ее
видел в 1928 г.
[384]
, передает самый смысл мифологического космического
яйца. К тому же, эволюция жизни, описываемая нашей современной
биологией, является темой ранних стадий космогонического цикла. В
конечном счете, разрушение мира, о котором говорят нам физики, должно
произойти через истощение нашего солнца и упадок всего космоса
[385]
,
состояние, 
предвещаемое 
шрамом, 
оставленным 
огнем 
Тангароа;
мироразрушающее 
действие 
творца-разрушителя 
будет 
постепенно
возрастать, покуда, наконец, во второй фазе космогонического цикла все не
перейдет в море блаженства.
Неудивительно, что космическое яйцо раскалывается, чтобы явить
вырастающую из него устрашающую фигуру в человеческом образе. Это
— антропоморфная персонификация силы порождения, Могущественное
Жизненное Единое, как его называют в каббале. «Могущественный
Та’ароа, несущий в себе проклятие смерти, он и есть творец мира». То же

---

мы слышим и на Таити, другом острове Южных Морей
[386]
. «Он был один.
Он не имел ни отца, ни матери. Та’ароа просто жил в пустоте. Не было ни
земли, ни неба, ни моря. Земля была туманностью: не было твердыни.
Затем Та’ароа сказал:
О пространство для земли, о пространство для небес,
Бесполезный мир внизу, существующий в туманном состоянии,
Длящийся и длящийся с незапамятных времен,
О бесполезный мир внизу, расширяйся!
Лицо Та’ароа показалось наружу. Скорлупа Та’ароа спала и стала
землей. Та’ароа посмотрел: земля стала существовать, море стало
существовать, небо стало существовать. Та’ароа жил как бог, созерцая свое
творение»
[387]
.
Египетский миф показывает демиурга, творящего мир через акт
мастурбации
[388]
. Древнеиндийский миф представляет его в йоговской
медитации, с формами его внутреннего видения, вырвавшимися из него
наружу (к его собственному удивлению) и застывшими вокруг него как
пантеон сияющих богов
[389]
. В другом учении из Индии всеобщий отец
представляется как первично расколовшийся на мужское и женское, а затем
создающий все живые творения во всех их видах:
«Вначале все это было лишь Атманом в виде 
пуруши
. Он
оглянулся вокруг и не увидел никого кроме себя. И прежде всего
он произнес: «Я есть». Так возникло имя «Я». Поэтому и поныне
тот, кто спрошен, отвечает сначала: «Я есть», а затем называет
другое имя, которое он носит. Перед началом всего этого он сжег
все грехи, и поэтому он — 
пуруша
. Поистине, знающий это
сжигает того, кто желает быть перед ним.
Он боялся. Поэтому и поныне тот, кто одинок, боится. И он
подумал: «Ведь нет ничего кроме меня — чего же я боюсь?» И
тогда боязнь его прошла...
Поистине, он не знал радости. Поэтому тот, кто одинок, не
знает радости. Он захотел второго. Он стал таким, как женщина и
мужчина, соединенные в объятиях. Он разделил сам себя на две
части. Тогда произошли супруг и супруга. Поэтому сами по себе
мы подобны половинкам одного куска... Он сочетался с нею.
Тогда родились люди.

---

И она подумала: «Как может он сочетаться со мной после
того, как произвел меня из самого себя? Что же — я спрячусь».
Она стала коровой, он — быком и сочетался с ней; тогда
родились коровы. Она стала кобылой, он — жеребцом; она
ослицей, он — ослом и сочетался с ней; тогда родились
однокопытные. Она стала козой, он — козлом; она — овцой, он
— бараном и сочетался с ней; тогда родились козы и овцы. И так
то, что существует в парах, — все это он произвел на свет, вплоть
до муравьев.
Теперь он знал: «Поистине, я есть творение, ибо я сотворил
все это». Так он стал называться творением»
[390]
.
Постоянный субстрат индивида и вселенского родоначальника суть
одно и то же, согласно этой мифологии; вот почему демиург в этом мифе
предстает как Самость. Восточный мистик раскрывает это глубоко
упокоенное, постоянное присутствие в его изначальном андрогинном
состоянии, когда погружается в медитациях в свой внутренний мир.
«На чем выткано небо, земля и воздушное пространство вместе с
разумом и всеми дыханиями. Знайте — лишь то одно — Атман. Оставьте
иные речи. Это мост, [ведущий] к бессмертию»
[391]
.
Таким образом, хотя эти мифы о творении повествуют об отдаленном
прошлом, в то же время они говорят о настоящих корнях индивида.
«Каждая душа и каждый дух, — читаем мы в иудейском
Зогаре,
— прежде чем вступить в этот мир, состоит из мужского
и женского, объединенных в одно сущее. Когда оно спускается на
эту землю, две части разделяются чтобы вдохнуть жизнь в два
разных тела. Во время бракосочетания Всеединый, да будет он
благословен, знающий всякую душу и всякий дух, соединяет их
снова так, как они были раньше, и они снова становятся одним
телом и одной душой, образуя, как это было ранее, правое и левое
одного индивида... Однако на этот союз влияют поступки
человека и пути, которыми он следует. Если человек чист и его
поведение праведно в глазах Бога, то он сочетается с той женской