|
субъективности
единичный человек обладает знанием
об истоках: что я не свободен по своей собственной природе, напро
тив, именно там, где я ощущаю себя действительно свободным, я
знаю, что я подарен себе некоей трансцендентной основой. Я могу
не быть для себя — это и есть та таинственная граница, которой
соответствует возможный опыт подаренности себе. Поэтому экзи
стенция, которой мы можем быть, только вместе с трансцендент
ностью, благодаря которой мы существуем. Там, где экзистенция
1
Причина самой себя (
лат.
)
.
168
уверена в себе — где свобода становится ясной самой с е б е , — она
одновременно становится уверенной и в трансцендентности.
В объективности
свободного сообщества людей свобода инди
видуума связана со свободой всех остальных. Поэтому политиче
ская свобода не может быть окончательным и гарантированным
состоянием. Свобода и здесь находится в пути.
4. Свобода кажется невозможной — полярности порождают
альтернативы: я должен в каждый данный момент принять конк
ретное решение — понять, для чего и во имя чего я живу. Я не могу
быть всем и должен стать на одну сторону, бороться против того,
что сам признаю неизбежным.
Действительно, свобода — это путь человека во времени. Он
движется к свободе, притязая на свободу. Поэтому свободе прису
щи движение и диалектика.
Это движение, по-видимому, возможно в мышлении благодаря
разуму.
Разумом мы называем всеведущую открытость, которая
в каждом акте рассудка есть нечто большее, чем рассудок. Разум
дает нам представление об истинном, пользуясь для этого формами
рассудочного мышления. Посредством их развертывания разум
пытается установить систему единства всего мыслимого. Однако
вместе с тем он устремляется и к противоречивому. Тем самым ра
зум есть движущая сила, которая доводит рассудок до той грани
цы, где он терпит поражение. Разум приемлет противоположности,
однако, выходя за сферу рассудка, он являет собой также силу,
способную их соединить. Разум стремится ни в чем не допустить
окончательного разъединения. Он хочет преодолеть альтернативы
рассудка. Таким образом, разум связывает то, что он одновременно
доводит до последней степени полярности: мир и трансцендент
ность, науку и веру, структурирование мира и медитацию вечного
бытия. Поэтому разум являет собой высшую диалектику — с по
мощью сознания разум доводит фактическую диалектику до ее
последних выводов.
Однако преодолению противоположностей ставят предел кон
кретные альтернативы реальной ситуации. Это постоянно проис
ходит там, где мышление не может остаться в себе, где требуется
его выражение во времени и пространстве. Здесь свободен лишь
тот, кто способен принять решение. Принимая решение, человек
берет на себя выбранную им тем самым несвободу. Отказав
шись от различных возможностей, он свободно осуществляет свое
решение, но при этом ограничивает себя. Посредством этого осу
ществления свобода получает содержание, но получает его на пути
к несвободе.
* * *
Свободой нельзя владеть. Изолированной свободы не сущест
вует. Поэтому индивидуум жертвует своей застывшей пустой
свободой во имя той свободы, которая может быть завоевана лишь
совместно с другими.
169
Такая свобода возникает только с
изменением человека.
Ее
нельзя создать посредством институтов, насильственно введенных
в сообщество не претерпевших изменений людей; она связана с
характером коммуникации между готовыми измениться людьми.
Поэтому-то свобода, как таковая, не может быть запланирована,
но люди в ходе правильного планирования конкретных задач сооб
ща обретают свободу.
Привести людей к свободе — значит привести их в такое состоя
ние, когда они будут в разговоре открываться друг другу. Однако
это еще не свободно от обмана, если при этом остаются какие-то
невысказанные задние мысли, если сохраняются резервы, к кото
рым прибегают, внутренне прерывая связь с собеседником, если
в высказывании, по существу, кроется попытка что-либо утаить,
обмануть или схитрить. Подлинное общение чистосердечно и от
кровенно. Истина рождается лишь в полной обоюдной откры
тости.
С истиной, а тем самым и со свободой несовместимо как спо
койное обывательское существование в рамках принятых услов
ностей, так и подчинение диктаторской власти, когда для всех су
ществует лишь одно установленное мировоззрение и высказывать
свои мысли можно лишь соответствующими фразами, которые
проникают даже в частные письма; столь же несовместим с исти
ной и свободой фанатичный пафос, с которым агрессивно и обидно
для других декларируется обладание истиной и который, по су
ществу, направлен лишь на то, чтобы унизить других. В этом фана
тичном акцентировании истины недостаток ее проявляется именно
в недостаточном общении.
В действительности же окончательной абсолютной истиной
не обладает никто. Искать истину означает постоянно быть го
товым к коммуникации и Ждать этой готовности от других. С
тем, кто действительно стремится к истине, а следовательно, и к
коммуникации, можно с полной откровенностью говорить обо
всем, а он сам может говорить обо всем, но так, чтобы не обидеть
и вместе с тем не щадить того, кто действительно хочет его вы
слушать. Борьба за истину в условиях свободы есть борение
любви.
* * *
Знаем ли мы после всех этих рассуждений, что есть свобода?
Нет. Однако это объясняется самой сущностью свободы. На упрек
в том, что все приведенные выше положения не уяснили нам того,
что есть свобода, следует ответить: свобода — не предмет. Она не
обладает реальным существованием в мире, которое мы, наблюдая,
могли бы исследовать. Свобода как предмет научного познания не
существует. Поэтому свободу нельзя определить твердо установ
ленным понятием. Однако то, что не доступно моему предметному
познанию, я могу охватить мысленно, довести в движении мысли
до понятийного присутствия — и тогда говорить о свободе так,
170
будто она действительно существует. При этом неизбежно, конеч
но, возникает сплетение множества недоразумений.
Do'stlaringiz bilan baham: |
