Смысл и назначение истории. Пер с нем

Власть и политическая свобода.
Теоретически размышляя о 
желаемом и разумном, мы легко забываем о главной реальности, 
о власти, которая повседневно, хотя и в скрытой форме, присутст­
вует в нашей жизни. Обойти власть нельзя. Однако если нет такого 
человеческого существования, где бы не присутствовала власть 
в качестве неизбежной реальности, независимо от того, осознает ли 
это каждый отдельный человек или нет, если власть, как таковая, 
есть зло (Буркхардт), то возникает вопрос: как отвести власти 
действительно необходимую сферу, как превратить ее в момент 
порядка, действующий до того предела, вне которого ей уже почти 
незачем проявляться? Другими словами, как устранить присущее 
власти зло? 
Ответ на эти вопросы дает идущая в истории с незапамятных 
времен борьба между законностью и насилием. Справедливость 
должна быть осуществлена законом, на основе некоего идеального 
закона, на основе естественного права. Однако этот идеальный 
закон обретает свое реальное воплощение лишь в качестве истори­
ческого закона общества, которое создает для себя законы и по­
винуется им. Свобода человека начинается с того момента, когда 
в государстве, в котором он живет, вступают в действие принятые 
законы. 
Такая свобода называется
 политической свободой.
Государст­
во, в котором действует свобода, основанная на законах, называет­
ся
 правовым государством.
Правовым государством является та­
кое государство, в котором законы принимаются и подвергаются 
изменению только законным путем. В демократических государст­
вах это — воля народа, его деятельность или участие, выраженные 
прямо или косвенно через его периодически избираемых путем сво­
бодных выборов представителей, облеченных его доверием. Мы 
называем государство свободным, если оно обладает
 суверените­
том
по отношению к другим государствам. Однако, говоря о поли­
тической свободе, мы имеем в виду свободу народа, которая яв­
ляется внутренней свободой его политического состояния. Внеш­
няя свобода государства может сочетаться с внутренней деспотич­
ностью и несвободой. Внешняя несвобода государства обычно, 
хотя и не всегда, влечет за собой вместе с утратой суверенитета 
внутреннюю несвободу. Ибо, если порабощающая своих поддан­
ных государственная власть стремится к политической свободе, 
она может в рамках зависимого государства допустить это лишь до 
того предела, за которым порабощенные ею подданные становятся 
независимыми членами всеохватывающего государства. 
Сила внутриполитической свободы изначально вырастает, 
правда, только из политического самовоспитания народа, консти­
туирующего себя в качестве политической нации. Отправляясь 
от этого состояния, такая нация может пробуждать и освобождать 
другие народы. Однако эти освобожденные народы остаются в по­
литическом отношении учениками и должны смиренно отказаться 
171 

---

от горделивого сознания того, что они творцы своей свободы. 
Все это звучит очень просто; создается впечатление, будто 
людям достаточно проявить должное понимание и добрую волю, 
чтобы в силу естественного права и проистекающей из него закон­
ности жить в условиях идеальной свободы. Однако, во-первых, пра­
во всегда конкретно для каждой данной исторической ситуации — 
именно поэтому законы меняются в соответствии с изменившимися 
условиями; во-вторых, необходимо обуздывать власть, всегда го­
товую нарушить з а к о н , — отсюда основанное на законе насилие, 
направленное против преступления. 
Там, где царит насилие, мы испытываем страх: там, где господ­
ствует закон, мы живем спокойно. Действия власти не могут быть 
предвидены, они произвольны, индивидуум беззащитен и пол­
ностью зависит от них. Закон может быть предвиден, он вносит 
порядок, индивидуум находит в нем защиту своего существования. 
В условиях законности царит непосредственность, свобода и покой. 
В условиях насилия царят молчание и скрытность, принуждение и 
неспокойствие. В правовом государстве господствует доверие, в 
государстве насилия — всеобщее недоверие друг к другу. 
Доверию нужна твердая опора, несокрушимая основа, нечто, 
настолько вызывающее всеобщее уважение, что любой наруши­
тель без какого бы то ни было затруднения может быть объявлен 
преступником и изгнан из общества. Подобная несокрушимость 
доверия именуется легитимностью. 
Макс Вебер различает три типа законной власти: