действия возможному бытию людей в его многообразии; в виде
исторической жизни народа как нации.
Эти образы борются в духовной сфере и становятся побуди
тельными основаниями для смутных ранее мотивов. Но каждый
из них становится неистинным в качестве
тотальной программы,
поскольку она претендует на абстрактную всеобщность. Ибо по
литическая деятельность проистекает всегда из конкретной исто
рической ситуации в
необозримом целом
; каждый человек, каж
дая группа и каждое государство находятся только в единствен
ном месте, а не повсюду; всему присуща лишь
его
возможность,
а не возможность человечества вообще. Политическая деятель
ность — это действительность, схваченная в борьбе в ее послед
ней зависимости и открывающая в фактическом результате свою
сущность.
Однако то, что сегодня
фронты борьбы
неясны, делает столь
необычайно трудным в определенной борьбе этих фронтов пере
мещение из неопределенной воли в подлинную волю.
Так, например, понятие
народа
в качестве целостности, о бытии
которого идет речь, сегодня вызывает сомнение, которое не пре
одолено. Стремления к национализации во всем мире более
нетолерантны, чем когда-либо, хотя нация рассматривается в них
лишь как усредненная общность языка в ассимиляции, прибли
жающейся к нивелирующему типу. Нация перестает быть под
линным народом там, где ее принуждают принять несвободу
такого самосознания. Наоборот, многие отрицают националь
ность, считая ее ложным фронтом чуждых им интересов, и верят
в неисторический характер народа, присущий всем родственным
по своей судьбе массам исторических народов.
Как
националистический народ,
так и неопределенный
народ
массы,
обеспечиваемый в своем существовании, подавляют се
годня изначальное, связанное с темной основой самобытие своего
народа. Ясному сознанию уже невозможно вступить в фронт их
борьбы. Тот, кто действительно хочет участвовать в судьбе чело
века, должен достичь более глубокой основы.
Историчность
соб
ственной сущности в духовной традиции, покоящейся на глубокой
основе преемственности крови, есть — когда об этом дискутируют
и спрашивают — не просто действительная сила судьбы в ее дан
ности, а лишь в том случае, если она взята и воспринята из сво
боды. Страшная ситуация современного человека проявляется,
когда он не может больше верить в свой народ в тех образах,
посредством которых он обладает своей нынешней объектив
ностью и выражает свои требования, но вынужден погружаться
в более глубокие слои, из которых он либо выводит субстанциаль
ную историчность своего бытия, либо падает в бездну.
Судьба не может быть насильственно создана в соответствии
с идеалом. Она открывается только в
Do'stlaringiz bilan baham: