Природа и предназначение уголовно-процессуальной формы

ГЛАВА 3. СОКРАЩЕННОЕ ДОЗНАНИЕ В СВЕТЕ ПРИЗНАКОВ
УПРОЩЕННОГО ПРОИЗВОДСТВА И ПУТИ ФОРМИРОВАНИЯ ЕГО
МОДЕРНИЗИРОВАННОЙ МОДЕЛИ

1. 
   Нормативное воплощение в сокращенном дознании признака
   предметной специализации и процедурных признаков
   правоприменительного характера
   

С момента своего введения новый вид упрощенного досудебного производства - сокращенное дознание - вызвал неоднозначную оценку со стороны профессионального сообщества. И конечно, не в плане того, нужна она или нет: никто не сомневался и не сомневается в необходимости упрощенного вида процессуального производства. Это подтверждают и результаты проведенного опроса: 74,5% респондентов отметили, что есть практическая потребность в сокращенном дознании.²⁶⁸ Законодатель планировал, что сокращенное дознание «позволит исключить нерациональное расходование сил и средств органов предварительного расследования и необоснованное затягивание сроков досудебного производства, когда уголовное дело не представляет правовой и фактической сложности, а причастность лица к совершению преступления не вызывает сомнения»²⁶⁹.
Критика касалась другого - нормативной регламентации сокращенного дознания, которая, по мнению ряда ученых, не обеспечивает достаточной защиты законных интересов подозреваемого²⁷⁰. Нарекания вызвала и юридическая техника в плане расположения и композиции в УПК РФ норм, регламентирующих порядок сокращенного дознания. Так или иначе, научных работ, посвященных критическому анализу сокращенного дознания, предостаточно²⁷¹. При этом в этих работах подробно рассматриваются почти все нормативные установления, характеризующее особенности порядка сокращенного дознания²⁷².
В целях настоящего исследования интерес представляет регламентация действующего порядка сокращенного дознания в аспекте нормативного оформления ранее выявленных нами признаков идеального типа упрощенного досудебного производства: признака предметной специализации; процедурных признаков правоприменительного и правообеспечительного характера; организационно-процедурных признаков.
Данные признаки применительно к сокращенному дознанию, понятно, уже получили своей воплощение в нормах Гл. 32.1 УПК РФ. Остановим внимание на нормативном оформлении признака предметной специализации и признака правоприменительного характера, относимых к идеальному типу упрощенного правоприменительного процессуального производства.
Как ранее отмечалось, признак предметной специализации проявляется в подследственности преступлений небольшой и средней тяжести, совершенных в условиях очевидности специфичной категорией субъектов в силу отсутствия у них свойств, усложняющих возможность защищать свои права и законные интересы в уголовном судопроизводстве.
Из смысла положений ч. 1 ст. 226.1 УПК РФ вытекает, что законодатель не определяет категорию преступлений, предпосланную только для сокращенного дознания. Производство сокращенного дознания проводится по той же категории преступлений, что и для дознания, проводимого в общем порядке. «Именно эта общность предмета дает возможность перехода производства по делу из режима сокращенного дознания в режим общего порядка, если подозреваемый, обвиняемый, потерпевший или его представитель заявят ходатайство о прекращении сокращенной формы (ч. 3 ст. 226.3 УПК РФ)»²⁷³.
Вместе с тем, закон отражает ситуативное уточнение родовой подследственности для сокращенного дознания. Так, в п. 4 ч. 1 ст. 226.2 УПК РФ предусматривается, что при подозрении совершения лицом двух и более преступлений при том, если хотя бы одно из них не относится к преступлениям, указанным в п. 1 ч. 3 ст. 150 УПК РФ, производство в форме сокращенного дознания исключается. В данном случае законодатель нормативно уточняет сугубо материально-правовой критерий дифференциации, который обусловил и дал жизнь признаку предметной специализации в части определения родовой подследственности сокращенного дознания. Такое уточнение имеет смысл, поскольку из содержания п. 2 ч. 3 ст. 150 УПК РФ вытекает, что по иным преступлениям небольшой и средней тяжести, за исключением указанных в п. 1 ч.

3. 
   ст. 150 УПК РФ, по указанию прокурора может быть проведено дознание в общем порядке.
   

Нельзя также не отметить, что уголовные дела о преступлениях, подследственных сокращенному дознанию, могут быть по письменному указанию прокурора переданы для производства предварительного следствия (ч.

3. 
   ст. ст. 150 УПК РФ). Иными словами, законодатель не выделяет для сокращенного дознания исключительную родовую подследственность. На этот счет в научной литературе высказывается, что «практика применения норм гл. 32.1 УПК РФ показала, что при условии качественного и своевременного документирования деяния с момента поступления заявления (сообщения) о преступлении производство дознания в сокращенной форме возможно фактически по любым преступлениям, уголовные дела о которых подследственны дознавателям органов внутренних дел»²⁷⁴.
   

Однако было бы предпочтительнее определить для сокращенного дознания свою (исключительную) родовую подследственность, которая в определенной степени «извиняла» бы упрощение процессуальной формы в плане сокращенного доказывания, а также связанный с этим отказ от следственных и иных действий, изменение форм и пределов реализации принципов уголовного процесса, объема процессуальных прав подозреваемого (обвиняемого), потерпевшего. Но такой вариант мог бы быть при условии невозможности перехода из сокращенного дознания в общую форму дознания. Действующий же порядок сокращенного дознания - не устойчив: он допускает такой переход в связи заявлением стороны о прекращении сокращенного дознания, а также и другими факторами (п. п. «б», «в» п. 3 ч. 1 ст. 226.8 УПК РФ).
Практике известны случая, когда подсудимый по уголовному делу, производство по которому проводилось в форме сокращенного дознания, в ходе судебного разбирательства подтверждал, что в досудебном производстве заявлял ходатайство о проведении сокращенного дознания в присутствии своего защитника, признает свою вину и согласен с предъявленным обвинением, но в судебных прениях начисто отрицал свою непричастность к преступлению²⁷⁵.
В то же время законодатель при регламентации в сокращенном дознании положений, отражающих признак предметный специализации, следует такому критерию дифференциации как особенности субъекта преступления. Так, ст. 226.2 УПК РФ «Обстоятельства, исключающие производство дознания в сокращенной форме» содержит положения, закрепляющие, на наш взгляд, признаки персональной подследственности. Это проявляется в нормативном оформлении запрета производства сокращенного дознания в отношении ряда лиц по причине возможных сложностей для защиты ими своих прав и законных интересов, что потребовало бы дополнительные гарантии их обеспечения и таким образом усложнило бы производство.
Так, к этому ряду лиц относятся: несовершеннолетние лица; лица, не владеющие языком, на котором ведется уголовное судопроизводство (п. п. 1 и 5 ч. 1 ст. 226.2 УПК РФ); лица, в отношении которых есть основание полагать, что они страдали во время совершения общественно опасного деяния психическим расстройством, ставящим под сомнение их вменяемость, либо страдают ими на момент производства по делу; лица, в отношении которых применяется особый порядок уголовного судопроизводства, установленный Гл. 52 УПК РФ.
Надо отметить, что и в отношении несовершеннолетних, и в отношении лиц, совершивших запрещенное уголовным законом деяние в состоянии невменяемости либо у которых после совершения преступления, наступило психическое расстройство, в УПК РФ изначально были выделены специализированные виды процессуального производства с усложненным процессуальным режимом в части усиления гарантий защиты их прав и законных интересов (гл. гл. 50, 51 УПК РФ). В этой связи исключение их из числа субъектов, в отношении которых возможно проведение сокращенного дознания, - лишь подтверждение внимания законодателя к значимости защиты их интересов в ходе уголовного судопроизводства.
Таим же образом, законодатель на нормативном уровне (п. 3 ч. 1 ст. 226.2 УПК РФ) отсекает возможность производства сокращенного дознания по делам о преступлениях небольшой и средней тяжести, если они совершены лицами, указанными в ст. 447 УПК РФ. Понятно, что выделение в специализированный вид процессуального производства уголовных дел в отношении таких лиц осуществлено законодателем вовсе не по причине их беспомощного состояния, требующего повышенного уровня защиты их интересов. Речь идет об обеспечении им дополнительных гарантий в целях обеспечения интересов, обусловленных родом их профессиональной деятельности. Так, недавно в Гл. 52 УПК РФ была введена новая статья 450.1, предусматривающая дополнительные гарантии для адвоката, в отношении которого производится обыск и выемка (в том числе в жилых и служебных помещениях, используемых им для осуществления адвокатской деятельности)²⁷⁶.
Так или иначе, персональная подследственность для сокращенной формы дознания определяется с учетом перечисленных запретов. Вместе с тем, полагаем, что нет надобности указывать в законе на невозможность сокращенного дознания в отношении несовершеннолетних, лиц, к которым могут быть применены принудительные меры медицинского характера, а также особой группы лиц, нуждающихся в гарантиях независимости в своей профессиональной деятельности. Как уже отмечалось, виды процессуального производства в отношении таких лиц определены законом (гл. гл. 50, 51, 52 УПК РФ), являя собой усложненные формы, что по определению выводит их из зоны упрощения. В этой связи, в Гл. гл. 50, 51, 52 УПК РФ должен содержаться запрет на производство сокращенного дознания, в отношении лиц, указанных в соответствующих Гл. гл. 50, 51, 52 УПК РФ. Этим бы подчеркивалось повышение гарантий обеспечения прав и интересов таких лиц, что логично для регламентации усложненных процессуальных производств.
Равным образом, законодатель, устанавливая запрет производства сокращенного дознания в отношении лиц, не владеющих языком судопроизводства, видимо исходил из того, что такие лица нуждаются в повышенных гарантиях защиты своих интересов, что по общему правилу обеспечивается ординарным порядком производства. Однако, производство с участием таких лиц обязывает привлекать переводчика, что является непростой задачей, требующей дополнительных процессуальных действий и значительных организационных усилий и по их поиску, и по установлению степени владения ими как языком судопроизводства, так и языком, которым пользуется подозреваемый²⁷⁷. А это уже указывает на фактическую и правовую сложность уголовного дела, не предназначенную для упрощенного вида досудебного производства.
Хотя, можно предположить, что лица, не владеющие языком судопроизводства, не отказались бы от преимуществ при назначении наказания, которые последовали бы при осуществлении в отношении них сокращенного дознания, а именно назначения «наказания, которое не может превышать одну вторую максимального срока или размера наиболее строгого вида наказания, предусмотренного за совершенное преступление» (ч.9 ст. 226.9 УПК РФ). На это обращает внимание Д.Н. Рудов, отмечая, что на практике нет препятствий для разъяснения такому лицу через переводчика с участием защитника «преимуществ сокращенной формы дознания, а они значительны даже перед особым порядком судебного разбирательства»²⁷⁸. В связи с этим им предлагается исключить п. 5 из ч. 1 ст. 226.1 УПК РФ, то есть распространить сокращенное дознание и на подозреваемых, не владеющих языком судопроизводства²⁷⁹.
Как показывает судебная практика, именно такие преимущества мотивируют подозреваемых к избранию сокращенного дознания. Отметим довольно курьезный случай, когда гр-н М., осужденный приговором Головинского районного суда г. Москвы 27 апреля 2012 года, обратился в июне 2013 года в суд по месту отбывания наказания (Трусовский районный суд г. Астрахани) с ходатайством о приведении приговора в соответствие с действующим уголовным законом в порядке ст. 10 УК РФ, п. 13 ст. 397 УПК РФ, сославшись на изменения, внесенные в ч. 5 ст. 62 УК РФ Федеральным законом от 04.03.2013 N 23-ФЗ «О внесении изменений в статьи 62 и 303 Уголовного кодекса Российской Федерации и Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации». Поскольку этим же законом было введено сокращенное дознание, при котором учитываются привлекательные для осужденного положения ч. 5 ст. 62 УК РФ, осужденный М. утверждал, что в отношении него было проведено сокращенное дознание. Конечно, суд отказал в удовлетворении такого ходатайства, поскольку на момент вступления в силу указанного закона осужденный М. давно отбывал наказание²⁸⁰.
Возвращаясь к нормативному оформлению признака предметной специализации в сокращенном дознании, нельзя не остановить внимание и на вопросе о том, возможно ли сокращенное дознание по уголовным делам о преступлениях небольшой и средней тяжести, совершенных в соучастии. Законодатель определенно не дает ответа на этот вопрос. Между тем, по УК РФ отдельные преступления, отнесенные к родовой подследственности органов дознания (п. 1 ч. 3 ст. 150 УПК РФ), могут совершаться группой лиц, группой лиц по предварительному сговору или организованной группой. Например, умышленное причинение средней тяжести вреда здоровью (п. «г» ч. 2 ст. 112 УК РФ), за которое предусмотрено наказание в виде лишения свободы на срок до пяти лет.
Видимо, законодатель при нормативном оформлении признака предметной специализации сокращенного дознания учитывал и процессуально - криминалистические критерии упрощения, а именно фактическую несложность уголовного дела. В этой связи прямо не предусмотрел возможность проведения сокращенного дознания в отношении нескольких подозреваемых. Безусловно, наличие двух и более соучастников преступления, пусть даже небольшой и средней тяжести требует больших усилий и соответственно большего количества процессуальных, в том числе следственных действий. Кроме того, совершение преступления группой лиц, группой лиц по предварительному сговору или организованной группой представлено в статьях Особенной части УК РФ как квалифицирующий признак, а это уже свидетельствует о сложности конструкции состава преступления. В то же время, как следует из п. 1 ч. 2 ст. 226.1 УПК РФ, законодатель не видит ни фактической, ни правовой сложности в уголовном деле в отношении единственного подозреваемого в случае вменения ему совершения нескольких преступлений из числа указанных в п.1 ч. 3 ст. 150 УПК РФ. Конечно, объем процессуальных действий в режиме сокращенного дознания в отношении единственного лица, подозреваемого в совершении нескольких преступлений, полагаем, меньше и потому их производство не так сложно, как если бы было несколько подозреваемых по одному и тому же делу.
Надо признать, что косвенное указание на возможность проведения сокращенного дознания по уголовному делу о преступлении, совершенном в соучастии, в законе имеется. Так, из положения п. 5 ч. 1 ст. 154 УПК РФ вытекает, что дознаватель вправе выделить из уголовного дела в отдельное производство другое уголовное дело в отношении отдельных подозреваемых (выделено - Е.С.), заявивших ходатайство о сокращенном дознании.
Соответственно, возможна ситуация, когда все соучастники либо один или несколько из их числа пожелают воспользоваться преимуществами сокращенного дознания с целью снижения судом возможного наказания. В этой связи в научной литературе высказывается, что препятствование этому «не только противоречит принципу процессуальной экономии, но и неизбежно влечет ограничение выгодного для подозреваемого (обвиняемого) права на сотрудничество со стороной обвинения»²⁸¹.
Так или иначе, нормативной определенности в части возможности сокращенного дознания в отношении соучастников в законе нет. Определенность может быть достигнута в двух полярных решениях: 1) запрет производства сокращенного дознания в отношении нескольких лиц; 2) однозначное указание в ст. 226.1 УПК РФ на возможность проведения сокращенного дознания в отношении нескольких лиц.
Если следовать процессуально-криминалистическому критерию (фактическая и правовая несложность уголовного дела), то признак предметной специализации сокращенного дознания с учетом означенного обстоятельства должен обрести соответствующее нормативное оформление в виде запрета производства сокращенного дознания в отношении нескольких подозреваемых. Так, А.Р. Белкин, прямо не связывая этот вопрос со сложностью / несложностью уголовного дела, полагает, что ч. 1 ст. 226.2 УПК РФ должна быть дополнена новым пунктом 7, предусматривающим в качестве обстоятельства, исключающего производство сокращенного дознания, подозрение в совершении преступления несколькими лицами²⁸².
Такое предложение представляется приемлемым. Соучастие в совершении преступления в любом случае, на наш взгляд, свидетельствует об его общественной опасности, даже если преступление формально относится к категории средней тяжести. Думается, что однозначное наделение нескольких подозреваемых правом на сокращенное дознание с целью получения ими в последующем существенных выгод при назначении наказания (ч. 6 ст. 226.9 УПК РФ), утяжелит конструкцию сокращенного дознания, в том числе и за счет участия их защитников. Очевидно, что производство сокращенного дознания в отношении нескольких подозреваемых, а также выделение уголовного дела в их отношении в ходе производства дознания в общем порядке, в любом случае требуют дополнительных процессуальных действий и их процессуального оформления²⁸³.
Тем не менее, на практике следуют положениям п. 5 ч. 1 ст. 154 УПК РФ. Так, в одном из регионов страны в разъяснениях дознавателям прямо указывается, что «согласно п. 5 ч. 1 ст. 154 УПК РФ дознаватель вправе выделить в отдельное производство уголовное дело о тех подозреваемых, дознание по которым производится в сокращенной форме, если в отношении остальных подозреваемых или обвиняемых дознание производится в общем порядке»²⁸⁴.
В то же время Генеральная прокуратура России ориентируют внимание надзирающих прокуроров на исключение ситуаций искусственного создания оснований для необоснованного выделения материалов уголовного дела в отношении конкретного лица в отдельное производство с целью производства дознания в сокращенной форме²⁸⁵.
Реализация идеи упрощения досудебного производства, исходя из предпосылок к этому, должна быть ориентирована на достижение меньших ресурсных затрат. А это, полагаем, означает помощь правоприменителям²⁸⁶, а также обеспечение в целом публичных интересов в сдерживании растущего количества преступлений небольшой и средней тяжести. Как бы это не звучало резко, благоприятствующие процессуальные режимы в специализированных видах процессуальных производств (например, производство в отношении лиц, указанных в ст. 448 УПК РФ), не предназначены для тотального применения в отношении широкого круга лиц.
Потому-то особые виды процессуальных производств не относятся к числу ординарных. Соответственно, и упрощенные производства не должны рассчитываться на широкий круг уголовных дел (родовая подследственность) и широкий круг лиц (персональная подследственность).
В этой связи полагаем, что косвенное указание на возможность сокращенного производства в отношении нескольких подозреваемых, содержащееся в п. 5 ч. 1 ст. 154 УПК РФ, в том числе и возможность выделения уголовного дела в отношении одного или нескольких подозреваемых в связи с проведением сокращенного дознания, должны быть исключены.
Таким образом, признак предметной специализации идеального типа упрощенного досудебного производства получил своеобразное нормативное закрепление применительно к действующей модели сокращенного дознания. Во- первых, в части родовой подследственности никаких особенностей не произошло: категория преступлений едина и для сокращенного дознания, и для дознания, проводимого в общем порядке. Во-вторых, признак предметной
специализации с учетом сохранения родовой подследственности получил трансформацию в части персональной подследственности за счет установления запрета производства сокращенного дознания в отношении лиц, указанных в ч.1 ст. 226.2 УПК РФ (несовершеннолетних; лиц, совершивших деяние в состоянии невменяемости или у которых психическое расстройство наступило после совершения преступления; лиц, в отношении которых применяется особый порядок уголовного судопроизводства по правилам Гл. 52 УПК РФ). В-
третьих, нормативное оформление признака предметной специализации сокращенного дознания учитывает процессуально-криминалистические критерии в плане фактической и правовой сложности дела, что выражается в установлении запрета производства сокращенного дознания в отношении лица, не владеющего языком судопроизводства и в отношении нескольких подозреваемых по одному и тому же делу.
Безусловно, в нормах Гл. 32.1 УПК РФ обрели нормативное воплощение процедурные правоприменительные признаки упрощенного досудебного производства. Именно в них заключаются основные особенности сокращенного дознания.
К таким признакам, как отмечалось ранее, относятся: сокращенное доказывание (по предмету и пределам доказывания); способы правоприменительных действий, адаптированные к сокращенному (редуцированному) доказыванию с учетом юридической значимости согласия обвиняемого (подозреваемого) с предъявленным обвинением или признания им вины в содеянном.
Приступая к характеристике нормативного воплощения этих признаков, прежде всего, отметим, что регламентация сокращенного доказывания в целом основывается на закрепленном в п. 2 ч. 2 ст. 226.1 УПК РФ юридическом факте - заявляемом подозреваемым признании своей вины, характера и размера причиненного преступлением вреда, а также согласии с правовой оценкой деяния, приведенной в постановлении о возбуждении уголовного дела (п. 2 ч. 2 ст. 226.1 УПК РФ).
Кроме того, отраженное в п. 2 ч. 2 ст. 226.1 УПК РФ позитивное поведение подозреваемого сигнализирует о том, что при регламентации доказывания учтен процессуально-криминалистический критерий - фактическая и правовая несложность дела, что оправдывает введение сокращенного доказывания.
Надо отметить, что в научной литературе высказывается суждение о том, что базирование сокращенного доказывания на признании подозреваемым своей вины противоречит принципу презумпции невиновности, поскольку лицо может быть признано виновным только вступившим в законную силу приговором²⁸⁷. Кроме того, как отмечает Н.Н. Ковтун, возникает несогласованность, поскольку от подозреваемого, признавшего на дознании свою вину, в судебном разбирательстве требуется иное: согласие с предъявленным обвинением. Данная позиция разделяется другими учеными, которые предлагают заменить положение о признании своей вины на согласие подозреваемого с инкриминируемым подозрением²⁸⁸.
Однако положение п. 2 ч. 2 ст. 226.1 УПК РФ, как видится, - комбинационное: в нем и признание вины, и согласие с правовой оценкой.
Логично предположить, что согласие с правовой оценкой - следствие согласия с теми фактическими обстоятельствами, которым дана означенная оценка. Правовая оценка сама по себе, в отрыве от фактических обстоятельств, то есть существа обвинения, вряд ли может быть вообще произведена. Думается, что признание подозреваемым своей вины - опорный и необходимый элемент упрощенных производств. Международное и отечественное право, как пишет В.А. Лазарева, декларируя презумпцию невиновности, «не препятствуют добровольному признанию обвиняемым своей вины, напротив, всячески стимулирует такое поведение предоставлением всяческих льгот и индульгенций.
... Более того, в мире активно используются разного рода ускоренные и упрощенные процедуры уголовного судопроизводства, применение которых обусловлено признанием вины»²⁸⁹. В то же время В.А. Лазарева подчеркивает, что для российского уголовного процесса признание вины отнюдь не является ни основанием особого порядка судебного разбирательства, ни основанием обвинительного приговора²⁹⁰.
Безусловно, с позиции принципа презумпции невиновности, виновность подсудимого должна быть доказана и установлена только вступившим в законную силу приговором. Но сила приговоров, однако, различается. Как известно, законодатель приговор, постановленный в особом порядке судебного разбирательства, не приравнивает к приговору, постановленному в общем порядке судебного разбирательства. В последней редакции ст. 90 УПК РФ приговору, постановленному в особом порядке судебного разбирательства, в том числе и приговору по уголовному делу о преступлении, расследованному в сокращенной форме дознания (ст. 226.9 УПК РФ), отказано в преюдициальном значении²⁹¹.
Если обвинительный приговор, постановленный в соответствии со ст. 226.9 УПК РФ, не обретает преюдициальную силу, то можно заключить, что он и не считается истинным, а только предполагается (презюмируются) как истинный. Соответственно, и выводы дознавателя должны почитаться как «условно истинные». Иначе говоря, не должно считаться, что вопрос о виновности подозреваемого (обвиняемого, подсудимого) исчерпывающе разрешается в таком производстве. Хотя при таком производстве привлекательно было бы полагать, что «презумпция невиновности прекращает свое действие с момента признания вины подозреваемым»²⁹².
Но нет, она продолжает свое действие, судя по ст. 90 УПК РФ, и после вступления приговора в законную силу. А это означает, что если при расследовании или рассмотрении какого-либо другого уголовного дела доведется обратиться к приговору по уголовному делу, дознание по которому производилось в сокращенной форме, то ни один правоприменитель не будет признавать его фактические и правовые основания как установленные и не требующие дополнительной проверки, то есть исходить из преюдиции такого приговора.
Напрашивается парадоксальный вывод, что презумпция невиновности при сокращенном дознании не только не прекращает свое действие с момента признания вины подозреваемым, но и продолжает действовать после вступления приговора в законную силу. Но если это так, то возникает предположение о том, что таким приговором не случилось разрешения уголовного дела «по правде», соответственно, вопрос о виновности лица однозначно не разрешен. Понятно, что такой тезис не имеет права на существование, поскольку он будет означать, что уголовно-правовое и уголовно-процессуальное регулирование в конкретном случае не достигло своей цели. Не упуская из вида означенную особенность действия презумпции невиновности при сокращенном дознании, выскажем предположение о том, что она должна поддерживаться неким другим условием, а именно презумпцией юридической надежности выводов дознавателя, что подтверждается тем, что в последующем судебном разбирательстве суд исследует только те доказательства, на которых основаны выводы дознавателя и которые приводятся в обвинительном постановлении (ч. ч. 2 и 3 ст. 226. 9 УПК РФ). Но при этом сторона защиты вправе предоставлять доказательства - данные о личности подсудимого, в том числе о наличии у него иждивенцев, а также иные данные, которые могут быть учтены в качестве обстоятельств, смягчающих наказание (ч. 3 ст. 226.9 УПК РФ). На практике в числе таковых обстоятельств указываются активное способствование раскрытию и расследованию преступления (хотя именно это и учитывал законодатель в ч. 6 ст. 226.9 УПК РФ), оказание со стороны подозреваемого помощи потерпевшим во время преступления (при дорожно-транспортных преступлениях), наличие малолетних детей, беременных жен и т.д.²⁹³.
Несмотря на это, законодатель отказал в преюдициальности приговору, постановленному в порядке ст. 226. 9 УПК РФ, хотя особый порядок судебного разбирательства по уголовным делам, завершенным производством сокращенного дознания, отличается от судебного разбирательства в порядке ст. 316 УПК РФ именно тем, что все же предусматривает проверку выводов дознавателя путем исследования доказательств, хотя и собранных только должностным обвинением и приведенных в обвинительном постановлении²⁹⁴. А это в определенной мере компенсирует редукцию доказывания, имевшую место в досудебном производстве.
Но в научной литературе высказывается мнение, что этого недостаточно. Так, И.Г. Хисматуллин полагает, что должен быть общий порядок с упрощенным судебным следствием. «Так, например, свидетель, который не был допрошен в ходе дознания (если от него было получено только объяснение), по ходатайству сторон или усмотрению судьи может быть допрошен в суде. Аналогично по ходатайству сторон или усмотрению судьи можно предложить допрос в ходе судебного следствия иных свидетелей, производство иных следственных действий, а также допрос потерпевшего и обвиняемого по их ходатайству или усмотрению судьи»²⁹⁵.
Правоприменительные акты, как отмечается в общей теории права, отражают разный уровень юридической надежности устанавливаемых в них фактических обстоятельств юридического дела, что обусловлено различающимся уровнем надежности доказательственной деятельности²⁹⁶.
Думается, что для сокращенного доказывания признание подозреваемым своей вины, характера и размера причиненного преступлением вреда, а также согласие с правовой оценкой деяния - основание для презумпции юридической надежности выводов субъектов, ведущих любое упрощенное производство.
В этом качестве и значении - признание вины и согласие с выдвинутым обвинением (подозрением), а также с другими утверждениями должностного обвинения (характера и размера причиненного вреда, с правовой оценкой деяния) выступает условием для того, чтобы считать достоверными другие доказательства, добытые в сокращенном дознании.
Полагаем, что есть основания для оперирования понятием «презумпция юридической надежности выводов субъектов, ведущих любое упрощенное производство», поскольку в согласительных правоприменительных технологиях (а сокращенного дознание является таковым) по-другому быть не может: речь может идти только о юридической истине.
Связано это с тем, что признание лицом своей вины, как отмечают А.В. Смирнов и К.Б. Калиновский, является формальным признанием или сделкой как формальным средством доказывания²⁹⁷. Иными словами, юридическая или формальная истина определяется позицией сторон по «правилам игры», в точном соответствии с процессуальной формой, имеющей в УПК РФ приоритет над задачей точного установления фактических обстоятельств дела, т.е. над объективной истиной²⁹⁸.
Используемая при сокращенном дознании правоприменительная технология априори основывается на компромиссе между подозреваемым и должностным обвинением. Если рассматривать сокращенное дознание как некую систему взаимодействия частного лица - подозреваемого и публичных субъектов, ведущих уголовный процесс (дознавателя, прокурора), то на входе в эту систему заложено, как оправдывающее всё последующее сокращение производства по делу, признание подозреваемым своей вины, а на выходе - существенная уступка за это при назначении ему наказания, предоставляемая не правоприменителем по усмотрению, а законом (ч. 6 ст. 226.9 УПК РФ).
Презумпция юридической надежности оправдывает сокращение доказывания и примиряет его со связанными с ним ограничениями прав и законных интересов частных лиц - сторон уголовного процесса. Именно она позволяет в итоге считать уголовное дело разрешенным по существу. В противном случае при отмеченном своеобразии действия принципа презумпции невиновности закономерно было бы полагать, что разрешение уголовного дела «зависло», не случилось.
Думается, что к презумпции юридической надежности относимы слова Н.Н. Ковтуна о том, что презумпция - «особый технико-юридический прием (способ), явно или завуалированной форме используемый законодателем в законотворчестве или в правоприменении»²⁹⁹. В нашем случае - в завуалированной.
Так или иначе, потребность в такой презумпции для сокращенного дознания возникает в связи с необходимостью придания легитимного значения как самому сокращению и упрощению доказательственной деятельности, так и его результатам. В этой связи обратимся к правовому оформлению сокращения предмета доказывания, выраженного в нормах гл. 32.1 УПК РФ.
Из содержания ч. 1 ст. 226.5 УПК РФ вытекает, что подлежащие установлению обстоятельства ограничиваются событием преступления, характером и размером вреда, причиненного преступлением, виновностью лица в совершении преступления. Как видим, этот круг обстоятельств очерчен в границах положений, указанных в п. п. 1, 2 и 4 ст. 73 УПК РФ. Такой круг обстоятельств вполне можно определить, как усеченный.
Вместе с тем в научной литературе нет единства в части признания того, что законодатель действительно сократил предмет доказывания: одни авторы считают, что сокращение предмета доказывания есть, другие же полагают, что для такого вывода недостаточно оснований.
К примеру, О.В. Качалова, считая, что одним из выражений редукции доказывания в сокращенном дознании является сужение предмета доказывания³⁰⁰, не одобряет избранный законодателем вариант его нормативного определения в ч. 1 ст. 226.5 УПК РФ. За рамками такого предмета остаются «обстоятельства, характеризующие личность обвиняемого; обстоятельства, исключающие преступность и наказуемость деяния; обстоятельства, смягчающие и отягчающие наказание; обстоятельства, которые могут повлечь за собой освобождение от уголовной ответственности и наказания; обстоятельства, способствовавшие совершению преступления»³⁰¹.
Данное мнение разделяется А.В. Победкиным, полагающим, что подобным сужением предмета доказывания законодатель программирует дознавателей на обвинительный уклон³⁰². О том, что по нормам ч. 1 ст. 226.5 УПК РФ предмет доказывания неоправданно урезан, пишут и другие ученые³⁰³.
Очевидно, что законодатель стремился внедрить в конструкцию сокращенного дознания редукцию предмета доказывания как опорного узла всей избранной им упрощенной правоприменительной технологии. Это стремление показывает, что упрощение предполагалось добиться не за счет сокращения формально-определенных процессуальных сроков, как это было при первоначальной регламентации дознания с момента введения в действие УПК РФ, а прежде всего за счет сужения предмета доказывания.
Так, В.А. Лазарева отмечает что «впервые на законодательном уровне предпринята попытка обосновать ненужность установления всех обстоятельств, имеющих значение для правильного разрешения уголовного дела, указанных в ст. 73 УПК РФ»³⁰⁴.
В то же время в научной литературе высказывается и противоположное мнение о том, что реального нормативного усечения предмета доказывания не произошло. Такой вывод делается из анализа содержания ч. 1 ст. 226.7 УПК РФ, предъявляющей к обвинительному постановлению те же требования, что и к обвинительному акту: в обвинительном постановление должны указываться обстоятельства, перечисленные в п. п. 1 - 8 ч. 1 ст. 225 УПК РФ. В этой связи, И.С. Дикарев пишет, что положения ч. 1 ст. 226.5 УПК РФ не могут быть истолкованы как «освобождающие дознавателя от обязанности устанавливать и все иные, помимо перечисленных в ней, обстоятельств предмета доказывания»³⁰⁵. Такой же вывод подробно обосновывается Л.А. Ярыгиной³⁰⁶. Аналогично и положения п. 31 Приказа Генеральной прокуратуры РФ от 26 января 2017 г. № 33 «Об организации прокурорского надзора за процессуальной деятельностью органов дознания» требуют от прокуроров при поступлении уголовного дела с обвинительным постановлением обращать внимание на соответствие его содержания требованиям, перечисленным в пунктах 1 - 8 части 1 статьи 225 УПК РФ³⁰⁷, то есть исходить из положений ч.1 ст. 226.7 УПК РФ.
Между тем, положения ч. 1 ст. 226.5 УПК РФ о сокращенном предмете (событие преступления, характер и размера причиненного им вреда, а также виновности лица в совершении преступления) в точности воспроизводятся в п. п. «в» п. 3 ч. 1 ст. 226.8 УПК РФ , указывающем, что прокурор при принятии решения по поступившему уголовному делу, производство по которому осуществлялось в форме сокращенного дознания, должен проверять достаточность доказательств для обоснованного вывода о событии преступления, характере и размере причиненного им вреда, а также виновности лица в совершенном преступлении. Но приведенные положения не согласуются с положениями ч. 1 ст. 226.7 УПК РФ, что позволяет формулировать противоположные выводы о том, случилось или нет нормативное закрепление сокращенного предмета доказывания. Сам факт полярности выводов по вопросу говорит о том, что законодательная проблема определенности сужения предмета доказывания имеет место.
Добавим, что предмет доказывания должен быть нормативно ограничен рамками тех обстоятельств, которые позволяют дать им квалификацию как преступлению с несложным составом преступления. Все иные обстоятельства, лежащие за пределами конструкции состава преступления, полагаем устанавливать нет необходимости, поскольку, как уже отмечалось выше, основание для сокращенного дознания заключается в признании подозреваемым своей вины и в выраженном его согласии на упрощенный порядок, поощряемый теми преимуществами, которые полагаются при назначении наказания. Согласно ч. 6 ст. 226.9 УПК РФ в случае постановления обвинительного приговора по уголовному делу, дознание по которому производилось в сокращенной форме, назначенное подсудимому наказание не может превышать одну вторую максимального срока или размера наиболее строгого вида наказания, предусмотренного за совершенное преступление. Соответственно, этими преимуществами восполняется правовая оценка смягчающих и отягчающих наказание обстоятельства, как если бы они реально имели место и были установлены. Иными словами, существенное смягчение наказание гарантировано ожидается в любом случае, даже если этих обстоятельств объективно не было.
Что же касается обстоятельств, исключающих преступность и наказуемость деяния, обстоятельств, которые могут повлечь за собой освобождение от уголовной ответственности и наказания, которым подозреваемый не придает значения по своему незнанию, то для внесения ясности в этот вопрос и предполагается обязательное участие защитника в порядке п. 8 ч. 1, ч. 2 ст. 51 УПК РФ, а также избираемая им в последующем позиция защиты.
В этой связи, склоняемся к позиции ученых, полагающих, что редукция предмета доказывания для сокращенного дознания получила нормативное оформление. Но определенное, однозначное разрешение этого вопроса в законе сняло бы дискуссию на этот счет не только среди ученых, но и практиков в их правоприменительной деятельности. В этих целях должна быть устранена несогласованность между положениями ч. 1 ст. 226.7 и положениями п.п. «в» п.3 ч.1 ст.226.8 УПК РФ. В этой связи положения ч. 1 ст. 226.7 УПК РФ
целесообразно изложить в следующей редакции: «1. Признав, что необходимые следственные действия произведены и объем собранных доказательств достаточен для обоснованного вывода о совершении преступления подозреваемым, дознаватель составляет обвинительное постановление. В обвинительном постановлении указываются обстоятельства, перечисленные в
части первой статьи 226 настоящего Кодекса, а также ссылки на листы уголовного дела».
Сокращение предмета доказывания должно обусловливать и соответствующее сокращение пределов доказывания, что в целом упрощает производство по делу и экономит время. Законодатель такие пределы четко очертил в ч. ч. 2 и 3 ст. 226.5 УПК РФ. При этом в нормативной регламентации полномочий дознавателя как субъекта доказывания, на которого по общему правилу должна распространяться обязанность доказывания (ч. 1 ст. 86 УПК РФ), задействован императивный метод в сочетании с диспозитивным, позволяющим использовать дискреционное усмотрение.
Так, ч. 2 ст. 226.5 УПК РФ устанавливает обязанность дознавателя «произвести только те следственные и иные процессуальные действия, непроизводство которых может повлечь за собой невосполнимую утрату следов преступления или иных доказательств».
Кроме того, из смысла п. 4 ч. 3 ст. 226.5 УПК РФ вытекает, что выдвигаемое подозрение, а затем и обвинение, должно основываться на сведениях, полученных при проверке сообщения о преступлении в порядке ст.144 УПК РФ. Именно по результатам этой проверки подозреваемый заявляет ходатайство о сокращенном дознании, поскольку закон указывает на то, что подозреваемый «не оспаривает правовую оценку деяния, приведенную в постановлении о возбуждении уголовного дела» (п. 2 ч. 2 ст. 226.1 УПК РФ). Следовательно, сведения, полученные в порядке ст. 144 УПК РФ, формируют базовую часть доказательственного материала. Понятно, что собирание сведений в порядке процессуальной деятельности по проверке сообщения о преступлении - также обязанность дознавателя (ч. 1 ст. 144 УПК РФ).
Конечно, нельзя не обратить внимание на то, что законодатель в п. 4 ч. 3 ст. 226.5 УПК РФ избегает прямо называть такие сведения доказательствами³⁰⁸.
Однако, нормативные положения о результатах фактоустановительной деятельности, отражаемых в материалах проверки сообщения о преступлении, законодатель помещает в ст. 226.5 УПК РФ, назвав её «Особенности доказывания при производстве дознания в сокращенной форме».
Таким образом, сужение пределов доказывания произошло в части собирания доказательств за счет производства только тех следственных и иных процессуальных действий, «непроизводство которых может повлечь за собой невосполнимую утрату следов преступления или иных доказательств» (ч. 2 ст.

5. 
   УПК РФ).
   

Думается, что такая нормативная регламентация пределов доказывания не совсем безупречна. Она должна основываться на соотношении предмета и пределов доказывания в качественном и количественном аспектах³⁰⁹. Так, Г.М. Миньковский считал, что качественный аспект предполагает установление каждого элемента предмета доказывания. Количественный же аспект пределов доказывания означает, что они «должны гарантировать достоверность установления этих обстоятельств для адресата доказывания»³¹⁰. При этом важным представляется суждение Г.М. Миньковского о том, что производство нескольких следственных действий для установления одного и того же обстоятельства, в том числе для получения сведений из разнородных источников, есть своего рода резервирование доказательств с целью наращивания надежности выводов правоприменителя³¹¹.
В этой связи напомним, что мы выше исходили из того, что при сокращённом доказывании в упрощенном производстве презумпция юридической надежности доказывания поддерживает презумпцию невиновности. Презумпция юридической надежности доказывания, основанная на признании подозреваемым свое вины и его согласия с правовой оценкой установленных обстоятельств, оправдывает сокращение и предмета, и пределов доказывания, а также в целом примиряет сокращение доказывания со связанными с ним ограничениями прав и законных интересов частных лиц - сторон уголовного дела. Иначе говоря, для сокращенного дознания признание подозреваемым своей вины и согласие с правовой оценкой выступает также условием оценки как достоверных других доказательств, добытых в сокращенном дознании. Если бы это было не так, то не было бы особой нужды в закреплении юридической значимости признания подозреваемым свое вины и его согласия с правовой оценкой установленных обстоятельств. Потому полагаем, что положения ч. 2 ст. 226.5 УПК РФ о производстве «только тех следственных и иных процессуальных действий, непроизводство которых может повлечь за собой невосполнимую утрату следов преступления или иных доказательств» должны быть уточнены с учетом позитивного поведения подозреваемого и, как следствие, с презумпцией юридической надежности доказывания. Кроме того, они в этом же ключе должны соотноситься с предметом доказывания, определенным в ч. 1 ст.

5. 
   УПК РФ. Производство следственных и иных действий необходимо не только потому, что могут быть утрачены следы преступления, они нужны для установления обстоятельств дела.
   

В связи с этим для положений ч. 2 ст. 226.5 УПК РФ оптимальной видится следующая редакция: «Дознаватель обязан произвести только те следственные и иные процессуальные действия, которые необходимы для установления обстоятельств, указанных в части первой настоящей статьи».
Что же касается формулировки «непроизводство которых может повлечь за собой невосполнимую утрату следов преступления или иных доказательств», то она избыточна. Потребность в следственных и процессуальных действиях предопределяется прежде всего потребностью установления обстоятельств предмета доказывания, а не только опасениями, что доказательства будут утрачены.
Но если иметь в виду резерв доказательств, добываемых указанным путем, что он имеет смысл для действующего порядка сокращенного дознания, предусматривающего вариативность поведения частных лиц - участников уголовного дела: от согласия с сокращенным дознанием до полного отказа от него на любом этапе (ч. 3 ст. 226.3 УПК РФ); от согласия с полученными доказательствами до их оспаривания (п. п. 1- 3 ч. 6 ст. 226.7 УПК РФ).
Как известно, при отказе подозреваемого (обвиняемого) и потерпевшего от сокращенного дознания производство по делу переходит в общий порядок дознания, а при оспаривании доказательств - возникает потребность в дополнительных следственных и иных процессуальных действиях по проверке уже полученных доказательств.
Понятно, что потребность в дополнительных следственных и иных процессуальных действиях по проверке уже полученных доказательств раздвигает пределы доказывания. Следовательно, пределы доказывания могут диктоваться позицией подозреваемого (обвиняемого), его защитника, потерпевшего, его представителя. Вследствие этого, очевидно, законодатель не обязывает дознавателя, а оставляет на его усмотрение возможность отказа от проверки уже собранных доказательств (ч. 3 ст. 226.5 УПК РФ). Ясно, что, если указанные участники дела не заявляют ходатайств о признании доказательств недопустимыми, о производстве дополнительных следственных и иных процессуальных действий с целью получения новых доказательств и проверки полученных доказательств (п. п. 1-3 ч. 6 ст. 226.7 УПК РФ), то доказывание по уголовному делу упрощается и сокращается в целом.
Таким образом, исходя из положений п. п. 1-3 ч. 3 ст. 226.5 УПК РФ сужение пределов доказывания и тем самым упрощение процесса доказывания достигается за счет права дознавателя отказаться от проверки уже собранных доказательств, в том числе сведений, полученных в результате доследственной проверки.
Конкретно же, п. 1 ч. 3 ст. 226.5 УПК РФ предусматривает право дознавателя не проверять доказательства, если они не были оспорены подозреваемым, его защитником, потерпевшим или его представителем. По положениям п. 2 ч. 3 ст. 226.5 УПК РФ дознаватель получает возможность не производить допрос тех лиц, от которых в ходе проверки сообщения о преступлении были получены объяснения. Ясно, что данное положение нацелено на избежание дублирования познавательных действий, когда предполагается, что содержание объяснений совпадет с содержанием показаний лиц, если они будут допрошены. В то же время из смысла положений п. 2 ч. 3 ст.

5. 
   УПК РФ вытекает, что дознаватель вправе и обязан произвести допрос лиц, ранее давших объяснения, в двух случаях: при необходимости установить дополнительные, имеющие значение для уголовного дела фактические обстоятельства, сведения о которых не содержатся в материалах проверки сообщения о преступлении; при необходимости проверить доказательства, достоверность которых оспорена подозреваемым, его защитником, потерпевшим или его представителем.³¹²
   

Как видим, в п. 2 ч. 3 ст. 226.5 УПК РФ указывается, что проверка сведений, полученных в порядке ст. 144 УПК РФ, а также других доказательств осуществляется только посредством допроса. По крайней мере, тут не говорится ни об очной ставке, ни тем более о следственном эксперименте. Понятно, очную ставку и следственный эксперимент сложнее производить, нежели допрос.
Сложным и затратным по времени является также назначение и производство судебной экспертизы. Длительность производства судебной экспертизы является одной из причин затягивания производства по делу и нарушения разумного срока уголовного судопроизводства³¹³. Поэтому понятно стремление законодателя упростить доказывание путем избавления дознавателя от назначения и производства судебной экспертизы. Например, в некоторых ведомственных актах отмечается, что «проведение судебно-экономических экспертиз из-за большого объема и сложности исследуемого материала занимает достаточно продолжительный промежуток времени и, как правило, требует занятости нескольких экспертов. Кроме этого, следует отметить и высокую загруженность экспертных учреждений. Поэтому ряд вопросов может быть решен и без назначения судебно-экономической экспертизы, например, в рамках осмотра документов с участием специалиста и его последующего допроса»³¹⁴.
Согласно п. 3 ч. 3 ст. 226.5 УПК РФ дознаватель вправе не назначать судебную экспертизу по вопросам, ответы на которые содержатся в заключении специалиста по результатам исследования, проведенного в ходе проверки сообщения о преступлении. Исключение составляют случаи, указанные в подпунктах «а», «б», «в» п. 3 ч. 3 ст. 226.5 УПК РФ, а именно: необходимость установления по уголовному делу дополнительных, имеющих значение для уголовного дела фактических обстоятельств; необходимость проверки выводов специалиста, достоверность которых поставлена под сомнение подозреваемым, его защитником, потерпевшим или его представителем; наличие оснований для обязательного назначения судебной экспертизы (ст. 196 УПК РФ).
В целом сокращение пределов доказывания по положениям ст. 226.5 УПК РФ основывается на признании достаточности сведений, полученных по результатам доследственной проверки. В этом заключается ядро сокращенного доказывания, поскольку в ч. 1.2. ст. 144 УПК РФ, принятой одновременно с нормами гл. 32.1 УПК РФ, законодатель разрубил давний проблемный узел, приравняв сведения, полученные в ходе доследственной проверки к доказательствам.
Потому и в п. 4 ч. 3 ст. 226.5 УПК РФ законодатель устанавливает, что дознаватель может не производить и иные следственные и процессуальные действия, направленные на установление фактических обстоятельств, сведения о которых содержатся в материалах проверки сообщения о преступлении, если такие сведения отвечают требованиям, предъявляемым к доказательствам УПК РФ. В научной литературе отмечается, что «дознаватель вправе завершить предварительное расследование составлением обвинительного постановления на основании материалов доследственной проверки, т.е. полученных до возбуждения уголовного дела, которым придается значение полноценных доказательств»³¹⁵.
Таким образом, суть сокращения пределов доказывания заключается в законодательном признании допустимости и достаточности сведений, содержащихся в материалах проверки сообщения о преступлении, а также в производстве несложных следственных действий, в основном, допросов. По мнению С.И. Гирько, в нормативной регламентации доказывания в условиях дознания в сокращенной форме законодатель ввел максимально допустимый режим упрощения³¹⁶.
Нормативно определенные пределы доказывания, образно говоря, «обрамляющие» и сокращение, и упрощение доказывания вызвали критические замечания некоторых ученых по поводу заявленных в ст. 226.5 УПК РФ особенностей собирания и проверки доказательств³¹⁷. В частности, отмечается нежелательное предпочтение доследственной проверке как квазипроцессуальной деятельности³¹⁸, неоправданность отнесения к усмотрению дознавателя решения вопроса о проверке доказательств³¹⁹, что наряду с другими особенностями препятствует возможности провести всестороннее, полное и объективное расследование преступления³²⁰. Кроме того, отмечалась и теоретическая необоснованность нормативного выражения упрощения в положении п. 3 ч. 3 ст.226.5 УПК РФ, устанавливающего право дознавателя не назначать судебную экспертизу по вопросам, ответы на которые содержатся в заключении специалиста по результатам исследования, проведенного в ходе проверки сообщения о преступлении. По мнению Е.А. Зайцевой редакция этого положения ведет к «затушевыванию различий между экспертом и специалистом, к размыванию границ процессуальных институтов судебной экспертизы и специалиста»³²¹, поскольку специалисты в смысле ст. 58 УПК РФ, то есть процессуального статуса, исследований не производят, а производимое в ходе доследственной проверки предварительное исследование оформляется не заключением, а справкой об исследовании³²². В этой связи ею предлагается исключить пункт 3 из ч. 3 ст. 226.5 УПК РФ, а из ч. 1 и ч. 3 ст. 144 УПК РФ - упоминания о возможности проведения специалистами исследований³²³.
Представляется, что для сокращенного дознания практика повторных исследований путем назначения судебной экспертизы по делам о преступлениях небольшой и средней тяжести с несложной конструкцией состава преступления (при наличии результатов предварительного исследования, полученных в порядке ч. 1 ст.144 УПК РФ) все же должна быть исключена, иначе не будет ни упрощения доказывания, ни его сокращения по пределам доказывания, а также срокам. Соглашаясь с критикой Е.А. Зайцевой редакции п. 3 ч. 3 ст. 226.5 УПК РФ, полагаем, что содержание этого пункта целесообразно изложить в следующей редакции: «не назначать судебную экспертизу по вопросам, ответы на которые содержатся в выводах предварительного исследования, проведенного в ходе проверки сообщения о преступлении, за исключением следующих случаев: (далее - по тексту)»
В научной литературе даются и оптимистические оценки нормативной регламентации сокращенного доказывания. Например, Л.А. Ярыгина пишет, что «ускорение процесса доказывания при производстве дознания в сокращенной форме вопреки распространенному мнению достигается не за счет ограничения предмета и пределов доказывания, а за счет отказа от сложных и трудоемких способов собирания доказательств (следственных действий) в пользу более простых и малозатратных (непроцессуальных) способов получения информации на этапе проверки сообщения о преступлении»³²⁴.
В данном суждение затронут острый вопрос о переносе «центра тяжести» доказывания на первую стадию уголовного процесса - стадию возбуждения уголовного дела. Иными словами, речь идет о применении новой правоприменительной технологии и, соответственно, новой упрощенной форме «отработки» такого этапа правоприменения, как установление фактических обстоятельств дела³²⁵, свободной от необходимости усиления и подтверждения
надежности результатов доследственной проверки в последующих стадиях. Однако, эта свобода - неабсолютная в виду того, что участвующие в деле лица - стороны уголовного процесса могут в любой момент настаивать на производстве дополнительных следственных и процессуальных действий, в том числе и на этапе окончания сокращенного дознания (п. 1-3 ч. 6 ст. 226.7 УПК РФ).
Соответственно, не возникает основы для изменения структуры производства в виде исключения стадии возбуждения уголовного дела или её поглощения единой формой досудебного производства, что свидетельствовало бы о наличии организационно-процедурного признака упрощенного производства (его идеального типа).
Подводя итог приведенным рассуждениям о нормативном воплощении признака предметной специализации и процедурных правоприменительных признаках идеального типа упрощенного производства в действующем сокращенном дознании по нормам Гл. 32.1 УПК РФ, сформулируем следующие выводы:
Признак предметной специализации в регламентации сокращенного дознания получил нормативное воплощение в определении родовой подследственности (ч. 1 и п. 1 ч. 2 ст. 226.1 УПК РФ). Однако такая же
подследственность предпослана и дознанию, проводимому в общем порядке. Следовательно, данный аспект признака предметной специализации - родовая подследственность - не является уникальным для сокращенного дознания, не отличает его от дознания, проводимого в общем порядке. Очевидно, было бы предпочтительнее установить для сокращенного дознания исключительную родовую подследственность, которая в определенной степени «извиняла» бы упрощение процессуальной формы в тех пределах, которые предусмотрены нормами гл. 32.1 УПК РФ.
Отличие и самобытность нормативного оформления признака предметной специализации сокращенного дознания заключается в том, что родовая подследственность дополняется чертами персональной подследственности. Это проявляется в ст. 226.2 УПК РФ «Обстоятельства, исключающие производство дознания в сокращенной форме», устанавливающей запрет производства сокращенного дознания в отношении ряда лиц по причине возможных сложностей для защиты ими своих прав и законных интересов.
Законодатель определенно не дает ответа на вопрос том, возможно ли сокращенное дознание в отношении уголовных дел о преступлении небольшой и средней тяжести, совершенных в соучастии. Поскольку участие нескольких подозреваемых и их защитников, а также необходимость выделения уголовного дела, если не все подозреваемые пожелают воспользоваться сокращенным дознанием, требует большего объема следственных и иных процессуальных действий, то есть усложняет производство по делу, следует в п. 5 ч. 1 ст. 154 УПК РФ исключить косвенное указание на возможность сокращенного производства в отношении нескольких подозреваемых.
Процедурные правоприменительные признаки получили нормативное воплощение в регламентации сокращенного доказывания. Введение сокращенного доказывания основывается на закрепленном в п. 2 ч. 2 ст. 226.1 УПК РФ юридическом факте - заявляемом подозреваемым признании своей вины, характера и размера причиненного преступлением вреда, а также согласии с правовой оценкой деяния, приведенной в постановлении о возбуждении уголовного дела. Данные положения (п. 2 ч. 2 ст. 226.1 УПК РФ) оправдывают сокращение доказывания и выступают основанием для презумпции юридической надежности выводов субъектов, ведущих любое упрощенное производство, которая действует наряду с презумпцией невиновности.
Презумпция юридической надежности примиряет сокращение доказывания со связанными с ним ограничениями прав и законных интересов частных лиц - сторон уголовного дела. Именно она позволяет считать уголовное дело, производство по которому осуществлялось в сокращенном дознании, разрешенным по существу обвинительным приговором, постановленном в особом порядке судебного разбирательства.
Нормы Гл. 32.1 УПК РФ не дают однозначного вывода об определенности сужения предмета доказывания. Это подтверждается очевидной несогласованностью положений ч. 1 ст. 226.7 с положениями ч.1 ст.226. 5, п.п. «в» п.3 ч.1 ст.226.8 УПК РФ. Данное противоречие должно быть устранено путем однозначного закрепления суженного предмета доказывания путем изменения положений ч. 1 ст. 226.7 УПК РФ, которые целесообразно изложить в следующей редакции: «1. Признав, что необходимые следственные действия произведены и объем собранных доказательств достаточен для обоснованного вывода о совершении преступления подозреваемым, дознаватель составляет обвинительное постановление. В обвинительном постановлении указываются обстоятельства, перечисленные в части первой статьи 226.5 настоящего Кодекса, а также ссылки на листы уголовного дела».
Сужение пределов доказывания получило нормативное воплощение в положениях ч. ч. 2 и 3 ст. 226.5 УПК РФ. При этом определение пределов доказывания представлено вне их соотношения с установленным в законе предметом доказывания, а также без учета признания подозреваемым своей вины и его согласия с правовой оценкой установленных обстоятельств, как основания презумпции юридической надежности доказывания, в том числе в плане оценки как достоверных других доказательств, добытых в сокращенном дознании.
В связи с этим для положений ч. 2 ст. 226.5 УПК РФ оптимальной видится следующая редакция: «Дознаватель обязан произвести только те следственные и иные процессуальные действия, которые необходимы для установления обстоятельств, указанных в части первой настоящей статьи».
При нормативной регламентации пределов доказывания законодатель прибегает к императивному методу в сочетании с диспозитивным, что выражается в возложении на дознавателя обязанности собирать доказательства с оставлением на дискреционное усмотрение дознавателя права проверки доказательств (ч. ч. 2 и 3 ст. 226.5 УПК РФ).
Сведения, полученные в порядке ст. 144 УПК РФ, формируют базовую часть доказательственного материала, поскольку закон указывает на то, что подозреваемый «не оспаривает правовую оценку деяния, приведенную в постановлении о возбуждении уголовного дела» (п. 2 ч. 2 ст.226.1 УПК РФ).
По положениям ст. 226.5 УПК РФ сокращение пределов доказывания основывается на признании достаточности сведений, полученных по результатам доследственной проверки, для правоприменительных выводов при условии, что участники - стороны уголовного процесса не будут их оспаривать, а также настаивать на проведении дополнительных следственных действий.

2. 
   Нормативное воплощение в сокращенном дознании процедурных признаков правообеспечительного характера
   

Правообеспечительная деятельность сопровождает правоприменительную деятельность, выступая условием её реализации в соответствии с назначением уголовного судопроизводства (ст. 6 УПК РФ). Надо отметить, что проблемам обеспечения прав основных заинтересованных участников сокращенного дознания в научной литературе посвящено немало исследований. В них не только характеризуется весь порядок сокращенного дознания, но и дается оценка регламентированным в законе правам частных лиц - участников сокращенного дознания, а также гарантиям их обеспечения³²⁶. Не ставя задачу осветить весь порядок сокращенного дознания³²⁷, обратимся к нормативной регламентации прав подозреваемого (обвиняемого) и потерпевшего, в ключе выделенных нами правообеспечительных признаков идеального типа упрощенного производства, поскольку последние в качестве таковых играют формообразующую роль в нормативной модели сокращенного дознания³²⁸.
Правообеспечительные признаки в сокращенном дознании проявляются в изменении форм реализации субъективных прав и обязанностей участниками - сторонами уголовного дела, в том числе и за счет исключения или изменения порядка и последовательности производства процессуальных действий, связанных с их обеспечением. Применительно к основным участникам - подозреваемому и потерпевшему - трансформация форм реализации прав и законных интересов происходит с учетом особенностей выполнения ими своих процессуальных функций в условиях редуцированного доказывания, то есть при наличии правоприменительных признаков. Иными словами, вводятся новые виды субъективных прав (например, указываемое в ч. 2 ст. 226.4 УПК РФ право подозреваемого на сокращенное дознание), а также изменяется порядок обеспечения неизменных субъективных прав и законных интересов. Например, на уровне гарантий изменяется порядок обеспечения законных интересов потерпевшего, выражающийся в том, что он вправе дать согласие на сокращенное дознание (п. 6 ч. 1 ст.226.2 УПК РФ).
Такого рода средства и способы обеспечения прав и законных интересов частных лиц - сторон уголовного процесса выступают атрибутами - технологическими инструментами, наполняющими собой процессуальный режим сокращенного дознания и, соответственно, выступающими правообеспечительными признаками последнего. Они взаимосвязаны и характеризуют процессуальный режим сокращенного дознания в части порядка (формы) обеспечения прав и законных интересов подозреваемого (обвиняемого) и потерпевшего.