встретить значительные затруднения, вследствие недостатка воды и
совершенного отсутствия подножного корма на протяжении более 400 верст».
«Окончив дела на Эмбе и распростившись здесь с посольством,
направлюсь
я отсюда, через хребет Мугоджарских гор и пески, известные под
именем Больших и Малых Барсуков, на Сыр-Дарью».
Очевидно было, что задуманная мною в Октябре 1857 г. экспедиция
совершенно извращена и лишилась твердой основы: движения посольства
были замедлены, стеснены, крайне усложнены, поставлены в зависимость от
множества случайностей, и успех становился крайне сомнительным в виду
запоздалости прихода к Аральскому морю, неготовности флотилии,
необходимости посольству идти по степи с большим военным отрядом и
караваном, подвергаясь задержкам и бесполезным лишениям и явиться в Хиву
под двусмысленным впечатлением одновременного и преждевременного
движения нескольких
отрядов русских войск, в разных направлениях,
значение которого девали для хивинцев
[9]
будет соответствовал
воображаемому Генерал-губернатором впечатлению. В Петербурге я еще не
мог предвидеть всех затруднений, которые создадутся мне утвержденною
программою и действиями Генерал-губернатора и начальника Аральской
флотилии. Издали нельзя было составить себе ясного понятия как о сделанных
приготовлениях, о составе и снаряжении вверяемой мне экспедиции, так и об
обстановке всего предприятия; но тяжело мне было видеть, что, усложняя до
чрезвычайности дело и расходуя бесполезно много денег из кибиточного
сбора, из которого Оренбургское начальство привыкло черпать без удержу на
исполнение всех
своих проектов, измышлений и прихотей, — мне собственно
не дают в руки тех средств, какие я считал наиболее действительными для
достижения цели, имевшейся в виду. К тому же было уже поздно и не в моей
власти избрать наилучший способ действий. Я с горечью высказал свои
замечания Е. И. Ковалевскому, предвидя самый плачевный результат и даже
гибель экспедиции, но по увлечению молодости и кипевшей во мне отваги
считал делом чести не отказываться от возложенных на меня тяжелых
обязанностей, с твердою решимостью сделать все, что от меня лично зависеть
будет, чтобы заслужить оказываемое мне Государем доверие.
Сношения паши с Хиною были далеко неудовлетворительны. Список
агентов наших, перебывавших в Хиве и Бухаре, свидетельствовал о
бесплодности наших дипломатических переговоров, унизительных по моему
мнению для России. Хива, считая себя недосягаемою, продолжала вредить нам
в киргизской степи сколько могла. На
представления наши письменные,
отписывалась лживо, а иной раз дерзко и нахально. На внушения Генерал-
губернатора Оренбурга не обращали почти никакого внимания, продолжая
притеснять и обирать наших торговцев, волновать и сбивать с толку наших
киргизов, посылая своих эмиссаров и даже зякетчей (сборщиков податей)
нередко на Усть-Урт и к р. Сыру, — как свидетельствовало обозрение наших
отношений к Хиве и Бухаре, составленное в Канцелярии Генерал-
губернатора
[10]
в 1857 г. Хива принимала у себя наших беглых и держала в
рабстве русских, продаваемых иной раз туркменами, при захвате их в плен, по
какому либо случаю, в степи.
Бухара поступала более сдержанно, не
так нагло и дерзко, как Хива.
Бухарский эмир Наср-Улла, хотя и понимал важность торговых отношений с
Россией, но возмечтал о своем личном значении в Средней Азии, позволяя
себе также держать русских пленных и стеснять наших торговцев, обирая
русских приказчиков двойной пошлиною против мусульман.
Хотя при последнем посольстве нашем в 1841 г. Данилевского и удалось
заключить договорное условие с хивинским ханом, но хивинцы никогда его не
исполняли, и когда мне пришлось на него ссылаться, то они положительно
отрицали заключение какого либо обязательства. Посольство Бутенева в
Бухару, не достигло желаемых результатов. Эмир отказался надписать
предложенный
ему договор, не выпустил пленных, а трое из них, которых
наше посольство взяло с собою, были отобраны у нашего посланника на
третьем переходе и возвращены в Бухару. Как в Хиве, так и в Бухаре
продолжали взимать с наших купцов 10% с товаров, оцениваемых
произвольно, несравненно выше действительной стоимости.
Хотя наша
торговля с ханствами возрастает о половины прошлого столетия, но
производится при самых неблагоприятных условиях, сопряженных с
усиливающимся вывозом нашего золота, и баланс привоза и отпуска не
выгоден для наших мануфактур. Русское купечество принимает самое
ничтожное участие в составе караванов, предпочитая поручать азиатцам
приказчикам распродажу своих товаров.
Печальное положение наших
торговых сношений не могло измениться при неопределенности прав и
обязанностей русского купца в Хиве и Бухаре и отсутствии безопасности и
охранения от полнейшего произвола туземных властей.
Когда Е. И. Ковалевский известил меня в Египте
Do'stlaringiz bilan baham: 
