Н. Игнатьев миссия в хиву и бухару в 1858 году

---

Н. ИГНАТЬЕВ 
МИССИЯ В ХИВУ И БУХАРУ
в 1858 году 
ФЛИГЕЛЬ-АДЪЮТАНТА ПОЛКОВНИКА И. ИГНАТЬЕВА 
Будучи военным агентом в Англии в 1857 году, я был вызван, по 
Высочайшему повелению, в Варшаву, когда туда прибыл Император 
Александр II, чтобы дополнить словесным докладом Его Величеству 
донесения мои о событиях в Азии и деятельности там английских агентов. 
Когда я выехал из Лондона 21 Августа, то острый кризис в Азии (война 
между Англией и Персией и восстание в Мидии) уже приходил к концу. В 
Варшаве я, по повелению Государя, подал Его Величеству записку, в которой 
я смело выразил взгляд, составившийся у меня, о взаимном положении в Азии, 
Англии и России, о видах первой и о тех подготовительных мерах, которая 
должны быть приняты нами в Турции, Персии и Средней Азии, чтобы поднять 
наше значение и противодействовать Великобритании. Между прочим я 
указывал на необходимость отправить в Персию, Герат и Кандахар, а также на 
Аму-Дарью ученую экспедицию для изучения края и подступов к Индии. 
Другую записку, на французском языке, составил я для князя Горчакова, 
который показал ее Государю, для определения значения последней войны 
Англии с Персиею и происходившей войны тогда с Китаем, с указанием на те 
меры, которые должны быть приняты нами в Средней Азии. С той минуты 
укрепилась в уме Государя и князя Горчакова мысль, зародившаяся во время 
Парижской конференции в 
[2]
зиму 1856-1857 годов, отвлечь меня от моей 
специальности, т.е. от военного дела, употребив на дипломатические 
поручения на Востоке. 
Когда Министр Иностранных Дел стал домогаться моего отправления в 
Персию, в качестве поверенного в делах, я побоялся принять на себя новую 
должность без достаточной подготовки и не удовлетворить ожиданиям. 
Словесно, а потом и письменно доложил я князю Горчакову (в Сентябре 1857 
г.), что, не признавая возможным занимать теперь дипломатический 
ответственный пост на Востоке, я прошу дать мне прежде случай «негласным 
образом», т.е. в качестве лица неофициального, вполне ознакомиться с 
Востоком и с местными условиями будущей моей деятельности. Вместе с тем 
в докладной записке Министру я выразил следующее мнение: «В случае 
разрыва с Англиею, только в Азии, можем мы вступить в борьбу с нею, с 
некоторою вероятностью успеха и повредить существованию Турции 
1
. В 
мирное время затруднения, порожденные Англиею в Азии и увеличение 

---

значения нашего в странах, отделяющих Россию от британских владений, 
послужат самым лучшим ручательством сохранения мира с Англиею. 
К тому же Азия, единственное поприще, оставленное для нашей 
торговой деятельности, и развития нашей промышленности, слишком слабых, 
чтобы войти в успешное состязание с Англиею, Франциею, Бельгиею, 
Америкою и другими государствами 
2
. 
Исследование Средней Азии, учреждение сношений в этом крае, 
утверждение нашего влияния и уменьшение английского так соответствуют 
естественным пользам России, что мне кажется не представляется и 
надобности для покрытия расходов экспедиции, которая была бы предпринята 
для исследования местных условий 
[3]
в огромных пожертвованиях казны. 
Можно ожидать, что многие богатые купцы и промышленники изъявят 
готовность содействовать предприятию». 
Так как в разговорах моих с Великим Князем Константином 
Николаевичем, с князем Горчаковым, с Военным Министром и Ковалевским, 
я постоянно напирал на необходимость подчинить Среднюю Азию русскому 
влиянию, завладеть Аму-Дарьею, — если не фактически, то политически и 
коммерчески, — учредив плавание наших военных судов по этой реке и в 
конце концов с этой стороны угрожать Великобритании, чтобы заставить ее 
дорожить нашею дружбою, — то от меня потребован был ряд записок об этом 
вопросе. Некоторые из них сохранились у меня в целости (черновые). 
Касательно последнего предприятия, Е. И. Ковалевский обратился ко 
мне, как к первому, подавшему в Петербурге мысль об исследовании Средней 
Азии и в особенности указавшему на важность для нас р. Аму-Дарьи. Я 
составил несколько записок для развития первоначального предположения, 
советуя отложить экспедицию в Персию и Афганистан до весны, в виду того, 
что она недостаточно подготовлена и предпринимается уже в менее 
благоприятное время, т.е. после выгодной для Англии развязки англо-
персидской войны. Предлагая сосредоточить главнейшие усилия на то, чтобы 
суда наши могли проникнуть в р. Аму-Дарью и продвинуться до афганских 
владений, я настаивал, чтобы посольство 
3
раннею весною было выслано на р. 
Сыр и оттуда направилось на флотилии нашей в р. Аму, не позже 15-го Апреля, 
т.е. к началу самого сильного разлива, продолжающегося лишь до половины 
Июля. Второе полноводие реки, продолжающееся более краткий срок, бывает 
в конце Июля или в Августе. 
[4]
Зная что азиатцы подчиняются лишь материальной силе, что им 
доверяться нельзя и что обыкновенные дипломатические переговоры редко 
ведут к благоприятным результатам, я предлагал ряд мер, которые доставили 
бы посольству возможность быстро и внушительно воздействовать на ханов 
Хивы и Бухары, и обусловливал появление посольства, в этих двух Азиатских 

---

столицах, пропуском наших военных судов по р. Аму, с достаточными 
средствами для верного достижения имевшейся в. виду нашем цели. 
Брошенное мною семя зрело в Азиатском Департаменте. Е. И. 
Ковалевский ухватился за эту мысль, отвечавшую его воззрениям. 
Было решено предпринять одновременно две экспедиции — одну 
научно-политическую в Герат и, по возможности, далее в Афганистан, чрез 
Персию; другую для исследования р. Аму-Дарьи Хивы и Бухары, под 
предлогом ответного посольства России на посольства, присланные из этих 
ханств с поздравлением, по случаю Коронации Государя Императора. 
Первую решено было поручить Ханыкову, который и составил записку 
об ученой экспедиции в Хорасан, внесенную в Императорское географическое 
общество. Для отвода глаз английской публики всему вопросу был дан 
характер чисто научной необходимости: связать работы по землеведению 
Азии в наших пределах с тем, что сделано в этом отношении иностранными 
путешественниками и учеными. Гласные инструкции Ханыковской 
экспедиции, состоявшей, по первоначальному предположению, из 4-х членов, 
были изготовлены в географическом обществе, ассигновавшем на 
предположенные исследования, если не ошибаюсь, 6.000 руб., Остальные 
средства предполагалось дать от казны. Вместе с тем я указывал на пользу 
совокупить действия флотилии с деятельностью посольства и ученой 
экспедиции, на необходимость ничего не предпринимать, пока возможность 
успеха не достаточно подготовлена материально и избранным личным 
составом, который должен находиться 
[5]
для единства действий — в полном 
распоряжении всецело ответственного начальника экспедиции, и на 
невозможность установить подробности программы и способы действия, без 
предварительного соглашения с морским ведомством и Оренбургским 
Генерал-губернатором. 
Вскоре после отъезда моего из Петербурга в Турцию и Египет (в конце 
Октября) Е. О. Ковалевский, по соглашению с Великим Князем Константином 
Николаевичем, составил доклад, изменявший несколько первоначальное 
предположение, испрашивавший у Государя Императора принять 
решительные меры для приведения Аральской флотилии в надлежащее 
состояние и для усиления оной к будущему Апрелю и в Петербурге составить 
комитет (из 4-х лиц) для подробного соображения тех мер, которые должны 
быть приведены в исполнение, в течение зимы, для осуществления задуманной 
экспедиции. 
Комитет, действовавший под руководством Великого Князя 
Константина Николаевича, снова видоизменил проект, изложенный в докладе, 
и было окончательно решено не соединять. как предполагал Е. И. 
Ковалевский, экспедиции Ханыкова с посольством, но отправить первого в 

---

Хорасан и Герат, а мне начальствовать над экспедициею по р. Аму-Дарье в 
Хиву и Бухару, под предлогом ответного посольства, ожидавшегося в 
ханствах. 
Под влиянием с одной стороны начальника Аральской флотилии. 
желавшего действовать самостоятельно и введшего морское начальство в 
заблуждение касательно готовности и способности судов его исполнить 
задачу, а с другой Генерал-губернатора, желавшего держать посольство в 
своей полной зависимости, вести его в степи до р. Эмбы — в своем так сказать 
отряде и сохранить главное руководство над экспедициею, она была раздвоена 
на дипломатическую и морскую, хотя последняя и поставлена, на бумаге, в 
подчиненность первой. 
С первого приступа экспедиция это была обречена встретить 
затруднения, противодействия и интриги даже на родной почве.