Монография представляет собой исследование традиционной вышивки

Умай, одна из ключевых фигур в пантеоне 
кочевников, дочь Матери-Земли. 
Умай – по-
кровительница рожениц и младенцев прак-
тически у всех тюркских народов. Олице-
творение женского начала отразилось и в 
самом имени 
Умай, что означало чрево ма-
тери, матку и даже отрезанную пуповину 
(Потапов, 1973).
Интересно, что сама луковичная форма 
нашего мотива напоминает матку, и вполне 
возможно, что в вышивке подразумевался 
именно этот орган женского организма. 
Надо сказать, что кочевники-скотоводы, чей 
способ хозяйствования предполагал зна-
комство с анатомией крупного и мелкого 
рогатого скота, прекрасно знали строение 
внутренних органов, и потому мы можем 
усматривать вполне правдоподобное изо-
бражение матки на вышивке этой группы. 
Внутри матки-«луковицы» изображались 
зерна, как намек на ее оплодотворен ность. 
В некоторых экземплярах в центре лукович-
ного мотива встречается четкое изображе-
ние женской фигурки – еще одно подтверж-
дение его связи с образом 
Умай. Иногда в 
сочетании с луковичной формой появляется 
антропоморфный мотив, апеллирующий к 
палеолитическим Венерам, с четко прори-
Уук кап – сумки (лицевые 
стороны) с мотивом, одно-
временно символизиро-
вавшим древнетюркскую 
покровительницу рожениц 
и младенцев, богиню Умай, 
и коробочку мака кукнор, 
символ плодородия, исполь-
зовавшийся также как 
опиат-анестетик в практике 
родо-вспоможения. Оба – 
конец XIX в. Коллекции 
Джеймса Аллена, США 
(слева) и Фонда Марджани

---

121
к символике мотивов вышивки локальных центров
сованной, хотя и стилизованной, маткой и 
яичниками.
Преобладание растительных мотивов в 
этой группе вышивок также является под-
тверждением, что перед нами изображе-
ние, ассоциирующееся с Великой богиней-
матерью как покровительницей всего 
сущего, в том числе мира растительности и 
природы в целом. На вышивке можно встре-
тить символы, напоминающие гребень, лук, 
стрелы, которые были классическими атри-
бутами 
Умай. Аналогии данной темы встре-
чаются у других народов шаманистского 
круга. Так, нанайцы изображали на ткани 
или бумаге «небесных духов и богов в це-
лях излечения», правда, в виде уток, змей и 
проч.; также шаманы создавали «образ бо-
лезни», которая мучит пациентов, вырезая 
ножницами из бумаги фигурки, олицетво-
ряющие злых духов (Смоляк, 1991).
К. Леви-Стросс, исследовавший культы 
и ритуалы так называемых «первобытных» 
обществ, пришел к выводу, что визуализация 
матки способствовала разрешению потен-
циальных проблем при родах, выступала как 
своего рода «визуальная анестезия» (Леви-
Стросс, 2001; Подорога, 1995). Вывешивае-
мые в юрте 
уук капы также могли выступать 
в роли такой «анестезии»: «шаман с по-
мощью визуализации разграничивал тело и 
переживаемые им родовые муки, давал воз-
можность представить роженице ее тело 
(матку) вне родовой боли» (Бабенко).
В декоре 
уук капов встречается и фалли-
ческая символика в ситуации проникнове-
ния в «матку». Вероятно, в данном случае 
в роли фаллических символов выступают 
шаманские персонажи (нелеганы), которые, 
по К. Леви-Строссу, «проникают» в матку 
(Леви-Стросс, 2001). Как отмечает Е. Ба-
бенко, «матка, таким образом, является сим-
волом мифической географии, но символом, 
который действен в том случае, если боль-
ная находит в себе силы не только признать 
его, но и пережить как особое психическое 
пространство. Именно матка, ставшая эф-
фективным символом, организует это про-
странство, без которого избавление от боли 
не получилось бы. Больная же находится вне 
матки, но в том мифическом пространстве, 
которое воссоздано шаманом на основе 
символа матки» (Бабенко, с. 23).
Одновременно данный «луковичный» мо-
тив напоминает головку опийного мака –