Курс лекций Москва 012 ббк 87. Р-94

«Белая лошадь – не лошадь»

У Гунсунь Луна я кратко рассмотрю самое знаменитое его произведение – Бай ма лунь 白 馬 論 «Рассуждение о белой лоша- ди». В отличие от некоторых других приписываемых ему текстов,

оно всеми исследователями признается аутентичным. В отличие от другого аутентичного трактата – Чжи у лунь, оно более или менее доступно для понимания.
Его суть можно высказать в самом первом абзаце данного текста.
«– “Белая лошадь – не лошадь” – допустимое [утверждение]?

• 
  Допустимое.
  
• 
  Каким образом?!
  
• 
  “Лошадь” – то, чем называют телесные очертания; «белая» – то, чем называют цвет. Называющее цвет не [есть] именующее телесные очертания [и цвет(?)]. Поэтому говорю: белая лошадь не лошадь»⁷³.
  

Существуют три крупных современных трактовки этого знаме- нитого диалога Гунсунь Луна и неисчислимое множество частных интерпретаций отдельных пассажей и старых трактовок. Круп- ные современные интерпретации – это интерпретации А.Ч.Грэма, Ч.Хансена и К.Харбсмейера. Их я кратко коснусь далее.
В своей интерпретации диалога Гунсунь Луна «О белой лоша- ди» А.Ч.Грэм опирается на реконструированное им учение позд- них моистов и в его свете связывает текст Гунсунь Луна с пробле-
мой, на которую отвечали моисты, – с проблемой цзянь-бай 堅 白
«твердости [и] белизны».
А.Ч.Грэм поясняет: «[Словосочетание] цзянь-бай (“как твер- дость по отношению к белизне”) было общим термином для вза- имопроникающих качеств, из которых твердость и белизна были выбраны в качестве [наиболее] репрезентативных... В ранней ки- тайской мысли подобные качества, как кажется, представляли со- бой сложную проблему. Казалось, что, насколько объект является “камнем”, он “твердый”, но бесцветный, и – если он [все же] “бе- лый”, то он настолько же “белая вещь”, насколько он – “камень”. Эта проблема вела к одному из типов софизмов, называемому



⁷³ Перевод мой. Сделан по: Гунсунь Лун-цзы сюаньцзе (Гунсунь Лун-цзы с де- монстративными толкованиями) // Чжуцзы цзичэн. Т. 20. Пекин, 1992. С. 42.
“разделение твердого и белого” (離堅白), которому посвящен единственный дошедший до нас документ – Белая лошадь Гунсунь
Луна... Насколько объект – “лошадь”, настолько он имеет телесные очертания, но не цвет, и поэтому никакой белый объект не может быть лошадью»⁷⁴.
Ч.Хансен, как и А.Ч.Грэм, видит горизонт проблем диалога
«О белой лошади» в конфронтации с поздними моистами по пово- ду проблемы «твердого и белого», но ее он, однако, интерпретиру- ет не онтологически, как то делает А.Ч.Грэм, но лингвистически.
Ч.Хансен показывает, что моисты выделили два случая фу 復
«составных» имен – случай нюй ма 牛 馬 «быка и лошади», и слу- чай цзянь-бай 堅 白 «твердого и белого». Различие между типами составных имен исследователь иллюстрирует в следующей схеме⁷⁵:




бык лошадь твердое белое
Как пишет Ч.Хансен, «теория моистов состоит в том, что фу- имя типа «бык–лошадь» (и другие подобные) «называет» все ве- щество собранным вместе. Фу-имя же типа «твердое–белое» (и другие подобные) называет только часть вещества, которое компо- ненты называют индивидуально – сегмент в фигурных скобках»⁷⁶. Софизм же Гунсунь Луна родился из того, что он, движимый кон- фуцианским принципом «исправления имен» (по которому, как считает автор, одно имя должно называть одну вещь), стал тракто- вать все отношения между членами сложных имен по типу «бык– лошадь», отвергая моистское нововведение «твердое и белое».

Трактовка К.Харбсмейера во многом проще и прозрачнее ин- терпретаций его коллег. Он полагает, что вся суть софизма о белой лошади сводится к следующему: «Гунсунь Луна спрашивают, яв-
⁷⁴ Graham A.C. Later Mohist Logic, Ethics and Science. P. 404.
⁷⁵ Адаптировано из: Hansen Ch. Language and Logic in Ancient China. Ann Arbor. The University of Michigan. 1983. P. 151.
⁷⁶ Ibidem.
ляется ли белая лошадь лошадью, а он сознательно превратно ис- толковывает этот вопрос как вопрос, является ли [словосочетание] “белая лошадь” тем же самым, что [слово] “лошадь”. Поскольку “белая лошадь” также называет и цвет (кроме субстанции (чжи
質), оно не может быть тем же, что и “лошадь”, которое не называ- ет цвет»⁷⁷. Весь диалог по сути представляет собой вариацию этого
основного смешения – оппонент Гунсунь Луна имеет в виду реаль- ные вещи, Гунсунь Лун же полемизирует о тождественности имен. Как мы видели, остальные философы были скептичны по по- воду наивного чаянья софистов заставить других действовать на основе одной только ничем не подкрепленной игры словами (убе- дить одной только псевдо-«допустимостью» выводов). Но пример
«софистов» некоторым образом «напугал» последующих мыс- лителей. На их примере они увидели, что сверхконцентрация на словах и споре может не вести ни к каким реальным делам. И это вызвало волну критики. Моисты попытались обезопасить свое по- нимание «спора» от произвола софистов углублением механизмов аргументации (недаром у них выигрывает тот, чье мнение не про- сто «допустимо», но «соответствует действительности»).
Но были и те, кто, взяв на вооружение метод «языковой от- носительности» софистов и неудачные самооговорки моистов, использовал их против них самих для критики «спора» и языка. Будто повторяя мысли моистов по поводу «Неба», они говорят: если с помощью языка в «споре» можно доказать все, что угодно, то почему тогда, наоборот, не считать «правильное употребление имен» и «спор» не способными доказать ничего? Почему тогда мы должны держаться за них, а не отбросить их? Эту позицию выра- зили даосы. О них мои следующие лекции.



⁷⁷ Harbsmeier Ch. Language and Logic. P. 304.