Конфуцианство

Часть 2. Ко н ф у ц и а н с т в о (О б щ и й о ч е р к )

183

жет разбить вдребезги драгоценную яшму несметной цены, но он не удержится от возгласа сожаления, когда разобьется простой котел, может схватиться со свире­ пым тигром, но непременно изменится в лице при укусе жалящей мошки. Как знать, не являются ли еда из про­ стой корзины и питье из простой тыквы-горлянки вели­ кими делами для философа?! Я написал стихи для па­ вильона «Радость Яня* и оставил их г-ну Куну, чтобы тем самым исправить утверждение Хань-цзы (т. е. Хань Юя, знаменитого танского конфуцианца. — А. М.) и предостеречь самого себя:

Небо породило мириады людей,

0. 
   всех наделило и носом, и ртом. Чтобы вкусное что-то могли пожевать, Ароматное что-то могли обонять.
   

Но коль вкусное есть, непременно и мерзкое есть. Коль душистое есть, непременно зловонное есть. Я отнюдь не скиталец небес, Все шесть чувств бурно спорят во мне.

Я мечусь и бегу без оглядки Мелким шагом тирана Шоу*.

Как велик же был прежний наставник, Тихо живший в Глухом переулке! Осторожная поступь была у Мэн Бэня**, Но свирепые тигры уступали ему дорогу. Я стремился найти беспредельную радость. Но не встретился с нею и за тысячу лет. Если взять в руки тыкву и следовать Яню, То внезапно ту радость в себе обнаружишь.

0. 
   чем говорится в этих стихах? Несомненно —
   

0. 
   проблемах конфуцианской личности. Их. как сви­ детельствует жизненный опыт двух достаточно муд­ рых людей, потомка Конфуция и гениального поэта,
   

очень много. Настолько много, что эти люди, вы­

0. 
   Последний император династии Шан-Инь, средоточие всех пороков, более известный как Чжоу-ван (XI в. до н. э.?).
   

0. 
   Легендарный силач древности.
   

184 А. С М а рт ы н о в. КОНФУЦИАНСТВО

бравшие по доброй воле Дао-путь, указанный пред­ ком одного из них, живут в некотором постоянном духовном раздвоении: с одной стороны, они стали на эту дорогу исключительно для того, чтобы слу­ жить всей Поднебесной, а с другой — угроза само-растраты и постоянные сомнения, не впустую ли все эти старания, делают столь соблазнительной тихую мудрость Янь Юаня, оставшегося жить в Глухом переулке, что дало ему возможность сохранить себя как личность и не утратить подлинной радости жизни,

0. 
   чем и свидетельствовало название павильона — «Радость Яня». Как можно видеть, человек, решив­ шийся на «преодоление себя» (кэ цзи) рисковал мно­ гим, а надеяться, по сути дела, не должен был ни на что, кроме, разве что, чувства надлежащим образом исполненного долга.
   

Когда мы говорили о конфуцианском одиночестве, об одиночестве человека, ступившего на путь самопре-одоления и сопряженной с ним индивидуализации сознания, мы имели в виду сугубо внутреннее оди­ ночество, обнаруживающее себя, пожалуй, только в некоторые кризисные моменты, которые, как в этом может убедиться любой читатель «Лунь юя», неод­ нократно наблюдались и у самого основоположника конфуцианства. В нормальные же, так сказать, «функ­ циональные» моменты такой человек, наоборот, должен был обретать новую и более совершенную технику общения с окружавшими его людьми. Именно об этом и говорит вторая формула Конфуция в ци­ тированном выше наставлении Янь Юаню, формула «фу ли» — «обращение к надлежащим нормам».

По твердому убеждению Конфуция, именно пре­ одоление себя, под которым совершенномудрый по­ нимал прежде всего преодоление своекорыстия, дела­ ет вас способным строить отношения с окружающими