|
цзюнь-цзы. «Такая возвышенная воля — утверж
дает В. В. Малявин — являет собой не временный
душевный порыв или результат определенного ре
шения, но постоянную волевую наклонность, не за
висевшую от настроений, чувств и внешних обстоя
тельств. Конфуций уподоблял наделенного этой волей
„благородного мужа“ кипарису, не сбрасывающему
своего зеленого убора даже в морозы». Заметим, что
В. В. Малявин называет «благородным мужем» тот
тип конфуцианской личности, для которого мы пред
почли словосочетание «совершенный муж», оставив
название «благородный муж», так сказать, для «есте
ственного» благородства, для ши.
188
А.
С. МАРТЫНОВ.
КОНФУЦИАНСТВО
Преодоление своекорыстия, презрение к мате
риальным благам в сочетании с надлежащей воле
вой ориентацией, по мысли Конфуция, должно было
сообщить характеру цзюнь-цзы несокрушимую стой
кость. Эту мысль прекрасно выразил Мэн-цзы. ♦Вели
ким мужем называется тот, — заявлял Мэн-цзы, кто
не предается излишествам в богатстве и знатности,
кто не изменяет своим принципам в бедности и не-
знатности; такого человека не согнуть угрозами и
военной силой*. Сочетание воли и стойкости, со
единенное с презрением к материальной стороне жиз
ни, может произвести на свет божий создание весьма
и весьма опасное, чего не могли не понимать его
крестные отцы — конфуцианские наставники. Если
добавить сюда еще и нередкую в те времена рыцар
скую отвагу, то опасность усугубляется многократно.
Конфуций отдавал себе отчет, что его детище легко
может трансформироваться в благородного странст
вующего рыцаря — в лучшем случае. Поэтому, отве
чая на вопрос своего ученика Цзы-лу об отношении
совершенного мужа к отваге, луский мыслитель ска
зал:
Если совершенный муж отважен, но лишен чувства
долга, то он может затеять смуту. Если низкий человек
отважен, но лишен чувства долга, то он может превра
титься в разбойника («Лунь юй*, 17— 23].
Первая проблема при коррекции воли, как мы
полагаем, заключалась в том, чтобы вывести волю за
пределы материальных интересов. Знаменательным
в этом плане представляется нам вопрос Пэн Гэна,
ученика Мэн-цзы, направленный своему учителю:
♦Что касается столяров и плотников, колесников и
тележников, то они устремлены на то, чтобы сни
скать себе пропитание. Что же касается совершен
Ч
ас ть
2. К
о н ф у ц и а н с т в о
(О
б щ и й
о ч е р к
)
189
ного мужа, идущего Дао-путем, то разве его воля
направлена на поиски пропитания?» Во время этой
беседы Мэн-цзы был увлечен другой мыслью, мыс
лью о превращении этического совершенства в та
кой же товар, как и плоды ремесленного труда. По
этому он раздраженно ответил Пэн Гэну: «Какое тебе
дело до того, куда направлена их воля?» [«Мэн-
цзы», ЗБ-4]. Но уже сама дискуссия на эту тему весь
ма показательна. Она свидетельствует, что к тому вре
мени в конфуцианской среде уже сложилось мнение о
том, что «совершенный муж* должен быть выведен
за пределы материальных интересов. Это понимал
даже извечный противник Конфуция политикан Ян
Ху, который афористично и четко сформулировал
суть проблемы: «Кто стремится к богатству, не мо
жет быть гуманным, кто стремится к гуманности,
не может быть богатым». По сути дела, эта конста
тация Ян Ху говорила о той пропасти, которая раз
верзалась между человеком, ставшим на путь нрав
ственного совершенствования, и всем остальным
обществом, поглощенным материальными заботами.
Мэн-цзы пытался перекинуть через эту пропасть
мостик, превратив «совершенного мужа» в специали
ста, а этические совершенства в обычный «обществен
ный» товар, но из этого ничего не вышло. Процесс
самосовершенствования идущего по Дао-пути цзюнь-
цзы, как свидетельствует исторический опыт кон
фуцианства, превращаться в товар не захотел, а
этические совершенства предпочли оставаться лич
ным достоянием.
Согласно учению Конфуция, наилучший способ
удержать волю в пределах, безопасных для общест
венного порядка, заключался в сочетании ее с гуман
ностью. «[Тот, чья] воля устремлена на гуманность, —
говорил Конфуций, — не творит зла* [«Лунь юй*,
190
А. С.
МАРТЫНОВ.
КОНФУЦИАНСТВО
4— 4]. Предложенный луским мыслителем синтез
воли и гуманности превратился в настоящий отли
чительный признак «совершенного мужа». По общему
мнению конфуцианской общественности, сочетание
воли и гуманности должно было породить отвагу и
жертвенность. Конфуций утверждал:
Благородный муж, наделенный возвышенными стрем
лениями и гуманностью, не станет цепляться за жизнь,
если при этом он должен отступить от гуманности. Ско
рее, он пожертвует собой ради того, чтобы восторжест
вовала гуманность («Лунь юй», 15— 9].
Обратим внимание читателя на то, что при та
кой постановке вопроса гуманность превращалась в
разновидность долга (подробнее о гуманности см. в
специальном разделе), в некую тяжелую пожизнен
ную ношу. Именно так и называл ее Цзэн-цзы:
Нош а тяжела, а путь долог. Совершенный муж вы
брал гуманность своей ношей. Разве это не тяжело?!
[Совершенный муж прекращает нести ее лишь] после
смерти. Разве это не дальний путь?! [«Лунь юй», 8— 7].
Эти слова представляются нам и точными, и необ
ходимыми. Процесс трансформации обычного чело
века в «совершенного мужа» был и т р у д н ы м , и
д о л г и м . Он занимал целую жизнь.
Если первым ориентиром воли «совершенного
мужа» считать гуманность, то вторым ориентиром
непременно должно выступить чувство долга. Надо
отметить, что бином «гуманность и долг», в сущности,
покрывает основную часть конфуцианского этиче
ского пространства, в силу чего в этическом плане
он очень часто употребляется как синоним конфу
цианской доктрины в целом. Долг представляет собой
опорную категорию конфуцианской этики, и потому
его можно рассматривать как внутреннюю сущность
Ч
а сть
2. К
о н ф у ц и а н с т в о
(О
б щ и й
очерк
)
191
цзюнь-цзы, о чем прямо и заявлял Конфуций, гово
ря, что «совершенный муж опирается на долг как
на сущность* [«Лунь юй*, 15— 18]. По конфуциан
ским понятиям, долг не является компонентом лишь
вашего внутреннего этического кодекса, он должен
быть «обнародован*, должен быть характеристикой
вашего поведения и одной из основ при оценке ва
шего, говоря современным языком, общественного
имиджа. Философ Ю-цзы, один из 77 ближайших
учеников Конфуция, говорил по этому поводу:
«Если доверие между людьми основано на долге, то
словам этих людей можно верить. Если почтительное
отношение между людьми основано на надлежащих нормах
поведения (или: на правильном ритуале. —
Do'stlaringiz bilan baham: | 
