Книга II. Муад-диб

вообще никаких 
следов воды? Но настоящая загадка, Веллингтон, это
колодцы, которые бурят в низинах. Вы читали об этом?
— Сперва тоненький ручеек, а потом — ничего, — ответил Юх.
— Именно так, Веллингтон, и это-то непонятно. Вода появляется, но тут же пересыхает. И
больше никогда не появляется вновь. И так каждая новая скважина — тонкая струйка, а

---

потом — все. Неужели никто не пытался понять, в чем тут дело?
— В самом деле занятно. Вы предполагаете, круговорот происходит с помощью какого-то
живого природного организма? Может, это видно по образцам грунта?
— Что видно? Проявления растительной или животной жизни? Но кто будет этим
заниматься? — она снова поглядела на холм. Вода останавливается, потому что ее что-то
закупоривает. Я так думаю.
— Возможно, все уже давно известно. Просто Харконнены перекрыли все источники
информации. У них были свои причины для этого.
— Какие причины? А. атмосферная влажность? Конечно, ее немного, но она есть. Ведь это
она основной источник воды на планете, это она оседает в воздушных ловушках и
конденсаторах. Она ведь откуда-то берется?
— Полярные льды?
— Холодный воздух содержит мало влаги, Веллингтон. Харконнены всегда держали эти
сведения в тайне, хотя я не уверена, что они напрямую связаны с пряностями.
— Уж конечно, тут без Харконненов не обошлось. Возможно, мы… — он осекся, заметив,
как она смотрит на него. — Что-то не так?
— Как вы произносите… «Харконнены»! Даже в голосе моего герцога нет столько яда,
когда он произносит это ненавистное имя. Я не знала, Веллингтон, что у вас есть личные
основания их ненавидеть.
Великая Мать! Я возбудил ее подозрения! Теперь мне нужно стараться использовать все
штуки, которым меня обучила Вана. Спасение только в одном — говорить правду и только
правду, насколько это возможно.
— Вы не знали, Джессика, что моя жена, моя Вана… — он замолчал, показывая, что не
может говорить из-за комка, вставшего в горле. Потом он выдавил: — Они…
Слова, казалось, застряли внутри. Его охватила паника. Он закрыл глаза, стараясь побороть
страх, и стоял так до тех пор, пока ее почувствовал легкого прикосновения к своей руке.
— Простите, — сказала Джессика. — Я не хотела бередить старые раны. И подумала: О,
звери! Его жена была бен-джессериткой, видно по нему. Наверняка эти мерзавцы убили ее. Вот
и еще одна жертва Харконненов, связанная с Атрейдсами общей для них жаждой мести.
— Извините меня. Я не могу говорить об этом, — он открыл глаза, придав своему лицу
выражение глубокой скорби. По крайней мере, в этом он не лгал.
Джессика внимательно рассматривала его, изучая впалые щеки, глубокие темно-карие
глаза, вислые усы над лиловатыми губами и узкий подбородок. Она видела, что морщины,
избороздившие его щеки и лоб, происходят не столько от возраста, сколько от страдания. Ее
охватило теплое чувство к старому доктору.
— Мы виноваты перед вами, Веллингтон, что привезли вас в такое опасное место.
— Я приехал сюда добровольно, — ответил он. И это было правдой.
— Но вся эта планета — большая ловушка Харконненов. Вы не можете не знать об этом.
— Чтобы поймать герцога Лето, одной ловушки мало, — и это тоже была правда.
— Возможно, мне следовало бы рассказать ему об этом, — сказала Джессика. — Он
превосходный тактик.
— Мы еще не пустили здесь корни. Вот почему нам тут так неуютно.
— А как легко уничтожить растение, которое не успело пустить корни! — подхватила
она. — Особенно когда его сажают во враждебную почву.
— Вы уверены, что почва враждебная?
— В Аракине уже были бунты, когда туземцы услышали, сколько народу привез с собой
герцог. Они прекратились только тогда, когда люди узнали, что мы установили новые

---

воздушные ловушки и конденсаторы.
— Воды хватает только-только, чтобы поддержать существование, — согласился Юх. —
Если количество воды ограничено, а потребителей становится больше, то цены, естественно,
подскакивают и самые бедные умирают. Но герцог справился с этой проблемой. Надеюсь, что
бунты не выльются в постоянную враждебность по отношению к нам.
— А охрана? Охрана всюду. И щиты — куда ни глянь, воздух колышется от щитов. Нет, на
Каладане мы жили не так.
— Может, все еще станет на свои места.
Но Джессика продолжала не отрываясь смотреть в окно.
— Мне кажется, я чувствую запах смерти. Хайват уже давно сотнями засылал сюда своих
агентов. Охрана снаружи — его люди. Носильщики — тоже его люди. Последнее время из казны
без всяких объяснений исчезают огромные суммы. Это может значить только одно — нужно
давать взятки кому-то высоко наверху, — она покачала головой. — Всюду, где бы ни прошел
Суфир Хайват, за ним следуют смерть и обман.
— Вы несправедливы к нему.
— Несправедлива? Да я просто преклоняюсь перед ним! Смерть и обман сейчас наша
единственная надежда. Я никогда не строила иллюзий о методах Хайвата.
— Вам следует… занять себя, — предложил Юх. — Тогда у вас не останется времени для
подобных…
— Занять! Вы знаете, Веллингтон, на что уходит мое время? Я — секретарша герцога. И
благодаря этим занятиям, я каждый день узнаю такое, что мне становится еще страшнее. Она
сжала губы, потом тихо проговорила: — Иногда я думаю, насколько моя бен-джессеритская
выучка повлияла на его выбор?
— Что вы имеете в виду? — горечь ее тона обезоружила его, он никогда не видел свою
госпожу в таком состоянии.
— Не кажется ли вам, Веллингтон, что из соображений безопасности лучше иметь рядом с
собой секретаршу, которая тебя любит?
— Это недостойная мысль, Джессика.
Упрек совершенно искренне сорвался с его губ. Не было никаких сомнений относительно
чувств, которые герцог питал к своей наложнице. Только слепец не заметил бы, какими глазами
он на нее смотрит.
Она вздохнула:
— Вы правы. Недостойная.
Она снова обхватила себя за плечи, почувствовала, как ай-клинок прижался к ее телу, и
подумала о крови, которую он пролил и которую мог бы пролить.
— Очень много крови прольется в ближайшее время. Харконнены не успокоятся, пока не
погубят герцога или не погибнут сами. Барон не может забыть, что в Лето течет императорская
кровь, а Харконнен — всего лишь титул, купленный у АОПТ. А главное, что не дает ему спать
по ночам, — то, что когда-то некий Атрейдс обвинил Харконнена в трусости во время
Коринской битвы.
— Старая феодальная распря, — пробормотал доктор Юх. На мгновение его охватила
злоба. Эта старая распря поймала его в свою паутину, убила Вану или, что еще хуже, оставила
ее мучаться в руках Харконненов до тех пор, пока ее муж не выполнит их приказания. Старая
феодальная распря поймала в свои сети его и всех этих людей. По злой иронии судьбы
смертельный удар должен быть нанесен на Аракисе, единственном во Вселенной источнике
пряностей, пряностей, продляющих людям жизнь, возвращающих здоровье.
— О чем вы думаете, доктор?

---

— Я думаю о том, что рыночная стоимость пряностей сегодня — шестьсот двадцать
солярий за декаграмм. И о том, что можно купить за такие деньги.
— Неужели даже вас, Веллингтон, обуяла жадность?
— Вовсе не жадность.
— А что же?
— Отчаяние, — он пожал плечами. — Помните вкус пряностей, когда вы попробовали их в
первый раз?
— Да. Похоже на корицу.
— И каждый раз что-то другое. Никогда не повторяется. Потому что они — это сама жизнь.
Ведь каждый раз, когда вы с ней сталкиваетесь, она поворачивается к вам другим лицом.
Некоторые считают, что в пряностях главное — запах. Уже один запах возбуждает организм,
переводит его в состояние легкой эйфории. И их, так же как жизнь, подделать или
синтезировать невозможно.
— Я иногда думаю, что для нас было бы гораздо разумнее уйти в изгнание, — сказала
Джессика. — Просто исчезнуть за пределы Империи.
Юх понял, что она его не слушает. Он задумался над ее словами: