И о. ректора ргу имени С. А

search for identity
). В отличие от пассивного 
ребенка-страстотерпца в трактовке Сейвери, маленькая героиня сама выбирает жизненный 
путь и иллюстрирует парадоксальное изречение У. Вордсворта, близкое и Бронте, и Диккен-
су: «Ребенок – отец взрослого» (“
The child is father of the man”
). Так, в романе Бойлен Эмма 
пускается в странствия по жизни в поисках родителей, а вездесущий аналитик Эллин повто-
ряет этот путь в поисках Эммы. Мотив выбора пути и мотив веры венчаются торжеством из-
вечных ценностей. Это культ семьи, материнства, духовное наставничество.
Тем не менее, романистка не избежала упреков в феминистских излишествах. Но ведь 
Бойлен актуализирует архетип «мятежных гувернанток», созданный самой Бронте. Бронте 
привнесла в литературу тему положения женщины в викторианском обществе, обратилась
к проблемам интеллектуальной и эмоциональной эмансипации, акцентировала профессио-
нальное начало женского образа. Позиция самоутверждения, вызвавшая полемику и в лите-
ратурной среде, и в общественных кругах, явно шла вразрез с викторианскими представле-
ниями о женщине – кротком ангеле, хранительнице домашнего очага и выглядела поистине 
эпатажной на фоне бесконечных беллетристических «сахарных Афродит», что побудило ряд 
исследователей наследия Бронте объявить ее одной из первых феминисток от литературы. 
Рядовому читателю середины XIX века ее романы казались чрезвычайно смелыми, тем
и привлекали. Развивая линию несоответствия внешней обыкновенности, ординарности жиз-
ненных обстоятельств и внутренней нетривиальности героини, писательница создала пара-
доксальный женский характер, яркий оригинальный психологический тип, не имевший ана-
логов в современной ей литературе и ставший источником подражаний в позднем виктори-
анстве. И не только. Как видим, творчество Бронте во многом послужило моделью будущих 
успехов авторов-женщин, писавших о женщине.
Бойлен близко лирическое и биографическое начало романов Бронте. Она искусно ими-
тирует формы повествования от первого лица. Повествовательница в романе надевает маски 
«стороннего наблюдателя», «ненадежного повествователя» (
unreliable narrator
), который, по-
добно рассказчицам в романах Бронте, «грешит» забеганиями вперед, ретроспекциями, фигура-
ми умолчания, расставляет замаскированные «ключи» и многозначительные намеки. Она актив-
но привлекает документальные источники, аутентичные включения, фрагменты рукописей, пи-
сем: «Я хотела донести до читателя живой голос Шарлотты и поэтому вставила в роман отрывки 
из ее чудесных писем» 
17
. Справедливо замечание Ю.М. Лотмана о том, что «роман-
реконструкция строже и в чем-то беднее биографического романа. Но у него есть одно суще-
ственное преимущество – стремление максимально приблизиться к реконструируемой реально-
сти, к подлинной личности того, на ком он сосредоточил свое внимание» 
18
. 
Итак, К. Сейвери и К. Бойлен пишут «поверх» существующих текстов Ш. Бронте, тра-
вестируя идею собственного оригинального авторства, но парадоксальным образом не нару-
шая иллюзию достоверности и аутентичности. Они верны пафосу и тону творений Бронте, ее 
стилю с допуском тех «вольностей», что присущи языку новейшей литературы. Им удалось 
сохранить чувство меры и уважение к подлинникам. 
Невзирая на вторичность постмодернистской художественной парадигмы (по отно-
шению к классическим пратекстам), основанной на перекраивании, перераспределении, пе-
17
Бронте Ш., Бойлен К. Эмма Браун. Послесловие / пер. с англ. Е. Никитиной. Белгород : Клуб семей-
ного досуга; Харьков, 2008. С. 478. 
18
Лотман Ю.М. Сотворение Карамзина. М. : Книга, 1987. С. 11–14.

---

14
реосмыслении известного ранее литературного материала, художественные реконструкции 
достигают уровня викторианской идентичности. Рассмотренные романы-реконструкции 
имеют ряд общих структурных и содержательных черт, общие дискурсивные рамки, имеют
и существенные отличия, обусловленные особенностями авторского идиолекта. 
Дискурсивный характер текста художественной реконструкции расширяет коммуника-
тивные права читателя, дает возможность участвовать в порождении текста, приглашает к со-
творчеству. Текст романа-реконструкции обладает интерактивной природой. Одно из завоева-
ний постмодернизма как реакции на элитарную литературу – вновь обретенный контакт с мас-
совым читателем. Авторы добиваются этого активностью формы не в ущерб фабульности. 
Беллетристическая история заключена в изящную раму романа идей. 
Роман-реконструкция отвечает требованиям «комфортабельного чтения», возникающе-
го от «текста-удовольствия» (Р. Барт), то есть от чтения традиционной классической литерату-
ры. Эффект «комфортабельного чтения» достигается благодаря сочетанию фабульности, узна-
ваемости приемов, притягательностью темы, возможностью творческой игры с читателем.