Артемий Юрьевич Романов

барракуда
– ‘охотница за 
мужчинами’; 
доктор
– ‘надоедливый, докучливый человек; глупый, несообразительный 
человек’; 
первопроходец
– ‘первый половой партнер девственницы’. Очевидно, что 
процесс создания метафор “ориентирован не только на заполнение номинативных и 
концептуальных лакун, но и на прагматический эффект, который метафора вызывает у 
реципиента. В свою очередь, фактор адресата обязывает создающего метафору 
прогнозировать ее понимание при выборе тех признаков подобия в уже названной реалии 

---

110 
и той реалии, которая получает это имя, апеллируя к образно-ассоциативным комплексам 
этих реалий” (Телия 1996, 135). 
Важным признаком сленговой метафоры является ее антропометричность. 
Антропометричность метафоры выражается в том, “что сам выбор того или иного 
основания метафоры связан со способностью человека соизмерять все новое для него (в 
том числе и реально не соизмеримое) по своему образу и подобию или же по 
пространственно воспринимаемым объектам... Такое соизмерение как бы уравнивает в 
правах конкретное и абстрактное, доступное непосредственному ощущению и 
умопостигаемое, действительно существующее и вымышленное, аморфное еще 
представление о чем-то и представление, уже ставшее стереотипом, эталоном или 
символом в различных картинах мира – научной, обиходной, мифологической” (Телия 
1996, 136). Антропометричность глагольных сленговых метафор проявляется в таких 
переносах (естественное действие => социальное действие), как
звонить
– ‘лгать, 
обманывать; распускать вздорные слухи; говорить, болтать’; 
клеить
– ‘приставать к кому-
л.; знакомиться с девушкой, склонять ее к вступлению в половой контакт’;
косить
– 
‘уклоняться от чего-л. (обычно от службы в армии); подражать кому-л., стремиться быть 
похожим на кого-л.; притворяться больным, симулировать что-л.’;
обуть
– ‘победить 
кого-л., выиграть у кого-л.’. 
Сравнение семантики первичного и вторичного значения слова нередко приводит к 
выводу об алогичности сопоставления референта и деривата. Например, почему слово 
телефонист
в сленге приобрело значение ‘лгун, обманщик’? Кажется несопоставимым 
уподобление производного и производящего значения. На самом деле, чем мотивировано 
подобное переосмысление благородной профессии работника связи? Наверное, многие 
помнят, как в детстве играли в “Испорченный телефон”. Участники игры “звонили” друг 
другу и, шепотом передавая по цепочке какое-либо сообщение, в конце концов, изменяли 
это сообщение до неузнаваемости. В предыдущем абзаце читатель обратил внимание на 
жаргонное значение глагола 
звонить
‘лгать, обманывать’. Если же кто-либо 
звонит 
– 
‘обманывает’, используя при этом телефон, то, с помощью метонимического переноса, 
такого человека можно назвать 
телефонист
. Модус фиктивности, смысл которого 
выражается в форме “как если бы” дает возможность уподобления несопоставимых и 
онтологически несходных сущностей. Модус фиктивности становится основанием 
антропометричности метафоризации (Телия 1996, 137) и находит проявление в 
многочисленных семантических жаргонных дериватах.
С точки зрения выполняемой функции метафора используется для номинации новых 
понятий с помощью известных базовых слов и для переименования известных понятий с 
целью характеризации и создания экспрессивного образа (Арутюнова 1998, 358). 
Метафорическая номинация используется в социальных диалектах для обозначения 
специфических реалий, например, методов введения наркотика в организм у наркоманов; 
или разновидностей воровской деятельности в криминальном мире. В общем молодежном 
жаргоне менее 10% метафор относятся к разряду метафор-номинаций, например: