Артемий Юрьевич Романов

он
для молодежного 
жаргона, причем не только от глагольных (
выгибон
– ‘наглое, вызывающее поведение’; 
вышибон
– ‘изгнание, увольнение’; 
доходон
– ‘слабый, болезненный человек’; 
дрючон
– 
‘девушка, легкого поведения, вступающая в половые контакты со многими членами 
какой-л. группировки, компании’; 
загибон
– ‘ложь, выдумка, измышление’; 
задвигон
– 
‘прогул, пропуск урока, лекции без уважительной причины; странность поведения, 
навязчивая идея’; 
залепон
– ‘нечто необычное, выдающееся, яркое, запоминающееся’; 
неврубон
– ‘непонимание чего-л’.; 
обдирон
– ‘высокая цена, система высоких цен’; 
откидон
– ‘крайне возбужденное состояние человека’; 
перепихон
– ‘половой акт, 
совокупление’; 
походон
– ‘походка’; 
причесон
– ‘прическа’; 
расслабон
– ‘облегчение, 
состояние удовлетворения’; 
ужирон
– ‘что-л. очень вкусное и аппетитное; состояние 
чрезмерной сытости; пьянка, распитие спиртных напитков’; 
улыбон
– ‘улыбка’; 
уписон
– 
‘что-л. забавное, смешное’), но и от адъективных и субстантивных основ (
глупон
– 
‘глупый, несообразительный человек’; 
видон
– ‘вид’; 
дублон
– ‘дубленка’; 
куртон
– 
‘куртка’; 
лесбон
– ‘лесбиянка’; 
метрон
– ‘жетон для проезда в метро’; 
мильтон
– 
‘милиционер’; 
музон
– ‘музыка’; 
муфлон
– ‘глупый, упрямый человек’; 
прикидон
– 
‘модная, дорогая одежда; высокомерный, надменный человек’; 
сифон
– ‘сифилис’; 
фильмон
– ‘фильм’; 
фужерон
– ‘стакан’).
Скворцов уделил также внимание вопросам формирования и обновления жаргонной 
лексики, рассмотрев, на небольшом количестве примеров, несколько типичных приемов 
семантической деривации в жаргонах и иных приемов словообразования: семантическую 
специализацию, при которой обычно происходит сужение смыслового значения слова; 
метафорическое и метонимическое употребление общелитературных слов и выражений; 
разного рода сокращение слов, их намеренное звуковое искажение и обыгрывание (1972, 
50). Скворцов также предпринял попытку анализа этимологии жаргонных выражений, 
таких как 
стрема, стремный, фарцовка, фрацовщик, халтура, ерунда
. Впрочем 
этимологический анализ небольшого количества отдельных жаргонных слов не 
представил общей картины источников пополнения молодежного жаргона, а лишь 
проиллюстрировал необходимость подобного рода усилий. 
Рассматривая жаргон, как объект применения мер языковой политики по борьбе с 
“уродливыми” явлениями в языке и проявлением “чуждой нам идеологии”, Скворцов 
занимает позицию, в которой ставит под сомнение необходимость подобной борьбы, ибо, 
с одной стороны, опыт показывает, что подобная борьба не приносит результатов, а с 

---

27 
другой, – “в нормальной речи людей, активно владеющих жаргонизмами, жаргонное 
слово органически входит и в систему синонимических средств, и в контекст 
высказывания” (1964, 61), а также несет определенный сигнал о совместной 
характеристике участников диалога – т.е. выполняет нужные функции. Рассуждая об 
использовании жаргонизмов вне самого молодежного жаргона, Скворцов совершенно 
справедливо отмечает, что в художественной литературе “знание жаргонов необходимо 
писателям для типизации речи героев, для реалистического изображения различных 
социальных групп и категорий людей” (1964, 67). В то же время 60-е и 70-е годы являлись 
периодом “полулегитимного” изучения жаргона, который приходилось таким образом 
анализировать в курсах по культуре речи, чтобы не вызвать идеологических обвинений в 
свой адрес. Этот акт балансирования хорошо проявляется, например, в следующей цитате 
из работы Скворцова: “Жалок в своей беспомощности или смешон в нарочитой 
вульгарности тот, кто вне студенческой или школьной среды, сыплет, как шелухой от 
семечек, пустыми внутри и лихими внешне словечками, вроде 
клевый
, 
колоссально
, 
прошвырнуться
, 
хилять
, 
базлать
или 
чувиха
...Жаргон убивает мысль, отучает думать его 
“поклонников”. Больше того, известно, что для арготического словоупотребления 
характерна смысловая расплывчатость, аморфность, приблизительность значения... 
Против вульгарных, идеологически отрицательных окрашенных жаргонизмов успешную 
работу ведут у нас писатели, журналисты, учителя, общественные организации, и в 
первую очередь комсомол” (Скворцов 1972, 57). 
Большой вклад в изучение русских социальных диалектов внес В.Д. Бондалетов. 
Занимаясь исследованием жаргонов ремесленников, торговцев и нищих, Бондалетов 
(1974) сумел описать отмирающие жаргоны, основываясь и на архивных записях и на 
результатах лингвоэтнографических экспедиций. Хотя работа Бондалетова напрямую не 
связана с изучением молодежного жаргона, метод классификации жаргонизмов, 
предложенный ученым, вполне пригоден и для анализа молодежного жаргона. В 
частности, Бондалетов выделяет восемь основных типов арготизмов: словарные, 
словообразовательные (имеющие общую с соответствующими словами общенародного 
языка корневую морфему и несходные аффиксы), словарно-фонетические (слова из 
общенародного языка с измененным фонетическим обликом), фонетико-морфологические 
(слова, перешедшие в иной морфологический тип из-за изменения фонетического облика), 
фонетико-словообразовательные (с измененной словообразовательной структурой слова), 
семантические, семантико-грамматические (измененное значение и принадлежность к 
другой части речи) и функциональные арготизмы (1974, 35). В арго ремесленников и 
торговцев, по подсчетам Бондалетова, около 70% слов составляют словарные арготизмы и 
около 15 % - словарно-фонетические, тогда как удельный вес остальных групп 
незначителен (1974, 60). Распределение жаргонизмов по типам в молодежном жаргоне 
выявляет иную картину. Словарные и словообразовательные жаргонизмы в молодежном 
жаргоне оказываются по количеству приблизительно равными семантическим 
жаргонизмам, образованным за счет разного рода семантических сдвигов. 
Однако изучение социальных диалектов и жаргонов в 70-е и 80-е годы по-прежнему 
сдерживалось по идеологическим причинам. Так, например, практически замерла 
лексикографическая работа по описанию социальных жаргонов: в это период в СССР не 
было выпущено ни одного русского жаргонного или арготического словаря. Впрочем, это 
не удивительно, ведь даже такой энтузиаст жаргоноведения, как Бондалетов, в своем 
учебном пособии по социолингвистике повторяет идеологическую догму: “С 

---

28 
выдвижением при социализме литературных языков в качестве ведущей универсальной и 
полифункциональной формы существования все другие формы существования 
национального языка (территориальные диалекты, социальные диалекты, просторечие) 
еще более суживают сферу своего бытования. Функциональная структура языка 
социалистической нации такова, что в ней доминируют наиболее совершенные 
литературно-образцовые формы общения” (Бондалетов 1987, 111).