У'збекистон республикаси олий ва урта махсус таълим вазирлиги

ФИЛОСОФСКИЕ ТЕРМИНЫ
КАРЛОСА КАСТАНЕДЫ:
ТОНАЛЬ И НАГУАЛЬ
Адиярова 3. — НУУз
Говоря о терминологии философского характера в общих 
чертах, прежде всего, необходимо отметить, что она 
развивалась одновременно с развитием греческой философии: 
особенно важны здесь заслуги Аристотеля. Латинская 
логическая и философская терминология возникает со 
времени влияния греческой философии на образованных 
римлян. Первыми переводчиками греческих терминов были 
Теренций Варрон и Цицерон, за ними последовали работы 
Квинтилиана, Ашга Геллия и Апулея. Латинская философская 
терминология прочно устанавливается лишь к V веку в 
сочинениях Маршана Капеллы и Боэция. Схоластической 
терминологией пользовались Декард, Лейбниц. Стремление 
преобразовать философский язык «more geometrico», т. е. 
приблизить его к математическому языку, увлекало 
рационалистов XVII в., напр. Датьгорна (1661 - Are signorum, 
vulgo characteristica univeisalis et linguaphilosophica). Кант впервые 
рассеял эти иллюзии рационалистов: он показал, что мате­
матически точная терминология в философии неосуществима.
9

---

В математике легко иллюстрировать понятия ненаглядных 
представлениях; мы имеем возможность, так сказать, 
конструировать понятия, благодаря их количест-венной 
природе (даже в алгебре); между тем, в философии (где так 
много качественных понятий) приходится постоянно 
прибегать к дискуссионному мышлению. Отсюда проистекает 
неизбеж ная неясность ф илософской терминологии и 
неполнота философских определений. При всей полезности 
филологических исследований в области философского 
языка, они сами по себе не могут усовершенствовать фило­
софскую терминологию, прогресс которой зависит от 
прогресса самой философии. Значительные усовершенство­
вания в философскую терминологию всегда вносили 
величайшие философы.
Изучая терминологию одного из величайших философов 
современного поколения Карлоса Кастанеды, остановимся 
на двух основополагающих терминах его философского 
текста, переданных ему учителем — тольтекским мудрецом 
доном Хуаном, «тональ» и «наугаль».
Тональ, с одной стороны, именуется в дон-хуановском 
учении как «описание» (перцептивный образ) мира, с 
другой - слож ны й внутренний механизм человека, 
создающий «описание мира» и поддерживающий его. Для 
субъекта восприятия, по словам дона Хуана, «никакого 
мира в широком смысле не существует, а есть только 
описание мира, которое мы научились визуализировать 
и принимать как само собой разумеющееся».
Для ученых это емкое индейское слово содержит в себе, 
по крайней мере, три понятия:
1
) перцептивный аппарат, включающий в себя всю 
совокупность процессов обработки поступающего сенсорного 
сигнала;
2
) перцептивную матрицу, именуемую у Кастанеды также 
«глазами то нал я» или «инвентаризационным списком», т. 
е. интерпретационную модель, сформированную человеком 
в процессе учения и воспитания;
3) п ерц ептивн ы й образ мира, т. е. всю картину 
воспринимаемого пространства, состоящую из существующих 
в матрице элементов, структурированную и ограниченную 
перцептивным аппаратом и перцептивной матрицей.
10

---

Нагуаль - это, прежде всего, реальн ость вне 
интерпретации, вне восприятия. Реальность, какова она есть 
на самом деле. Если 
в
качестве идеи нагуаль (Реальность) 
может быть 
принт'
и понят после некоторых размышлений, 
то вообразить нагуаль или описать его в принципе 
невозможно. Дон Хуан в разговоре с Кастанедой называет 
тональ «островом» нагуаль - «безбрежным пространством, 
лежащим вокруг острова». В конечном счете, тайна 
Реальности, - не что иное, как Великий Предел, ключ к 
истокам всей реальной мощ и человеческого рода, к 
осознанию и освоению мировой энергии, от которой зависит 
окончательная судьба каждого индивида и цивилизации 
вообще. Когда мы пытаемся помыслить эту невообразимую 
Реальность, ее н еп ости ж им ость завораж и вает и 
одновременно влечет к себе, гипнотизирует и порождает 
самый дерзкий взлет нашей фантазии. С другой стороны, 
грандиозные масштабы и безусловное всемогущество бытия 
не могут не вызывать благоговейного ужаса и трепета в 
микроскопическом сознании отдельной личности. Все 
антропоморфные мифы о Боге-творце, властелине судеб и 
миров, берут свой исток в этом неописуемом величии». 
Нагуаль там, где обитает сила», - говорит Дон Хуан. Ибо в 
реальности наше бессилие и отчужденность от подлинною 
бы тия начинается вм есте с попы ткам и н арисовать 
мифологическую картинку иди метафизическую модель. 
Придумав слово, схему, концепцию, мы с поразительной 
легкостью отождествляем «луну и указующий на нее палец» 
(согласно яркой аллегории мастеров дзен). Все наши попытки 
добраться до С ат-Чит-А нанды, «пробудить» Ш акти и 
слиться с Абсолютом подобны затейливой игре с «пальцем». 
Игран с описаниями (религиозными, философскими, 
мистико - поэтическими), мы всецело принадлежим тоналю, 
который ничего не творит и ничего в Реальности не изменяет. 
Та подлинная сила, что движет явлениями внешнего мира 
остается в непроглядном и напрочь позабытом царстве; наша 
связь с нею утрачена, чувствование замутнено, а внимание 
отвлечено умственными конструкциями и придуманными 
надеждами.
Конечно, человек сам является одним из бесчисленных 
феноменов нагуаля. Человек живет в натуате - в тонале он
11

---

только воспринимает, думает и говорит. Однако последний 
момент оказывается решающим, и в осознаваемом поле мы 
никогда не находим контакта с реальностью нагу&чя. Эта 
парадоксальная ситуация получает свое отражение в 
двойственности всей человеческой натуры. Дон Хуан, 
объясняя Кастанеде его разнообразные психические 
переживания, то и дело использует выражения типа «твой 
тональ испугался» или «твой нагуаль знает» и т. д. и т. п. 
Психология в свое время обнаружила, что объем ясно 
осознаваемых явлений и процессов в общем, психическом 
пространстве составляет ничтожную долю. В результате 
это го о т к р ы т и я в о зн и к л и и п о л у чи л и ш и р о к о е 
распространение такие термины, как подсознательное, 
бессознательное и сверхсознательное. Ни один из этих 
терм инов, конечно же, не отражает в полной мере 
присутствие нагуаля во внутреннем мире человека. 
Приравнять нагуаль, например, к бессознательному (как 
это сделал Д. Л. Вильяме, исследовавший творчество 
Кастанеды с позиций юнгианского анализа) - значит 
безосновательно сузить и исказить содержание дон- 
хуановского термина, по сути, лишить его философского 
значения и превратить в нечто, имеющее смысл лишь в 
пределах психических процессов индивидуума.
Д он Хуан, говоря о нагуале как составной части 
человеческого существа, подразумевает тот огромный 
энергетический объем нашей психофизической конституции 
и связанные с ним переживания, что не интерпретируются 
аппаратом восприятия, оставаясь вне сознания, т. е. для 
сознания не существующие. Подсознательное, бессознательное 
и сверхсознательное могу г отражать те или иные фрагменты 
этого грандиозного поля, но главный массив энергетики 
нагуаля относится, скорее, к тому, что мы привыкли называть 
просто телом. Поэтому дон Хуан часто говорит о неописуемом 
чувстве тела, о том, что именно через почти неуловимые 
переживания организма в целом мы можем получить некое 
косвенное представление о жиз™ нагуаля внутри нас.
Как мы обозначили в начале статьи, усовершенствование 
философской терминологии напрямую зависит от прогресса 
самой философии. Таким образом, можно с уверенностью 
сказать, что великий, на мой взгляд, философ Карлос
12

---

Кастанеда внес огромный вклад не только в развитие 
философии как науки, но и в развитие философской 
терминологии, предоставляющей интересный материал для 
филологических исследований.