…Убийство президента Кеннеди стало самым трагическим событием

ДОБЕЙ ЕГО!
— ревел толстенький курильщик сигар. — 
ДОБЕЙ ЕГО,
ДИККИ! В НОКАУТ ЕГО!
Тайгер ударил низко, ниже пояса. Вероятно, не специально, но рефери
вмешался. Пока он объяснял Тайгеру, что такие удары запрещены, я наблюдал за
Кейсом, чтобы посмотреть, как тот воспользуется передышкой. И углядел в его лице
что-то знакомое. Это выражение я видел на лице Ли в тот день, когда он устроил
Марине скандал из-за не до конца застегнутой молнии на юбке. Оно появилось
после того, как Марина ответила ему, обвинив в том, что он привел ее и малышку в

---

свинарник
, а потом еще и покрутила пальцем у виска.
И в тот самый момент для Тома Кейса происходящее на ринге перестало быть
отбыванием номера, за которое ему полагалась заранее оговоренная сумма.
Рефери отошел в сторону. Тайгер двинулся на Кейса, но на этот раз и Кейс
пошел на своего соперника. Следующие двадцать секунд стали самыми
возбуждающими, самыми ужасающими, которые мне пришлось пережить, сидя в
зрительном зале. Эти двое стояли нос к носу и колотили друг друга по лицу, груди,
плечам, животу. Ни отходов, ни уклонов, ни танца на ринге. Боксеры превратились в
двух быков, сошедшихся на пастбище. Из сломанного носа Кейса хлестала кровь.
Нижнюю губу Тайгера расплющило о зубы. Кровь лилась по обеим сторонам
подбородка, превратив Человека-Тигра в вампира, который только что плотно
пообедал.
Все зрители вскочили и орали. Сейди подпрыгивала. Шляпа свалилась, открыв
изуродованную щеку. Она и не заметила. Никто не заметил. На огромных экранах
бушевала третья мировая.
Кейс наклонил голову, чтобы принять один из прямых правой, и я увидел, как
Тайгер скривился, когда его кулак угодил в крепкую кость. Он отступил на шаг, и в
этот момент Кейс провел чудовищный апперкот. Тайгер повернул голову, избегая
худшего, но его капа вылетела на пол.
Кейс наступал, нанося размашистые удары справа и слева. О красоте речь не
шла, их наполняла только примитивная, злобная сила. Тайгера отбросило назад, его
ноги заплелись, и он упал. Кейс стоял над ним, похоже, не зная, что делать, а может,
и не соображая, где находится. Потом краем глаза заметил отчаянно машущего
руками секунданта и поплелся в свой угол. Рефери уже считал.
На четыре Тайгер поднялся на колено. На шесть — встал. После обязательных
десяти бой возобновился. Я посмотрел на большие часы в углу экрана. До конца
раунда оставалось пятнадцать секунд.
Недостаточно, времени недостаточно
.
Кейс пошел на Тайгера. Тот попытался провести левый хук. Кейс отклонился в
сторону и, когда перчатка пролетала мимо его головы, выбросил вперед правую
руку. На этот раз лицо перекосило у Дика Тайгера, и, упав, он уже не поднялся.
Толстячок посмотрел на размочаленный огрызок сигары, швырнул его на пол.
— Иисус прослезился!
— Да! — выкрикнула Сейди, водрузив шляпу на положенное место,
естественно, чуть набекрень. — Над оладьями с черникой, и ученики сказали, что
таких вкусных они никогда не ели! А теперь платите!
12 
К тому времени, когда мы добрались до Джоди, двадцать девятое августа
перешло в тридцатое, но мы так переволновались, что спать совершенно не
хотелось. Мы занялись любовью, потом пошли на кухню в нижнем белье и

---

принялись за пирог.
— Ну? — спросил я. — Что думаешь?
— Что больше не пойду на боксерский поединок. Это же кровожадность в
чистом виде. И я вскочила на ноги, орала вместе со всеми. Несколько секунд…
может, целую минуту… я хотела, чтобы Кейс убил этого самовлюбленного
пляшущего денди. А потом мне не терпелось вернуться и запрыгнуть с тобой в
постель. Какая там любовь, Джейк. Это огненная страсть.
Я промолчал. Иногда сказать просто нечего.
Она наклонилась над столом, сняла крошку с моего подбородка, бросила мне в
рот.
— Скажи мне, что это не ненависть.
— Ты о чем?
— О причине, по которой ты считаешь необходимым самолично остановить
этого человека. — Она увидела, что я открываю рот, и протянула руку, показывая,
что не закончила. — Я слышала все, что ты говорил, все твои доводы, но ты должен
сказать мне, что дело именно в доводах, а не в том, что я увидела в глазах этого
Кейса, когда Тайгер ударил его ниже пояса. Я смогу любить тебя, если ты человек, и
я смогу любить тебя, если ты герой, хотя по какой-то причине это труднее, но не
думаю, что я смогу любить линчевателя.
Я подумал о том, как Ли смотрел на свою жену, когда не злился на нее. Я
подумал о подслушанном разговоре, когда он и малышка плескались в ванной. Я
подумал о его слезах на автовокзале, когда он держал Джун на руках и щекотал под
подбородком, прежде чем сесть в автобус.
— Это не ненависть, — ответил я. — Что я чувствую по отношению к нему…
Я замолчал. Она не отрывала от меня глаз.
— Сожаление о загубленной жизни. Но человек испытывает сожаление, когда
хорошая собака подхватывает чумку. И это не останавливает его, поскольку он знает,
что ее надо убить.
Она заглянула мне в глаза.
— Я хочу тебя снова. Но теперь ради любви. Не потому, что мы видели, как
двое мужчин били друг другу морды и наш парень победил.
— Ладно, — кивнул я. — Ладно. Это хорошо.
И получилось хорошо.
13 
— Посмотрите, кто идет! — воскликнула дочь Фрэнка Фрати, когда я вошел в
ломбард в пятницу около полудня. — Наш боксерский свами с новоанглийским
выговором. — Она одарила меня сверкающей улыбкой, обернулась и крикнула: —
Па-па!
Твой человек, который ставил на Тома Кейса!

---

Фрати вышел, шаркая ногами.
— Добрый день, мистер Амберсон. Явился не запылился, и красив, как Сатана
в субботний вечер. Готов спорить, вы прекрасно себя чувствуете в этот чудесный
день. Глаза горят и хвост трубой, верно?
— Конечно, — ответил я. — Почему нет? Мне повезло.
— Вам повезло за мой счет. — Он вытащил из заднего кармана мешковатых
габардиновых брюк конверт из плотной коричневой бумаги, чуть больше
стандартного. — Две штуки. Можете пересчитать.
— Незачем, — ответил я. — Я вам верю.
Он уже собрался протянуть мне конверт, однако согнул руку и постучал им по
подбородку. Его синие глаза, выцветшие, но проницательные, прошлись по мне.
— Ни на что не хотите поставить? Футбольный сезон подбирается к финишу,
как и Серии.
— В футболе я ничего не понимаю, а исход Серий «Доджерс» — «Янкиз» меня
не интересует. Давайте конверт.
Он отдал.
— Приятно вести с вами дела. — Я улыбнулся и вышел. Чувствовал, что их
взгляды следуют за мной, и испытал крайне неприятное ощущение дежа-вю. Сел в
автомобиль, надеясь, что никогда больше не попаду в эту часть Форт-Уорта. Или на
Гринвилл-авеню в Далласе. И никогда не поставлю деньги у букмекера с фамилией
Фрати.
Можно сказать, загадал три желания, и все они исполнились.
14 
Моим следующим пунктом назначения стал дом 214 по Западной Нили-стрит. Я
уже позвонил арендодателю и сказал, что август — мой последний месяц. Он
попытался меня отговорить, объяснял, что таких хороших арендаторов найти
трудно. Наверное, говорил правду — полиция никогда не приезжала по мою душу,
хотя появлялась здесь часто, особенно по выходным, — но я подозревал, что
причина в другом: слишком много квартир и недостаточно съемщиков. Даллас
переживал очередной экономический спад.
По пути я остановился в «Первом зерновом» и добавил на свой банковский счет
две тысячи долларов, полученные у Фрати. В этом мне повезло. Позже — гораздо
позже — я осознал, что лишился бы их, если бы приехал с ними на Нили-стрит.
Я собирался обойти все четыре комнаты, чтобы посмотреть, не оставил ли
какие-то вещи, особенно под диванными подушками, под кроватью и в глубине
ящиков комода. И разумеется, хотел забрать «полис спешл». Он мне требовался,
чтобы разобраться с Ли. Теперь я уже твердо решил убить Освальда, по
возможности сразу же после его возвращения в Даллас. А пока я не хотел, чтобы в
квартире остались хоть какие-то следы пребывания Джорджа Амберсона.

---

Но по мере приближения к Нили-стрит усиливалось ощущение, что я во
временной эхо-камере. Я постоянно думал о двух Фрати, одном — с женой
Марджори, другом — с дочерью Вандой.