Те слова, что мы не сказали друг другу

* * *
Я помню свое минутное смущение, чувство зыбкой неуверенности. Я
познакомила тебя с Антуаном и Матиасом, особенно подчеркнув слово
«друзья», настойчиво повторив его раз шесть, чтобы ты меня понял. Это
было глупо: твой тогдашний английский оставлял желать лучшего. Но
ты, кажется, все-таки понял, ты улыбнулся и по-приятельски хлопнул их
по плечу. Матиас бурно сжал тебя в объятиях, поздравляя с
освобождением. Антуан ограничился рукопожатием, но был взволнован не
меньше своего друга. И мы, все четверо, пошли бродить по городу. Ты
кого-то искал, и я было подумала, что женщину, но нет, это был твой
друг детства. Десять лет назад ему вместе с семьей удалось бежать за
Стену, и с тех пор вы не виделись. Но разве найдешь друга среди тысяч
людей, которые обнимаются, поют, пьют и пляшут прямо на улицах?! И
ты сказал: мир велик, дружба — безгранична. Не знаю, что рассмешило
Антуана, твой акцент или твоя наивность — я-то нашла ее
замечательной. Как случилось, что, хотя жизнь и причинила тебе столько
зла, ты сохранил детскую чистоту мечты, а наши пресловутые свободы
ее в нас задушили?! Мы решили помочь тебе и стали вместе обходить
улицы Западного Берлина. Ты шагал так целеустремленно, словно вы где-
то уже назначили друг другу встречу. На ходу ты вглядывался в каждое
лицо, сталкиваясь с прохожими, все время озирался. Еще не поднялось
солнце, когда Антуан вдруг встал как вкопанный посреди какой-то
площади и заорал: «Господи, ну хоть имя этого типа можно узнать?
Ищем, как идиоты, уже столько часов!» Ты не понял. Тогда Антуан
крикнул еще громче: «Имя… Name… Vorname!» Ты разволновался, ты
прокричал во все горло: «Кнапп!» Так звали твоего друга. И Антуан, желая
показать, что он злится вовсе не на тебя, тоже завопил во весь голос:
«Кнапп! Кнапп!»
Матиас, хохоча как безумный, присоединился к нему, да и я тоже
начала громко звать: «Кнапп! Кнапп!» Мы шли, весело приплясывая и
выкрикивая имя человека, которого ты искал целых десять лет.
И вдруг в гигантской толпе кто-то обернулся, и я увидела мужское
лицо. Он был примерно твоих лет. Ваши взгляды встретились, и я
ощутила укол ревности.
Вы оба застыли на месте, приглядываясь друг к другу, как волки,
отбившиеся от стаи и встретившиеся на другом конце леса. Миг спустя

---

Кнапп произнес твое имя: «Томас?» Как же вы оба были красивы на фоне
серых западноберлинских мостовых! Ты судорожно обнимал своего друга,
и ваши лица светились какой-то неземной радостью. Антуан плакал,
Матиас успокаивал его, уверяя, что чем дольше разлука, тем сильнее
счастье встречи. Но Антуан захлебывался рыданиями и твердил сквозь
слезы, что такая встреча — невозможное чудо… Ты уткнулся головой в
плечо своего вновь обретенного друга. Но, заметив, что я смотрю на
тебя, тотчас выпрямился и повторил: «Мир велик, а дружба
безгранична!» — и Антуан разрыдался еще громче.
Мы уселись на террасе какого-то бара. Было холодно, но нам все было
нипочем. Вы с Кнаппом сели чуть поодаль. Десять потерянных лет
требуют особых слов, а иногда и просто долгого молчания. Мы так и не
расстались ни той ночью, ни на следующий день. Утром второго дня ты
объяснил Кнаппу, что должен уйти. Ты не мог больше оставаться здесь:
твоя бабушка жила по ту сторону Стены, и ее нельзя было надолго
оставлять одну, ты был ее единственной опорой. Этой зимой ей могло бы
исполниться сто лет; надеюсь, она тоже отыскала тебя там, где ты