Колени у меня подкашивались, но я точно знала, в каком состоянии он
находится, какие препараты ему вводят, что показывают датчики и экраны
приборов. Я понимала, что и когда надо делать. В отделении реанимации
все детали имеют большое значение.
– У меня все получится, – твердила я про себя. Вся моя прошлая жизнь
и подготовка как будто вели меня к этому пациенту. Я положила свою руку
на руку Сэма.
– Доброе утро, Сэм. Я
твоя медсестра, и зовут меня Нэнси, –
произнесла я. Потом я сообщила ему, какой сейчас день недели, число,
время, и в двух словах рассказала о погоде. Делая все необходимое, я
постоянно говорила с ним. Он не реагировал.
В зале для посетителей я подошла к матери Сэма и представилась. Она
стала рассказать мне о сыне и своей семье. Я попросила ее принести
проигрыватель, чтобы Сэму можно было включить его любимую музыку, и
семейные фотографии, которые я повешу там, где их видно с кровати. Я
хотела таким образом стимулировать Сэма, чтобы он вышел из комы.
На следующий день я поставила любимую музыку Сэма. Я делала все,
что должна делать медсестра, и
при этом рассказывала ему, как листья
желтеют, а у дорог продают яблоки и сидр. Он не реагировал. Странно
было наблюдать, как этот высокий и сильный человек лежит совершенно
неподвижно.
Однажды, пытаясь надеть на него пижамные штаны, я произнесла:
«Сэм, можешь мне помочь? Подними ногу». И вдруг его нога поднялась
над кроватью сантиметров на пятнадцать. Я постаралась не показывать
свою радость и сказала: «Спасибо. А вторую можешь поднять?» И он
сделал так, как я его просила! Но эти движения были не осознанными, а
рефлекторными, потому что он не пришел в сознание и не открыл глаз.
На следующее утро мне сказали, что ночью он начал дышать сам. Я
вошла в палату, вложила свою руку в его и сказала,
что буду с ним целый
день. И представьте себе, он сжал мою ладонь! Я попросила его сжать
ладонь другой руки, и он это сделал! Весь день я с ним разговаривала.
Однако он не открывал глаз.
На следующий день Сэм начал поворачивать голову в ту сторону,
откуда звучал мой голос. Я привела в палату его мать.
– Сэм, – сказала я, и он повернул ко мне голову, – пришла твоя мама.
По его щеке поползла слеза.
– Сэм, – повторила я, стоя за спиной его матери, – здесь твоя мама.
Пожалуйста, открой глаза.
Я наблюдала, как его веки задрожали, и он открыл глаза.
– Посмотри на свою мать, – повторила я.
Его
взгляд сфокусировался, и он заплакал. Я немного опустила бортик
кровати, чтобы матери было легче обнять сына.
Состояние Сэма стало быстро улучшаться, и вскоре его перевели в
отделение реабилитации.
Через несколько недель я зашла в это отделение и услышала, как кто-то
окликнул меня по имени. Я повернулась и увидела мать Сэма. Мы
обнялись. Старая женщина улыбалась. Рядом с ней стоял высокий и
красивый молодой человек. Его голова обросла коротким ежиком волос,
закрывавших многочисленные шрамы.
– Привет, Сэм, как у тебя дела? – спросила я.
Он наклонил голову набок и, немного запинаясь, произнес: «У тебя
очень знакомый голос». Я почувствовала в горле комок.
– Я была твоей медсестрой, когда ты лежал в реанимации, – объяснила
я.
–
Тебя зовут Нэнси, – произнес Сэм запинаясь. – Мне о тебе мама
рассказывала.
Я смотрела на него, словно передо мной было чудо. На две недели
наши жизни переплелись воедино, после чего выздоровел не только он, но
я сама.
Потом, когда мы с Джин вместе ехали в школу, я набралась храбрости и
спросила ее, зачем она назначила меня работать с пациентом с травмой
головы. Ведь она прекрасно знала историю смерти моего брата. Джин
ответила, что была уверена не только в моих профессиональных качествах,
но и в силе моего характера. Джин хотела, чтобы я поборола свой страх.
Она добавила, что была рядом и внимательно
следила за происходящим,
чтобы в случае необходимости прийти мне на помощь. Меня очень
тронули ее доброта и забота.
Через несколько месяцев я получила от семьи Сэма букет цветов с
открыткой, на которой было написано: «Нашему ангелу!» Действительно,
мне кажется, что во время нашего с Сэмом выздоровления за нами следил
ангел-хранитель.
Нэнси Панко
Do'stlaringiz bilan baham: 
