Не навреди

9. Лейкотомия
хирургический разрез белых нервных волокон головного мозга; частный
случай – фронтальная лоботомия
Нам невероятно повезло, что в отделении при операционной есть
комната отдыха для хирургов. Там стоят два красных кожаных дивана,
купленных мной вскоре после того, как мы перебрались сюда из старой
больницы. Когда мы только переехали в главное здание больницы,
незадолго до того возведенное в нескольких милях от старого, под
отделение нейрохирургии был выделен весь третий этаж. Со временем,
однако, руководство больницы отняло у нас несколько помещений. Одну из
операционных приспособили под бариатрическую хирургию (операции для
людей с высокой степенью ожирения). Коридоры и комнаты наполнились
незнакомыми лицами, а также пациентами размером с небольшого кита,
которых провозили мимо нас на каталке. Мы перестали чувствовать себя
здесь как дома, и я боялся, что начал выглядеть со стороны немного
отчужденно и официально, как часто случается с персоналом крупных
современных больниц.
Однажды я сидел на диване в комнате отдыха и читал книгу, пока
ординатор самостоятельно начинал операцию. Мы стали постоянно
закрывать комнату на ключ, так как теперь повсюду сновали незнакомые
люди. Но стоило мне присесть, как тут же кто-то принялся стучать в дверь
и дергать за ручку. Я притворился, будто ничего не замечаю, чувствуя себя
при этом все более и более глупо. В конечном итоге дверь, к моему ужасу,
выломали, и четыре врача, ни одного из которых я не знал, вошли внутрь с
сэндвичами в руках. Растерявшись, я встал с дивана.
– Это кабинет нейрохирурга! – крикнул я, понимая, что выгляжу
напыщенным дураком. – Вас сюда никто не приглашал!
Они удивились.
– Руководство сказало, что все помещения предназначены для
совместного пользования, – заявил один из них, презрительно глядя на
меня.
– Что ж, руководство не обсуждало это с нами, – ответил я. – Если бы
у вас был собственный кабинет, то как бы вам понравилось, если бы люди
вламывались туда без спроса?
– Мы хирурги, – сказал кто-то, пожимая плечами. Они все-таки вышли

---

из комнаты, да и я тоже вышел, так как слишком разозлился, чтобы там
оставаться. Однако я решительно настроился защищать то немногое, что
осталось от нейрохирургического отделения.
Я отправился в операционную и перенял эстафету у ординатора.
Случай оказался чрезвычайно сложным, и, удаляя опухоль, я невзначай
повредил левый лицевой нерв. Возможно, этому суждено было произойти
так или иначе: такое осложнение считается типичным для данной операции
– но я понимал, что в моем расположении духа не стоило проводить столь
рискованную и деликатную операцию. Таким образом, в следующие дни,
встречая того пациента во время обхода палат и глядя в его перекошенное
из-за паралича лицо, я готов был сгореть от стыда. Несколько утешало
лишь то, что с тех пор нас с коллегами больше не беспокоили в комнате
отдыха – нашем крошечном оазисе, хотя, думаю, многие другие хирурги
стали меня недолюбливать.
По какой-то никому не известной причине все окна в кабинетах
операционного блока, в том числе в комнате с красными диванами,
располагались на двухметровой высоте от пола. Все, что мог разглядеть
через них сидящий человек, – это небо, в котором изредка вспарывал
облака летевший в сторону Хитроу самолет; гораздо чаще появлялись
голуби, иногда чайка и совсем уж редко – сокол. Удобно устроившись на
том диване, что подлиннее, я провел много часов за чтением медицинских
журналов. А порой, с трудом перебарывая сон в ожидании следующей
операции, я рассматривал серые тучи через высокие окна. В последние
годы перерывы между операциями становились все длиннее и длиннее.
Проблема в том, что мы не можем приступить к очередной операции до тех
пор, пока не убедимся в наличии свободной койки, на которую можно будет
положить прооперированного пациента, а коек частенько не хватает.
Постоянные предложения, планы и упреки со стороны государства и
руководства больницы, направленные на максимальное повышение
эффективности нашей работы, превратили ее в нечто напоминающее игру
«музыкальные стулья» (при этом музыка постоянно меняется, а в связи с
последней серией реформ заменили еще и оркестр): пациентов всегда
оказывается больше, чем свободных коек. Так что мне приходится долгими
часами лежать на диване, понуро уставившись в мрачное небо, в котором
то и дело проносятся голуби.