Книга II. Муад-диб

На моих глазах друг превращается в почитателя, 
подумал он.
На Поля внезапно нахлынуло чувство одиночества, и он обвел взглядом комнату, отмечая,
как подтягиваются часовые, стараясь попасться ему на глаза. Он видел, что они словно
соревнуются друг с другом — каждый надеется, что его заметит сам Муад-Диб.
Муад-Диб — источник всяческой благодати, 
подумал он, и это была самая горькая мысль в
его жизни. 
Они чувствуют, что мне предстоит занять трон. Но они не знают, что я сделаю
это, чтобы предотвратить джихад.
Стилгар кашлянул и сказал:

---

— Раббан тоже мертв. Поль кивнул.
Часовые справа отодвинулись в сторону, освобождая место для Джессики. Она шла в своей
черной абе чуть припадающей походкой дюноходцев, но Поль заметил, что дом пробудил в ней
воспоминания о той, кем она была раньше, — наложнице правящего герцога. Она держалась с
былым величием.
Джессика остановилась перед Полем и посмотрела на него. Она видела, что он очень устал
и старается скрыть свою усталость, но не нашла в себе и тени сочувствия к сыну. Все
материнские чувства словно умерли в ней.
Джессика вошла в Главную залу и удивилась, почему ее вид не задевает никаких струн в ее
сердце. Помещение казалось ей совершенно чужим, будто Джессика никогда не ходила здесь со
своим герцогом Лето, никогда не сталкивалась с пьяным Дунканом Айдахо, никогда, никогда,
никогда…
Нужно найти какое-то ключевое слово, чтобы пробудить адаб, глубинную память,
мелькнуло у нее в голове. 
Должен быть ключик к памяти, отрекшейся от себя самой.
— Где Аля? — спросила она.
— На улице, делает то, что полагается делать примерной вольнаибской девочке. Добивает
раненых врагов и делает пометки на их телах для водосборной команды.
— Поль!
— Ты должна понимать, что она поступает так из самых лучших побуждений. Не правда
ли, странно, что мы порой не видим скрытой связи доброты и жестокости?
Джессика смотрела на сына, потрясенная произошедшей в нем переменой. 
Неужели
смерть ребенка так подействовала на него?
Но вслух она сказала:
— Люди рассказывают про тебя странные вещи, Поль. Говорят, что ты можешь делать все,
о чем повествует легенда. Будто ничто не может укрыться от тебя, ты видишь то, чего не видят
другие.
— Бен-джессеритка всерьез говорит о легендах?
— Я приложила руку ко всему, что происходило с тобой, — согласилась она. — Но если ты
думаешь, что я должна…
— А ты бы хотела прожить миллионы миллионов жизней? Какой материал для легенд!
Подумай о том опыте, о той мудрости, которая приходит с ними. Но мудрость укрощает любовь,
не так ли? И преобразует ненависть. Как ты можешь называть кого-то безжалостным, если ты не
погружалась внутрь стихий добра и зла? Тебе следовало бы бояться меня, мама. Я — Квизац
Хадерак.
Джессика попыталась проглотить комок в пересохшем горле. Наконец она собралась с
мыслями:
— Но ты же сам однажды отказался от того, что ты Квизац Хадерак?
Поль покачал головой.
— Больше я не могу ни от чего отказываться, — он посмотрел в глаза матери. — Сейчас
сюда придет Император со своими людьми. Они будут здесь с минуты на минуту. Оставайся
рядом со мной. Я хотел бы получить о них ясное представление. Среди них будет моя будущая
невеста.
— Поль! — сердито воскликнула Джессика. — Не повторяй ошибку своего отца!
— Она — принцесса. Она станет для меня ступенькой к трону и навсегда останется только
ею. Ошибку! Ты говоришь так, чтобы заставить меня забыть о мщении,
— Мщение? Ты собираешься мстить ни в чем не виновным? — спросила Джессика и
подумала: 
Он не должен совершать те же ошибки, что и я.

---

— Больше нет невиновных.
— Скажи это Чейни, — Джессика показала на дверь в задней стене.
Оттуда в Главную залу вошла Чейни. Она шла между двух охранников-вольнаибов, но
словно не замечала их. Ее капюшон и когуль защитного костюма были откинуты назад,
респираторная маска болталась сбоку. Неуверенной походкой, пошатываясь, она пересекла
комнату и остановилась рядом с Джессикой.
Поль видел следы слез на ее щеках —