Федерации в качестве учебного пособия для студентов педагогических вузов

Психологическое исследование личности взрослых больных, страдающих заиканием
Проблеме личности у заикающихся большое внимание уделяли такие исследователи, как И.А. Сикорский, 1889; Г.Д. Неткачев, 1909; В.А. Гиляровский, 1932; И.И. Тартаковский, 1934, и другие.
Несмотря на значимость проблемы, психологические закономерности изменений личности при затяжных формах заикания все еще остаются малоизученными. Между тем уточнение этих закономерностей имеет как теоретическое, так и большое практическое значение при разработке мер, направленных на коррекцию дефекта речи.
Настоящая работа касается обследования выборочного контингента взрослых лиц, страдающих затяжными формами эволюционного заикания. Задача — изучение структурно-динамических особенностей личности заикающихся.
Для исследования целостной структуры личности мы пользовались следующими конкретными методиками: целенаправленная беседа, наблюдение, анализ биографических данных, запоминание 10 слов, цифр, рассказа, счет, классификация, исключение предметов, установление последовательности событий, интерпретация смысла пословиц, самооценка в модификации С.Я. Рубинштейн (1970), незаконченные предложения в варианте Д. Сакса и Д. Сиднея (1944).
Для более полного представления о личности был применен метод Роршаха, дающий возможность анализировать деятельность личности во взаимодействии ее основных характеристик: мотивационных, интеллектуальных, эмоциональных и коммуникативных (Г. Роршах, 1921; Е. Бом, 1956; Н.Н. Станишевская, 1968, 1971; Н.Н. Станишевская и В.В. Гульдан, 1972; И.И. Белая, 1978; Л.Ф. Бурлачук, 1979; В.М. Блейхер, 1978, и др.).
В стратегии построения психологического эксперимента в разработанной нами модификации с учетом теории формирования умственных действий по П.Я. Гальперину (1957, 1959), данных Л.С. Выготского (1934), А.Р. Лурия (1959, 1969, 1973) предусматривалась возможность анализа не только продуктов (результатов) деятельности, но и системы внутренних, интериоризированных (ориентировочных, автоматизированных контрольносличительных) умственных действий (Н.Н. Станишевская, 1965, 1969, 1972, 1977).
В работе мы исходили из основных положений советской психологии, касающихся проблемы личности. Личность в советской материалистической психологии рассматривается как субъект деятельности, опосредствованной внешними и внутренними условиями, субъект познания, общения и труда, общественный индивид, владеющий речью (Л.С. Выготский, 1960, 1964; С.Л. Рубинштейн, 1935, 1940; Б.Г. Ананьев, 1968; А.Н. Леонтьев, 1959, 1975; В.Н Мяси-щев, 1935, 1960; М.С. Лебединский, В.Н. Мясищев, 1966; П.Я. Гальперин, 1976, Б.В. Зейгарник, 1971 и др.).
Результаты исследования анализировались также учеными, исходя из наиболее разработанных положений советской психологии, касающихся мотивационных аспектов личности (А.Н. Леонтьев, 1975, 1981; Л.И. Божович, 1972; В.С. Мерлин, 1971, Б. В. Зейгарник, 1971). Поэтому роль мотивационного фактора включена во все виды деятельности.
Как показали результаты исследования взрослых заикающихся, мыслительная деятельность их характеризовалась неустойчивостью мотивации, разноуровневыми решениями задач, требующих обобщения и абстрагирования. В процессе выполнения различных заданий больные не выдерживали единого принципа действий: некоторые пробы выполняли на абстрактно-логическом уровне, другие — на основе конкретно-ситуационных и даже латентных признаков.
Внутренняя структура мыслительной деятельности, включающая системы ориентировочных и контрольно-сличительных умственных действий, оказывалась своеобразно измененной. Инструкция, обусловливающая операционную и мотивационную сторону задачи, дополнялась самоинструкцией — поиском облегченных решений с нахождением «легких» для произнесения слов. В результате решение любых задач не облегчалось, а усложнялось, так как всегда решались, по сути, две задачи — собственно мыслительная и речевая. Происходило это, очевидно, вследствие своеобразной дезинтериоризации, дезавтоматизации мышления и речи, которые в норме едины, но не тождественны. Этап вербализации не становился свернутым и автоматизированным; больные застревали на стадии контроля за произнесением звуков, то есть за выполнением промежуточного речевого действия. В структуре умственного действия происходило своеобразное перенесение мотива и контроля на выполнение вокализации, иначе узкого, вспомогательного речевого действия. Это вело к тому, что нарушалась иерархическая соподчиненность смысловых категорий, и таким образом закреплялись псевдокомпенсаторные механизмы, стабилизирующие заикание.
Нарушение внимания как функции контроля обнаруживалось и при выполнении других проб (счетных, автоматизированных). Выявлялась его неустойчивость, слабая кон-центрированность, трудности переключения.
Исследование мнестических процессов не показало грубых нарушений. Объем механической кратковременной памяти чаще всего был в пределах нижней границы статистической нормы, другие виды памяти — также без грубых нарушений. Однако и в этой деятельности наблюдались те же механизмы, которые были обнаружены при исследовании мышления: неустойчивость мотивации, затруднения вербализации, контроля, неровный, иногда замедленный темп.
Один из существенных моментов заключался в том, что все описанные изменения в структуре познавательных процессов были нестойкими, коррекция ошибок при внешней помощи и стимуляции к контролю оказывалась возможной. Такого рода коррекция успешна при положительной мотивации, заинтересованности в результатах исследования и понимании его смысла. При отрицательной мотивации коррекция была менее эффективной. В процессе выполнения заданий обнаруживалась также большая зависимость умственной работоспособности, качества выполнения заданий от эмоционального отношения: при волнении снижались продуктивность, качество выполнения, усиливалась невнимательность.
В свете сказанного представляет интерес сопоставление полученных данных с результатами исследования интеллекта методом Роршаха. Он дает возможность выявить качественные особенности интеллекта, дифференцировать истин ное снижение интеллекта от торможения его по невротическому типу. С нашей точки зрения, понятие торможения, определенное Роршахом, целесообразнее заменить применительно к нашим больным понятием невротической дезорганизации интеллекта, поскольку у исследованного контингента лиц в эксперименте устанавливалась инконгрует-ность (несоответствие) факторов интеллекта. Это значит, что, как правило, «хорошие» ответы сочетались с «плохими». О потенциальных ресурсах у исследованных больных можно было судить на основании оригинальных, кинестетических, комбинаторных интерпретаций в сочетании с другими показателями. В результате невротической дезорганизации у заикающихся с хорошим интеллектом в процессе эксперимента имели место признаки невысокого интеллекта, а у лиц со средним интеллектом иногда наблюдалась картина псевдодебильности. Кроме этого, у больных затяжными формами заикания часто регистрировался цветовой шок — показатель общей невротизации личности.
Своеобразие такой дезорганизации проявлялось также в нарушении соподчиненных взаимодействий интеллекта и эмоций больного, что обнаруживалось в недостаточности контроля эмоций при сопоставлении ряда показателей по Роршаху.
В связи с этим возникла необходимость более тщательного изучения внутренней структуры эмоциональной сферы, которая определяется цветовым типом. Различают левый и правый цветовые типы. Левый цветовой тип с преобладанием формо-цветовых энграмм репрезентирует зрелую, стабилизированную, адаптированную эмоциональность. Правый цветовой тип с превалированием цвето-форменных ответов характеризует лабильную, неадаптированную, импульсивную эмоциональность.
У больных, страдающих затяжными формами заикания, чаще всего регистрируется правый цветовой тип. Эмоциональная сфера отличается чертами незрелости, лабильностью, импульсивностью, «эгоцентричностью», недостаточной адаптированностью.
В структуру эмоциональной дезорганизации следует отнести и высокий уровень тревожности, обнаруживаемый у некоторых больных по ряду показателей метода Роршаха, свидетельством которого являются увеличение количества ответов по диффузной светотени, уменьшение количества кинестетических энграмм, угрожающее содержание и др.
В ряде случаев тревожность сочеталась с элементами невротической депрессии, клинически не всегда выраженной. Это характеризовалось снижением общего количества ответов, удлинением времени реакции и общего времени ответа, суженным типом переживания, уменьшением количества ответов с использованием цвета и движения.
Данные описываемого метода позволяют также анализировать тип активности личности, или тип переживаний. Тип переживаний — это одно из центральных понятий в методе Роршаха. Он определяется по соотношению цветовых и ки-нестических энграмм, что соответствует интроверсии — экстратензии. В зависимости от типа активности выделяются пять типов переживаний: коартированный (узкий, сжатый) — при низких показателях обеих сторон; коартативный (суженный); амбиэквальный — при высоких показателях с обеих сторон; интроверсивный с преобладанием кинестезии; экстратензивный с превалированием цвета.
Понятие интроверсии экстратензии, по Роршаху, это не стабильное состояние, а динамический процесс, который может постоянно меняться, сами понятия не противоположны, но различны, каждое из них имеет свои положительные качества и недостатки.
У больных затяжными формами заикания преимущественно наблюдается суженный тип переживаний, который коррелирует с выраженностью невротической дезорганизации. При легких степенях дезорганизации иногда регистрируется интроверсивный (чаще при высоком интеллекте), иногда экстратензивный, редко встречается амбиэквальный тип.
Все это говорит о нарастающей тенденции падения продуктивности по мере углубления дезорганизации личности, недостаточной способности к самоактуализации, самовыражению, о торможении творческой продуктивности, активности личности в целом.
Для более полной характеристики личности представляется существенным анализ деятельности общения. Общение, как известно, неразрывно связано с развитием личности человека, начиная с его рождения, и является одной из основных социально-психологических потребностей. Вне общения с другими людьми человек не развивается как личность, у него отсутствует речь — основное средство коммуникации. Свидетельство этого — одичавшие дети в джунглях, унесенные животными.
Анализ деятельности общения показывает, что у больных затяжными формами заикания страдает не только вербальная, но и невербальная коммуникация. Нарушена синхронность, согласованность двойной связи: коммуникативной (вербальной) и метакоммуникативной (двигательной), эмоциональной, интонационной, жестовой, предшествующей в онтогенезе вербальной.
У больных, страдающих заиканием, необходимо подчеркнуть еще один важный момент. У них нарушается не только способность самовыражения, передачи коммуникативной и метакоммуникативной информации, но и способность восприятия этих видов информации от других лиц. А это, в свою очередь, ведет к отчуждению, ослаблению взаимопонимания, познания человека человеком.
Иными словами, изменяется как монологическое, так и диалогическое общение, а речь из фактора, способствующего общению, становится барьером, препятствующим процессу общения.
Нарушение специфических форм человеческого общения у заикающихся, интимно-личностного и функционально-ролевого, подтверждается также методикой незаконченных предложений: актуализируются конфликты внутрисемейных, служебных взаимоотношений, выявляются затрудненность общения с лицами противоположного пола, сужение круга друзей и знакомых, актуализируются зоны ключевых, эмоционально насыщенных, связанных с речью переживаний.
На основании проведенных исследований мы считаем возможным говорить о функционально-динамической, обратимой дезорганизации структуры личности у больных, страдающих затяжными формами заикания.
Такого рода дезорганизация проявляется в различных сферах деятельности (интеллектуальной, эмоциональной, коммуникативной), характеризуется своеобразным речевым дизонтогенезом. Она препятствует полноценному функционированию личности, поскольку нарушается основная тенденция личности как субъекта деятельности — потребность в самоактуализации, актуализации своих возможностей, внутренних ресурсов, гармоничном развитии своих способностей. Личность развивается дисгармонично и искаженно.
По нашим данным, процесс дезорганизации личности имеет свою динамику. Условно можно говорить о четырех стадиях дезорганизации: 1-я стадия — нерезко выраженные, легко обратимые изменения личности; 2-я — более стойкие, обратимые изменения; 3-я — трудно обратимые изменения, 4-я — устойчивые, почти необратимые изменения личности.
Дезорганизация структуры личности у заикающихся происходит по-разному, но при этом можно отметить ряд наиболее общих психологических параметров, обусловливающих ее основные закономерности.
Таким общим, стержневым звеном является изменение мотивационной сферы, побудительной и смыслообразую-щей функции мотива. Сверхценное отношение к речевому дефекту изменяет иерархическую структуру соподчинения различных мотивационных тенденций, направленность личности, ее ценностные ориентации. Строение и содержание этой иерархии, по данным Л.И. Божович (1972), составляет главную характеристику человеческой деятельности.
Дефект речи способствует возникновению конфликта неудовлетворенных потребностей, которые ведут к изменению самой структуры потребности: начинает преобладать эмоция неудовольствия, подавляется чувственный компонент потребности в виде положительной эмоциональной окраски, выражающей удовлетворение потребности.
Мотивационные изменения проявляются и в том, что больные в своей деятельности руководствуются не стремлением достичь успеха в настоящем и будущем, а потребностью избежать неуспеха, не мотивацией достижения, а мотивацией избегания неудач. Это способствует формированию ограничительного поведения, избеганию не только речевых, но и неречевых контактов. Блокирование побудительной функции мотива обнаруживается и в тех случаях, когда успех не представляется гарантированным. Отмечается тенденция следовать определенным правилам поведения, стандартам, в которых реализуются ложнокомпенсаторные формы защитного поведения.
По мере нарастания дезорганизации личности больных, страдающих затяжными формами заикания, все более фиксируются разнонаправленные мотивационные тенденции: неуверенность, ранимость, постоянное чувство неловкости, неполноценности, страх насмешек, озабоченность, низкий уровень самосознания сочетаются с упрямством, оппозиционностью, агрессивностью.
Как мотивы, так и потребности могут быть осознанными и неосознанными (А.Н. Леонтьев, 1975). Изменение структуры личности, мотивационной сферы, ценностных ориентации, интересов и потребностей чаще всего не осознаются заикающимися. Основным своим недостатком они считают только дефект речи. Дефект речи становится ключевым, эмоционально насыщенным переживанием, сами больные все свои усилия направляют только на коррекцию речи, а иногда активно сопротивляются другим видам помощи.
Успех же лечения, его устойчивость зависят не только от коррекции речи, но и коррекции личности в целом.
Вследствие выше перечисленных причин психотерапевтические беседы, указания, наставления на вербальном и невербальном уровне часто являются малоэффективными. Более эффективны способы наглядного примера в специально моделируемых групповых воздействиях, включающих вербальные и невербальные техники.
В этих условиях больные более четко осознают свои недостатки, дезактуализируют собственные речевые трудности, решительнее вступают в межличностное коммуникативное и метакоммуникативное общение; при этом актуализируется способность к сопереживанию, идентификации, повышается самосознание.
Таким образом, полученные экспериментальные факты позволяют обосновать предложенную нами гипотезу о существовании особой формы дезорганизации личности у больных, страдающих затяжными формами заикания. В центре этой дезорганизации лежат изменения мотивационной сферы и своеобразный речевой дизонтогенез.
Клиника и терапия заикания. Под ред. Г.В. Морозова. М., 1984, с. 98-106.