Учебное пособие для студентов филологических факультетов университетов состояние литературного процесса

ФЕДОР ИВАНОВИЧ ТЮТЧЕВ
1803 –1873

Поэтом, чей голос не умолкал на протяжении многих десятилетий и без которого, по словам Л.Толстого, «нельзя жить», был Федор Иванович Тютчев. Он пришел в литературу как современник Пушкина, а завершился его творческий путь в пору, когда Л.Толстой, Достоевский и Салтыков-Щедрин достигли вершин своей славы. Его творческая деятельность продолжалась без малого пятьдесят лет.

Не совсем обычной была судьба Тютчева – человека и поэта. Выходец из стародворянской среды, он волею обстоятельств в девятнадцать лет покинул Россию. Юноша очутился в Мюнхене (Германия), где началась его карьера дипломатического чиновника. В общей сложности он провел на чужбине 22 года. Тютчев жаловался на тяжесть «существования человека без родины», его мучило одиночество, оторванность от друзей, от родной земли, родной природы.
Примечательно то, что в пейзажной лирике Тютчева, долгие годы жившего за границей, ощутима, прежде всего, русская природа. Национальный колорит создается порой ритмом стиха, порой отдельными деталями.
Что ты клонишь над водами,
Ива, макушку свою?
И дрожащими листами,
Словно жадными устами,
Ловишь беглую струю?
Образ склоненной ивы, дрожащих листьев, слово «макушка» - все это насквозь русское.
Трепетной и нежной любовью к своей родине и затаенной болью за нее наполнены стихи поэта, созданные в дни коротких встреч с родными местами. Тютчев не описывает ни русской деревни, ни каторжного труда русского мужика, но за картинами природы открывается Россия, оцепеневшая в глубоком, «железном сне», Россия крепостная, «усталая», но прекрасная:
Черней и чаще бор глубокий –
Какие грустные места!
Или:
Здесь, погрузившись в сон железный,
Усталая природа спит…
Находясь за границей, Тютчев все время писал, но его стихи очень редко появлялись на страницах русских журналов. Читающая Россия впервые по-настоящему узнала Тютчева благодаря Пушкину. В его руки попало около 30 стихотворений почти неизвестного автора. Эти стихи были опубликованы в «Современнике», частью еще при жизни Пушкина, частью после его смерти.
В Германии Тютчев сблизился с замечательным немецким поэтом Генрихом Гейне, стал его первым переводчиком на русский язык. Гейне восторженно отзывался о своем русском друге, хотя политические убеждения их были во многом различны. Тютчеву были чужды революционные идеи. Он не сочувствовал восстанию декабристов, но это не мешало ему трезво оценивать русскую действительность. Еще в бытность свою в Германии он заклеймил острым словом и русского царя и монархический строй в целом. «В России канцелярия и казарма»; «Все движется около кнута и чина», - говорил в эти годы Тютчев.
В 1844 году поэт вернулся на родину. Далекий от освободительного движения, он вместе с тем испытал влияние демократических идей. Тютчев занимал высокие служебные посты, был близок ко двору, но презирал правительственные круги с их «глупостью, подлостью, низостью и нелепостью».
Поэт, я знаю, суеверен,
Но редко служит он властям, -
писал Тютчев в стихотворении «Живым сочувствием привета…». Смерть Николая I поэт встретил так же, как и все лучшие люди России. Вот его полная сарказма эпиграмма-эпитафия:
Не Богу ты служил и не России,
Служил лишь суете своей,
Все было ложь в тебе, все призраки пустые:
Ты был не царь, а лицедей.

На родине поэзия Тютчева обогащается новым содержанием, появляются стихи, по своему трагическому звучанию близкие некрасовским:

Слезы людские, о слезы людские,
Льетесь вы ранней и поздней порой…
Льетесь безвестные, льетесь незримые ,
Неистощимые, неисчислимые, -
Льетесь, как льются струи дождевые
В осень глухую, порою ночной.

В этих строках – острое сочувствие человеческому горю. Безысходностью веет от многократно повторяемого слова «льетесь, льетесь, льетесь…», от нагнетания определений, окружающих и без того эмоционально насыщенное слово «слезы», да еще закрепленных внутренней рифмой – «неистощимые, неисчислимые».

«Слезы людские» - это и слезы поэта, живущего одной скорбью со своим народом. Даже тогда, когда Тютчев, совсем в духе славянофильских идей, поэтизирует страдание и смирение русского народа и готов увидеть именно в них возвышающую его красоту и особое историческое предназначение, - даже тогда он не может отрешиться от реальных страданий народа, вызывающих в душе поэта горечь и боль.

Эти бедные селенья,

Эта скудная природа –
Край родной долготерпенья,
Край ты русского народа!..

В поэзии Тютчева этих лет появился открыто выраженный гражданский пафос. Глубина переживаний поэта, его стремление охватить своим творчеством разные стороны жизни позволили Добролюбову сказать, что Тютчеву доступны «и знойная страстность, и суровая энергия, и глубокая дума, возбуждаемая не одними стихийными явлениями, но и вопросами нравственными, интересами общественной жизни».

Возвращение на родину ознаменовалось как бы вторым рождением Тютчева-поэта. Если в первый раз его поэзия пришла к читателю благодаря Пушкину (в 1836-м году), то во второй раз, в 50-е годы, читатели узнали о ней благодаря Некрасову, который написал статью о Тютчеве, включив в нее и стихи, некогда опубликованные Пушкиным. Через некоторое время в качестве приложения к некрасовскому «Современнику» был опубликован сборник стихов Тютчева, а вскоре после этого редакция «Современника» выпустила стихи поэта отдельным изданием. В подготовке его большое участие принял Тургенев, который видел в Тютчеве «одного из самых замечательных наших поэтов, как бы завещанного нам приветом и одобрением Пушкина».
У Тютчева сравнительно мало стихов, посвященных непосредственно гражданской теме. Его дарование с особой силой сказалось в философских размышлениях, в лирике природы и в лирике любви. Но везде он проявлял себя как поэт-мыслитель, как человек, внутренне связанный с идеями века, живущий всеми его трагедиями и надеждами. Он с полным основанием мог сказать о себе:
О вещая душа моя!
О сердце, полное тревоги!..

Поэзия Тютчева не безмятежно-спокойная, не умиротворенная, - она внутренне тревожна, глубоко драматична. «Небо, полное грозою, все в зарницах трепетало…» - это не только зарисовка природы, но и поэтическое выражение душевного состояния поэта, который полон ожиданием бури. Природа и человеческая жизнь как бы срослись в сознании Тютчева, и тут и там он улавливает вечное смятение, вечную тревогу:

Дума за думой, волна за волной –

Два проявленья стихии одной:
В сердце ли тесном, в безбрежном ли море,
Здесь – в заключении, там – на просторе,
Тот же все вечный прибой и отбой,
Тот же все призрак тревожно-пустой.

Подобно Лермонтову, автору «Думы», Тютчев напряженно размышляет о своем времени. Вот начало стихотворения «Наш век»:

Не плоть, а дух растлился в наши дни,
И человек отчаянно тоскует…
Он к свету рвется из ночной тени
И, свет обретши, ропщет и бунтует.

Таким представляется Тютчеву его современник. В стихотворении «Бессонница» поэт создает трагический образ человека своей эпохи: он одинок, он стоит «на краю земли», покинутый «на самого себя», окруженный «всемирным молчаньем». Жажда человеческой близости, отзывчивости слышится в знаменитом тютчевском стихотворении «Silentium» («Молчание»). В нем как будто многое говорит о крайнем индивидуализме поэта. Таковы, например, строки:

Молчи, скрывайся и таи
И чувства и мечты свои…
Лишь жить в себе самом умей –
Есть целый мир в душе твоей.

Однако основное в стихотворении – выражение тоски человека, который хочет быть понятым другими, для которого одиночество – страшный удел. Именно этим чувством проникнуты строки:

Как сердцу высказать себя?

Другому как понять тебя?

Остро ощущая трагический характер своей эпохи. Поэт не прячется от жизненных бурь, не ищет укромных пристанищ. Покой не его стихия. Поэт как будто идет навстречу всем жизненным бурям и катаклизмам, он живет ими. В одном из самых проникновенных своих стихотворений («Цицерон») он писал:

Счастлив, кто посетил сей мир
В его минуты роковые…

Тютчев и сам был свидетелем «роковых минут». Он современник восстания декабристов, войны с Персией 1826-1828 годов, революций 1830 и 1848 года на Западе, «мрачного семилетия» в России, Крымской кампании 1854-1855 годов, крестьянских бунтов, отмены крепостного права в 1861 году… Жизнь недаром предстает в его поэтическом сознании как нечто неустойчивое, постоянно клокочущее. Не потому ли сквозным образом его поэтических строк является гроза?

Тютчев-поэт упоен грозою. Для него она несет с собой очищение и пробуждение; она источник радости и полноты жизни. Мы помним тютчевский весенний гром, который, «как бы резвяся и играя, грохочет в небе голубом», «гам лесной», вторящий «весело громам». «Как весел грохот летних бурь», - скажет поэт в другом стихотворении. Гроза и жизнь слиты в сознании Тютчева воедино. Зелень – символ жизни, молодости, У Тютчева это звучит так. «Зеленеющие нивы Зеленее под грозой».
Даже сраженный грозою дуб не наводит уныния: в сознании читателя возникает мысль не о смерти, а о бессмертии:
Гроза прошла – еще курясь, лежал
Высокий дуб, перунами сраженный,
И сизый дым с ветвей его бежал
По зелени, грозою освеженной.
А уж давно, звучнее и полней,
Пернатых песнь по роще раздалася,
И радуга концом дуги своей
В зеленые вершины уперлася.

Все эти поэтические образы – зарницы, грозы, бури, ветра – не могли не вызвать привычных для русского читателя ассоциаций, закрепленных поэзией Рылеева, Пушкина, Лермонтова. Они обычно воспринимались как символ борьбы, и притом борьбы за свободу. В тютчевском мире образов не следует искать прямого политического призыва, но у читателя могли рождаться мысли о грядущих социальных бурях.

Умение глубоко переживать противоречия жизни сказалось в стихах Тютчева о любви. Во многих из них отразилось большое чувство поэта к Е.А.Денисьевой, а так же «прозвучали» те драматические обстоятельства, которые мешали их счастью. Но в интимной лирике Тютчева почти нет биографических деталей. Личная драма поэта предстает в ее общественном содержании, как драма человеческая.
О духовной красоте женщины говорят многие стихи Тютчева. Он пытается проникнуть в сокровенные глубины любящей женской души, выразить в стихах то, что чувствует женщина. Вот как звучит голос безответно влюбленной женщины:
То в гневе, то в слезах, тоскуя, негодуя,
Увлечена, в душе уязвлена,
Я стражду, не живу… им, им одним живу я –
Но эта жизнь!.. о, как горька она!
Он мерит воздух мне так бережно и скудно…
Не мерят так и лютому врагу…
Ох, я дышу еще болезненно и трудно,
Могу дышать, но жить уж не могу.

Этот монолог страдающей женщины звучит так естественно, так драматично! Мы слышим интонации живой речи, изобилующей восклицаниями («о, как горька она!»), повторами («им, им одним живу я»), речи, прерывающейся под напором сильного чувства («но эта жизнь!»). А как сложен и многогранен внутренний мир любящей женщины: гнев против того, кто ее бесчеловечно губит, боль уязвленного самолюбия и безграничная любовь, которая сильнее и гнева и обиды, которая все способна простить…

Тургенев считал, что отношение к Тютчеву – показатель вкуса читателя, его способности воспринимать подлинно прекрасное. Некрасов высказывал уверенность, что стихи Тютчева «каждый любитель отечественной литературы поставит в своей библиотеке рядом с лучшими произведениями русского поэтического гения».
Тютчев – поэт настолько разносторонний и глубокий, что каждое новое поколение читателей находит в его лирике нечто волнующее и созвучное и сердцу и эпохе.

ОБЩЕСТВЕННОЕ И ЛИТЕРАТУРНОЕ ДВИЖЕНИЕ

70-Х ГОДОВ.

Литература 70-х годов, продолжая идейные и эстетические традиции 60-х, представляет собой вместе с тем и принципиально новое явление. Демократическое движение разночинцев не исчерпало себя предыдущим десятилетием, потребность общественных преобразований не только не ослабела, но усилилась. Неудовлетворенность реформой 1861 года побуждала демократически настроенные круги искать новые формы общественной деятельности.

Ведущим журналом, чутко улавливающим актуальные проблемы времени, становятся в 70-е годы «Отечественные записки», возглавляемые Н.Некрасовым, М.Салтыковым-Щедриным и Г.Елисеевым. С этим журналом сотрудничают Г.Успенский, В.Гаршин, Д.Мамин-Сибиряк, С.Надсон и другие.
Другим журналом демократического направления был журнал «Дело», издававшийся Г.Благосветловым и Н.Шелгуновым.
Этим журналам противостояли журналы реакционно-охранительного направления, такие как «Русский вестник» и «Московские ведомости» М.Каткова, «Гражданин» В.Мещерского.
Немалую роль в литературной жизни 70-х годов играл журнал «Вестник Европы», издаваемый М.Стасюлевичем с 1866 года.
В эти годы большой вес приобретает народническая проза, представленная именами таких писателей, как Николай Николаевич Златовратский, Филипп Диомидович Нефедов, Николай Иванович Наумов, Александр Иванович Эртель и другими.
Обостренная реакция на «общественную неправду» пореформенной эпохи присуща, в сущности, всем выдающимся художникам, но своеобразным жанро- и стилеобразующим фактором она станет, прежде всего, в творчестве В.Гаршина, Г.Успенского, М.Салтыкова-Щедрина.
Революционно-демократическому и народовольческому направлению в русской литературе противостояли такие крупные писатели, как Л.Толстой и Ф.Достоевский.
В поэзии 70-х по-прежнему существует два направления: некрасовское, гражданское – и фетовское, «чистого искусства». Борьба между ними значительно усилилась. Намеренно подчеркнуты, заострены поэтические декларации каждого из этих направлений. В то же время внутри каждого из них обнаружилась своя противоречивость.
«Чистое искусство» максимально мобилизует свои поэтические возможности, но вместе с этим одновременно и исчерпывает их.