…Убийство президента Кеннеди стало самым трагическим событием

Пожалуйста, позвоните, если задерживаете книгу дольше, чем на три дня.
Конечно же, чувство вины еще усилилось.
Моя телефонистка уже говорила с другой телефонисткой. Слышались какие-то
тихие голоса. Я осознал, что большинство этих людей не доживет до того времени,
из которого я пришел. Потом на другом конце провода пошли гудки.
— Алло, публичная библиотека Нокомиса, — ответила мне Хэтти Уилкерсон,
но голос этой милой старушки звучал так, будто она находилась в очень большой
стальной бочке.
— Добрый вечер, миссис Уилкерсон…
— Алло? 
Алло?
Вы меня слышите? Междугородный звонок, чтоб его!
— Хэтти? — теперь я кричал. — Это Джордж Амберсон!
— Джордж 
Амберсон
? Господи! Откуда вы звоните, Джордж?
Я уже собрался сказать правду, но интуиционный радар громко пикнул, и я
прокричал:
— Из Батон-Руж.
— В Луизиане?
— Да! У меня одна ваша книга! Я только сейчас ее нашел! Я ее вам выш…
— Кричать нет необходимости, Джордж, связь теперь 
гораздо
лучше. Вероятно,
телефонистка вставила до упора штекер. Я 
так
рада слышать ваш голос. Слава Богу,
что вы уехали. Мы так волновались, хотя начальник пожарной команды и сказал, что
дом пустовал.
— О чем вы говорите, Хэтти? О моем доме на берегу?
Но о чем еще она могла говорить?
— Да! Кто-то бросил в окно горящую бутылку с бензином. За считанные
минуты пламя охватило весь дом. Чиф Дюран думает, что это подростки, которые
выпили и решили позабавиться. Нынче так много паршивых овец. И все потому, что
они боятся Бомбы. Так говорит мой муж.
Бомбы, значит.
— Джордж? Вы на связи?
— Да.
— Какая у вас книга?
— Что?
— Какая у вас 
книга
? Не заставляйте меня рыться в картотеке.
— А-а. «Записки коробейника».

---

— Так пришлите ее как можно скорее, хорошо? Ее ждут уже несколько человек.
Ирвинг Уоллес очень популярен.
— Да. Обязательно пришлю.
— И я очень сожалею, что такое случилось с вашим домом. Вы потеряли все
вещи?
— Самое нужное я забрал с собой.
— Слава Богу. Вы собираетесь вернуться в ско…
В трубке так громко щелкнуло, что заболело ухо, потом затрещали помехи. Я
положил трубку на рычаг. Собирался ли я вернуться в скором времени? Решил, что
нет нужды перезванивать и отвечать на этот вопрос. Но за прошлым мне теперь
предстояло следить. Потому что оно чувствует инициаторов перемен и у него есть
зубы.
Утром я первым делом отослал «Записки коробейника» в библиотеку Нокомиса.
Потом уехал в Даллас.
8 
Тремя днями позже я сидел на скамье в Дили-плаза и смотрел на кирпичное
кубическое здание Техасского хранилища школьных учебников. Обжигающе жаркий
день близился к вечеру. Я ослабил узел галстука (в шестидесятом, чтобы не
привлекать к себе ненужное внимание, мужчина должен был носить галстук в
любую погоду) и расстегнул верхнюю пуговицу белой рубашки, но сильно это не
помогло. Как и скудная тень вяза, растущего позади скамьи.
На регистрационной стойке отеля «Адольф» на Торговой улице мне
предложили выбор: номер с кондиционером или без. Я заплатил на пять баксов
больше, и благодаря этому установленный на подоконнике кондиционер понижал
температуру до семидесяти восьми градусов
[86]
. И мне следовало вернуться в номер
прямо сейчас, пока я не рухнул от теплового удара. Ночью температура воздуха,
возможно, упадет. Ненамного.
Кирпичный куб приковывал мой взгляд, и окна — особенно крайнее правое на
шестом этаже — похоже, внимательно рассматривали меня. Очень уж чувствовалось
зло, идущее от этого здания. Вы — если у этой книги появится читатель — можете
пренебрежительно фыркнуть, сказать, что все это ерунда, следствие моего
уникального знания прошлого, но не это держало меня на скамье, несмотря на
изнурительную жару. У меня сложилось ощущение, что я уже видел это здание.
Оно напомнило мне металлургический завод Китчнера в Дерри.
Хранилище учебников не было разрушено, но вызывало то же ощущение
скрытой угрозы. Я помнил, как подошел к частично ушедшей в землю, почерневшей
от сажи дымовой трубе, которая лежала в сорняках, словно гигантская
доисторическая змея, дремлющая на солнце. Я помнил, как заглянул в черное жерло,
такое огромное, что я мог бы в него войти. И я помнил, как почувствовал, что в
трубе что-то есть. Что-то живое. Что-то