Подъехал автобус с надписью «КОЛЬЦЕВОЙ ТАРИФ ОДИН» в окошечке над
лобовым стеклом и увез всех. Без четверти семь из супермаркета начали выходить
сотрудники. Последними появились мистер Карри, управляющий, и Даннинг.
Обменялись рукопожатием и разошлись. Карри скрылся в проулке между
супермаркетом и соседним обувным магазином,
вероятно, направился к своему
автомобилю, а Даннинг двинулся к автобусной остановке.
На ней стояли только два человека, и присоединяться к ним желания у меня не
возникло. Но благодаря одностороннему движению транспорта в Нижнем городе
необходимости в этом не было. Я зашагал к еще одному столбу с белой полосой,
который очень кстати оказался рядом с кинотеатром «Стрэнд» (на этой неделе в
сдвоенном показе предлагались «Келли-автомат» и «Девушка из исправительной
колонии»; рекламное табло над входом обещало «КРУТОЙ БОЕВИК»), где и
дождался автобуса в компании работяг, обсуждавших возможные пары в Мировых
сериях
[55]
. Я бы многое мог рассказать им на сей счет, но предпочел промолчать.
Показался городской автобус и остановился напротив «Супермаркета на
Центральной». Даннинг поднялся в салон.
Автобус покатил вниз, подъехал к
остановке у кинотеатра. Я пропустил работяг вперед, чтобы посмотреть, сколько
денег они опустят в монетоприемник, закрепленный на стойке рядом с креслом
водителя, чувствуя себя при этом инопланетянином, пытающимся замаскироваться
под землянина. Глупо, конечно — я собирался проехаться на городском автобусе, а
не взорвать Белый дом лучом смерти, — но ощущение никуда не делось.
Один из
мужчин, вошедших раньше меня, показал ярко-желтый проездной,
напомнивший мне о Желтой Карточке. Другие бросили в щелкающий и звякающий
монетоприемник по пятнадцать центов. Я проделал то же самое, хотя времени у
меня ушло побольше, потому что дайм прилип к потной ладони. Я думал, что все
уже таращатся, но,
подняв голову, увидел, что пассажиры или читают газеты, или
смотрят в окна. В салоне висел голубовато-серый туман табачного дыма.
Фрэнк Даннинг сидел по правую сторону прохода, в середине салона. В
сшитых по фигуре серых брюках, белой рубашке и темно-синем галстуке.
Щеголеватый. Он как раз прикуривал и не заметил меня, когда я проходил мимо,
чтобы сесть чуть ли не в последнем ряду. Автобус покрутился по улицам Нижнего
города, потом проехал по Подъему-в-милю и повернул на Уитчем-стрит. Как только
мы оказались в жилых микрорайонах западной части Дерри, пассажиры начали
выходить. В автобусе ехали в основном мужчины — женщины, видать, уже успели
вернуться домой и теперь раскладывали закупленные продукты или готовили ужин.
Салон пустел. Но
Фрэнк Даннинг все сидел, покуривая сигарету. И я задался
вопросом, а не останемся ли мы в автобусе вдвоем.
Но я тревожился понапрасну. Когда автобус притормозил, сворачивая к
остановке на углу Уитчем-стрит и авеню Любви (позднее я узнал, что в Дерри также
есть авеню Веры и авеню Надежды), Даннинг бросил окурок на пол, раздавил
каблуком и поднялся. Пружинистым шагом прошел по проходу, не пользуясь
поручнями, покачиваясь в такт движению замедляющего ход автобуса.
Некоторые
мужчины долго не теряют юношеской грации. Даннинг относился к их числу. Из
него получился бы отличный танцор свинга.
Он хлопнул водителя по плечу, начал рассказывать какой-то анекдот. Короткий,
и большую его часть заглушило шипение пневматических тормозов, но я расслышал
фразу
Три ниггера застряли в лифте
и решил, что этот анекдот он бы не стал
рассказывать своему гарему домохозяек. Водитель загоготал и дернул длинный
хромированный рычаг, открывающий переднюю дверь.
— До понедельника, Фрэнк.
— Если река не выйдет из берегов, — ответил Даннинг, спустился на две
ступеньки и прыгнул через полоску травы на тротуар. Я увидел,
как мышцы
бугрятся под рубашкой. И как могла противостоять ему женщина с четырьмя
детьми?
Паршиво,
пришло мне в голову, но это был неправильный ответ.
Правильный ответ звучал иначе:
Совсем паршиво.
Когда автобус отъезжал, я увидел, как Даннинг поднимается на длинное
широкое крыльцо первого от перекрестка дома по авеню Любви. Там в креслах-
качалках сидели восемь или девять мужчин и женщин. Некоторые поприветствовали
мясника, тот начал пожимать руки, как заезжий политик.
Трехэтажный дом,
построенный в новоанглийском викторианском стиле, украшала большая вывеска,
закрепленная на крыше крыльца. Я едва успел ее прочитать:
Do'stlaringiz bilan baham: 
