Тоталитаризма

часть Джизакского уезда), соответствует Самаркандской 
области Туркестанского генерал-губернаторства. Что касается 
территории нынешних Бухарского, Кашкадарьинского и 
Сурхандарьинского вилоятов, то они составляли основную 
часть Бухарского эмирата, а территории Хорезмского вилоята 
и Каракалпакии входили в состав Хивинского ханства и 
Амударьинского отдела, включённого в Сырдарьинскую 
область (участки Шураханский и Чимбайский).
5

---

При организации управления Средней Азией царское 
правительство стремилось создать аппарат, обеспечивающий 
прочное обладание колонией с её многочисленным населением. 
Эта цель достигалась образованием сильного военного аппарата, 
которому были подчинены все стороны управления. Однако 
опасение народных восстаний заставляло правительство искать 
одновременно иные средства и пути. Отсюда стремление 
использовать господствующие классы местного населения, 
чтобы через них организовать низовое управление на, якобы, 
«народных» условно-выборных началах, которые бы не слишком 
нарушили исторически сложившиеся в стране порядки. Так 
выработалось своеобразное сочетание военной администрации 
с 
«выборной» 
низовой 
администрацией, 
получившее 
официальное название «военно-народного управления».
Права и обязанности Туркестанского генерал-губернатора 
определялись так называемой «Золотой грамотой», т. е. царским 
указом 1867 г. на имя генерал-губернатора фон-Кауфмана. В силу 
этого указа генерал-губернатор получил необычайно широкие 
полномочия, которые давали ему право «вести в случае нужды 
войну и заключать мир с соседними владениями» и решать 
всякие «политические, пограничные и торговые дела, отправлять 
в сопредельные владения доверенных лиц для ведения 
переговоров и подписывать трактаты, условия и постановления, 
касающиеся пользы обоюдных подданных». В заключение 
указ Александра II гласил: «Обещаем императорским словом 
нашим за нас и преемников наших за благо принять всё то, что 
в силу сего означенным уполномоченным нашим заключено и 
подписано будет». Таким образом, генерал-губернатор вполне 
оправдывал данное ему местным населением прозвище «ярим- 
подшо», т. е. «полуцарь». При генерал-губернаторе действовали 
его помощники и совет в составе 7—10 человек из военных и 
гражданских чиновников края.
Областями управляли военные губернаторы и областные 
правления. 
Амударьинским 
отделом 
заведовал 
особый 
начальник, подчинённый военному губернатору Сырдарьинской 
области. Уездами управляли уездные начальники. В руках
6

---

военной администрации сосредоточилось, таким образом, 
общее руководство всей жизнью страны.
В непосредственном подчинении у военных властей 
находился низовой аппарат, основанный на началах так 
называемой «выборности», но фактически состоявший из 
представителей состоятельных классов населения, на которых 
и опиралась военная администрация.
На местах действовала власть выборных администраторов 
и судей. Формально «народное избрание», фактически же — 
откуп и подкуп — обеспечивали этим «выборным» подлинную 
власть.
В лице «народных избранников», поддерживаемых уездным 
начальником и военным губернатором, царская власть 
получила неоплачиваемую из центра, низовую администрацию. 
Элементарные потребности местного населения в суде и 
управлении, потребности царской казны по сбору податей 
и налогов разрешались при её участии очень просто. При 
незнании 
русского 
военно-административного 
аппарата 
местного языка, обычаев и нравов, «народная администрация» 
была долгое время необходимым проводником всей системы 
мероприятий царских властей. По мере расслоения дехканства 
в узбекском кишлаке вырастал местный землевладелец и 
купец. Пользуясь своим экономическим влиянием, новые 
землевладельцы в кишлаке фактически захватили в свои руки 
низовой административный аппарат, который, оставаясь по 
виду послушным орудием в руках царской уездной и областной 
администрации, почти полновластно распоряжался на местах. 
Андижанское восстание 1898 г. раскрыло этот факт в полной 
мере.
К началу XX в. старое «военно-народное управление» 
не удовлетворяло 
требований 
царской администрации; 
местные волостные управители вырастали в крупных баев и 
землевладельцев. Но опиравшееся на них в прошлом царское 
правительство не собиралось делить с ними власть на местах. 
Ревизор Туркестанского края сенатор Пален в 1909—1910 гг. 
решительно настаивал на ликвидации выборного «народного
7

---

управления» и на замене его царской администрацией по 
правительственному назначению; взамен выборных волостных 
управителей 
Пален 
предлагал 
назначить 
участковых 
комиссаров, своего рода земских начальников. Тем не менее, 
политическая традиция оказалась очень прочной: система так 
называемого «народного» управления просуществовала 50 лет 
и была отменена только в 1917 г. Для казны, с финансовой 
точки зрения, эта система была самой дешёвой из числа всех 
возможных, а политически — наиболее надёжной.
Ревизия сенатора Палена дала толчок к обсуждению 
вопроса о реформе низового административного аппарата 
на специальных областных совещаниях 1910 г. при военных 
губернаторах. Государственная дума разрешила этот вопрос 
путем механического переноса на Туркестанский край 
соответствующих статей русского положения о крестьянах 
1861 г.
В 1910 г. и в последующие годы, вплоть до Октябрьского 
переворота обсуждался вопрос о введении земства, выборных 
земских учреждений. В «Туркестанских Ведомостях» печатались 
статьи о том, что «...русская власть ставит перед собой цель 
«обрусить» местные народы и «научить их самоуправляться». 
Однако взамен выборного земства со времени революции 
1905 г. в стране систематически сохранялось положение 
о чрезвычайной или усиленной охране. Власть военного 
министерства не претерпела серьёзных ограничений, но, 
тем не менее, рядом с генерал-губернатором возникали, по 
мере надобности, десятки правительственных учреждений 
и канцелярий других ведомств, не только военных, но и 
гражданских. Ведомственная чересполосица крайне осложняла 
всю административную систему.
Вся система царского управления в Средней Азии, основанная 
на военном произволе царской администрации и на подкупности 
местных, так называемых народных властей, открывала 
широкий простор административным злоупотреблениям. 
Возникшие в 1902 г. дела нескольких чиновников «приподняли 
лишь небольшой уголок завесы, за которой скрывалась масса

---

возмутительной грязи». По свидетельству самих русских 
администраторов, нигде, по-видимому, административная 
разнузданность и злоупотребления в Туркестане не достигали 
таких грандиозных размеров, как в Андижанском уезде в 
девяностых годах. Система злоупотреблений была особенно 
велика в царской полиции.
Однако злоупотребления не 
ограничивались мелкой 
полицейской средой. В них участвовали высшие представители 
царской администрации вплоть до генерал-губернатора.
Из ссудных касс, организованных по уездам ещё Кауфманом, 
предполагалось выдавать ссуды узбекам-дехканам и скотоводам- 
казахам и киргизам, оседавшим во вновь заведённых 
земледельческих хозяйствах. Но «главными киргизами», по 
выражению Терентьева, т.е. главными заемщиками из ссудных 
сумм выступили военный губернатор Сырдарьинской области 
и его помощник.
Начальник Ходжентского уезда немецкий барон Нольде 
систематически собирал в свою пользу по 2 рубля 50 коп. с 
каждого двора и с каждой кибитки. «Нужен и нам хлеб»,— 
говорил он довольно откровенно, собрав, таким образом, 
свыше 90000 рублей золотом.
Методы жестокой военно-феодальной эксплуатации были 
созданы не в Средней Азии: они были перенесены из центра, 
из практики царской администрации.