|
увидел
нечто превосходящее все, что было
сказано
в
оправдание случившегося. «Я слышал о Тебе слухом уха; теперь же мои
глаза видят Тебя; поэтому я отрекаюсь и раскаиваюсь в прахе и пепле»
[213]
.
Набожные утешители посрамлены; Иову дарован новый дом, новая
прислуга и новые дочери и сыновья. «После того Иов жил сто сорок лет, и
видел сыновей своих и сыновей сыновних до четвертого рода. И умер Иов
в старости, насыщенный днями»
[214]
.
Сын, который действительно созрел, чтобы понять отца, муки
испытания переносит с готовностью; для него мир уже не является юдолью
слез, а блаженство дарующим проявлением вечного Присутствия. Сравните
с гневом рассерженного Бога, каким он являлся Джонатану Эдвардсу и его
пастве, нижеследующий полный любви стих, написанный в одном из
жалких восточноевропейских гетто в том же столетии:
О Владыка Вселенной,
Я буду петь Тебе песнь.
Где Тебя можно найти,
И где Тебя не найти?
Куда я иду — там ты.
Где я остаюсь — там тоже Ты.
Ты, Ты и только Ты.
Все, что добро — благодаря Тебе.
Все, что зло — тоже благодаря Тебе.
Ты есть, Ты был и Ты будешь.
Ты правишь, Ты правил и Ты будешь править.
Небеса — Твои и Земля — Твоя.
Ты заполняешь высшие сферы,
И низшие Ты тоже заполняешь.
Куда бы я ни обернулся, там есть Ты
[215]
.
5. Апофеоз
Одним из самых могущественных и почитаемых Бодхисатв в Махаяне
Тибета, Китая и Японии является Держащий Лотос, Авалокитешвара,
«Владыка, Глядящий Вниз с Жалостью», называемый так потому, что он с
состраданием относится ко всем живым существам, страдающим от
экзистенциального зла бытия
[216]
. К нему обращена повторяемая
миллионом молитвенных кругов и храмовых гонгов Тибета молитва
Om
mani padme hum
, «Драгоценный камень — в лотосе». К нему, наверное,
ежеминутно направлено больше молитв, чем к любому другому из богов,
известных человечеству; ибо когда в своей последней жизни на земле в
качестве человеческого существа он разбил для себя все преграды
последнего порога (что открыло перед ним безвременье пустоты за всеми
ведущими к разочарованию загадками — миражами определяемого
именами и границами космоса), он остановился: он поклялся, что прежде
чем войдет в пустоту, он приведет к просветлению все без исключения
существа; и с тех пор он привносит в зримый облик существования
божественную благодать своего спасительного присутствия, так что самая
скромная
молитва,
адресованная
ему,
оказывается
благосклонно
услышанной во всей обширной духовной империи Будды. В различных
образах он пересекает десять тысяч миров и появляется в час нужды и
молитвы. В человеческой форме он являет себя двуруким, в
сверхчеловеческих образах — с четырьмя руками или с шестью, а также с
двенадцатью или же с тысячей рук, и в одной из своих левых рук он держит
лотос мира.
Подобно самому Будде, это богоподобное создание является образом
божественного состояния, которого достигает человеческий герой, когда
переступает последний порог ужаса незнания. «Когда оболочка сознания
разрушается, тогда он становится свободным ото всех страхов, вне
досягаемости перемен»
[217]
. Это потенциальное освобождение, которое
есть внутри всех нас и которого может достичь каждый, становясь героем;
ибо, как мы читаем: «Всякое существование есть существование
Будды»
[218]
; или опять же (и это иной способ выражения одного и того же
утверждения): «Все сущее лишено самости».
Весь мир наполняет собой и освещает Бодхисатва («тот, чье бытие
есть просветление»); но не мир вмещает его — скорее, именно он держит
мир, лотос. Боль и радость не окружают его, но он вмещает их — в своем
глубоком покое. И так как он есть тот, кем можем быть все мы, само его
присутствие, его образ, простое произнесение его имени спасительно.
«На нем венок из восьми тысяч лучей — полное отражение
состояния совершенной красоты. Его тело пурпурно-золотого
цвета. В его ладонях смешан цвет пяти сотен лотосов, в то время
как на кончике каждого пальца его восемьдесят четыре тысячи
печатей, и в каждой печати восемьдесят четыре тысячи цветов;
каждый цвет излучает восемьдесят четыре тысячи лучей, мягких
и нежных и освещающих все существующие вещи. Этими
драгоценными руками он привлекает и обнимает все существа.
По всему нимбу, окружающему его голову, рассеяны чудесно
преображенные Будды, число которых пятьсот, каждого из них
окружают пятьсот Бодхисатв, они же, в свою очередь, окружены
бесчисленными богами. Когда он ступает своей ногой на землю,
во всех направлениях все покрывается цветами рассыпающихся
бриллиантов и драгоценных камней. Лицо его цвета золота. В
своей высокой короне из драгоценных камней Будда возвышается
на полных двести пятьдесят миль»
[219]
.
В Китае и Японии этот возвышенно мягкий Бодхисатва представлен не
только в мужском образе, но также и в женском. Кван Инь в Китае,
Кваннон в Японии — дальневосточная Мадонна — являет миру
милосердную заботу женщины. Ее можно встретить в каждом буддийском
храме Дальнего Востока. Она одинаково священна как для простака, так и
для мудреца; ибо за ее обетом стоит глубокое понимание, спасающее и
поддерживающее
мир.
Остановка
на
пороге
нирваны,
решение
воздержаться до скончания времени (которое не кончается никогда) от
погружения в безмятежную заводь вечности представляют собой осознание
того, что разделение между вечностью и временем является лишь
кажущимся — созданным рациональным разумом в силу необходимости,
но растворяющимся в совершенном знании разума, который переступил
через пары противоположностей. Это — понимание того, что время и
бесконечность являются двумя аспектами одной и той же целостной
реальности, двумя плоскостями одного и того же неделимого и
невыразимого; драгоценный камень вечности находится в лотосе рождения
и смерти:
Do'stlaringiz bilan baham: |
