Смысл и назначение истории. Пер с нем

В свободном рыночном хозяйстве
также не может быть избран 
путь, лишенный далеко идущего п л а н и р о в а н и я , — однако в этом 
случае оно о г р а н и ч е н о , — и в план включено свободное изменение, 
а затем восстановление условий, среди которых остается и конку­
ренция как метод выбора и самоутверждения. Планирование 
непланирования создает рамки и возможности, которые могут быть 
установлены законом. 
191 

---

Есть и такие области, где близкое к тотальному планирование 
проводится в ограниченном масштабе, где, следовательно, исклю­
чается конкуренция, так, например, на предприятиях по обслужи­
ванию населения, на железной дороге и почте, при эксплуатации 
количественно исчисляемого сырья, например на угольных шахтах 
и т. д. Свобода здесь выражается в том, что доступ к добыче этого 
сырья открыт для всех, а не предоставляется по выбору тем, кто 
в данном случае желателен. 
Вопрос заключается в следующем: где и в какой степени пла­
нирование, регулирующее хозяйство наиболее крупных органи­
заций, п л о д о т в о р н о , — если иметь в виду страну, обладающую 
достаточно большим количеством средств производства, а не раз­
рушенную войной страну в бедственном положении. Наибольший 
коэффициент полезного действия отнюдь не является здесь единст­
венным критерием. Во имя свободы можно мириться и с опас­
ностью кризиса и с трудностями, если нужда, угрожая самому 
существованию человека, заставляет пойти на это. Там же, где су­
ществует планирование, альтернатива гласит: планирование внут­
ри частного предприятия или государственное планирование. Мо­
нополии, правда, не смогут обойтись без ограниченного законом 
государственного контроля, если они хотят удовлетворить общие 
интересы. Однако, помня о нерентабельности государственных 
предприятий, о снижении в них производительности труда, об 
опасности рутины в бюрократическом аппарате, мы невольно за­
даем вопрос — не в большей ли мере будет достигнута цель при 
планировании внутри частных монополий, где контроль и управле­
ние совершаются выдвинутыми самим предприятием людьми. 
Критерием для этого суждения должно служить наше представ­
ление о том, как избежать опасности того, что импульс естественно­
го для человека стремления к соревнованию будет утерян и заме­
нен государственным террором, принудительным трудом без права 
на забастовку, без свободы проявлений инициативы со стороны 
трудящихся на пути к справедливости, которая никогда еще не 
была полностью достигнута. Все то, что хорошо работающий 
технический аппарат непреложно совершает в области планирова­
ния и организации, не представляется нам несоединимым со сво­
бодной конкуренцией, правовым государством и свободой чело­
века. 
Поскольку в
 тотальном планировании
отсутствует импульс, 
который создается соревнованием, оно стремится заменить его 
соревнованием по результатам труда. Однако принципа свобод­
ного соперничества уже нет. Судья здесь назначен, решение вы­
текает не из существа дела, не выносится специалистами, кото­
рым можно доверять. При выборе преимущество обретают опре­
деленные качества, не имеющие никакого отношения к существу 
дела. Производятся попытки пробудить инициативу, однако в этих 
условиях она остается ограниченной. Общее настроение сказы­
вается в раздражении, вызванном изнурительным трудом без на­
дежды найти свой путь посредством собственных заслуг. 
192 

---

Перед нами две основополагающие тенденции, служившие ис­
токами нашего выбора, который мы всегда совершали, если отда­
вали себе ясный отчет в своих действиях: 
Либо мы сохраняем перед лицом всеобъемлющего рока право 
свободного выбора, верим в возможности, которые появляются 
в свободном столкновении различных сил, какие бы абсурдные 
ситуации при этом ни возникали, так как всегда остается надежда 
на то, что они могут быть исправлены. 
Либо мы живем в созданном людьми тотально планируемом 
мире, в котором гибнут духовная жизнь и человек (26). 
С р е д с т в о п л а н и р о в а н и я : б ю р о к р а т и я . Там, где 
предприятия, на которых заняты массы людей, функционируют 
по установленному порядку, необходима бюрократия. Поэтому она 
обнаруживается повсюду, где есть подобные предприятия. Бю­
рократия существовала в Древнем Египте, в древних империях, 
в норманском государстве Фридриха II *, но ее не было в полисе. 
Современная техника создает неведомые ранее возможности для 
организации бюрократии и ее деятельности. И теперь бюрократия 
действительно может стать тоталитарной. 
Бюрократия — это господство на основе правил и предпи­
саний посредством чиновников (писцов) бюрократических учреж­
дений. Она подобна механизму, но осуществляет свои действия 
через чиновников в соответствии с их характером и убеждениями. 
Схематически различные типы чиновников в их иерархии могут 
быть охарактеризованы следующим образом: 
Идеальный чиновник, подобно исследователю, все время ду­
мает о деле. Так, например, когда 120 лет тому назад одного 
высокого правительственного чиновника, который был при смерти, 
спросили, о чем он думает, он ответил — о государстве. Такой 
чиновник повинуется предписаниям, свободно их понимая, остает­
ся всегда связанным с сутью дела, с его значением для бюрокра­
тии; он служит, живет в конкретных ситуациях, в которых он при­
нимает необходимые решения, его этос состоит в том, чтобы огра­
ничить сферу бюрократической деятельности самым необходимым, 
постоянно задавать себе вопрос, где без нее можно обойтись, 
и своими действиями способствовать быстрой и отчетливой работе 
бюрократического аппарата, его гуманности и готовности помочь. 
Ступенью ниже стоит чиновник, который ревностно выполняет 
свои обязанности, получает удовлетворение от самой бюрократи­
ческой деятельности как таковой, стремится в своем рвении рас­
ширить и усложнить организацию, с удовольствием выполняет 
свои функции, но при этом надежен и добропорядочен в следова­
нии существующим предписаниям. 
На третьей ступени этос — в виде верности государству, 
своей службе, надежности и добропорядочности — утерян. Харак­
терными чертами чиновника становятся продажность и минутное 
настроение. Чиновник ощущает пустоту и бессмысленность своей 
деятельности. Он становится вялым, его работа сводится к отси-
живанию часов. Если кто-либо работает более ревностно, его 
7 К. Ясперс 
193 

---

считают нарушителем спокойствия. Вместо того чтобы углубиться 
в конкретные дела, такой чиновник просто отрабатывает установ­
ленное время. Трудности отстраняются, а не решаются. Все со­
вершается медленно, переносится со дня на день, перемещается 
в атмосферу неясности. Чиновник наслаждается своей властью, 
которой он при других обстоятельствах лишен; но в определенной 
ситуации от его решения зависит судьба людей. Ощущение пусто­
ты искусственно гальванизируется рассуждениями об обязан­
ностях службы, об общих интересах, справедливости. Однако 
внутренняя неудовлетворенность остается и вымещается на без­
защитных просителях. В общении с людьми проявляется не любез­
ность и готовность помочь клиенту, а отношение господствующей 
инстанции к объекту ее деятельности. Носитель этого «администра­
тивного высокомерия» невежлив, груб в обращении, скрытен и пок­
ровительствен; он склонен постоянно отодвигать свое решение, 
заставлять ждать, уклоняться, отрицать. 
Объективно это падение бюрократии, это превращение осмыс­
ленной вначале формы господства, которая держалась в опреде­
ленных границах и носителями которой были достойные люди, 
в лишенный содержания универсальный аппарат, осуществляю­
щий насилие, можно охарактеризовать следующим образом: 
бюрократия — это средство, однако она склонна к тому, чтобы 
превратиться в самоцель. Решающий шаг — это переход от бюро­
кратии, являющейся орудием, состоящей на службе, к бюрократии, 
которая становится самостоятельной. Такая ставшая автономной 
бюрократия обладает уже не этосом самоограничения, а тенден­
цией к безграничному саморасширению. 
Это прежде всего объясняется самой природой регламенти­
рования. Если бюрократические мероприятия создают неблаго­
получие и путаницу, что ведет к новым издержкам, обременяю­
щим население, то уже нет ни сознания своей ответственности, 
ни желания исправить свои ошибки. Напротив, все это становится 
поводом для еще более жесткой регламентации. Вера в регла­
ментацию как в панацею от всех бед ведет к попыткам устранить 
инициативу в сфере свободной деятельности и желание самим 
помочь себе посредством новых открытий и достижений. Единст­
венный выход в трудных обстоятельствах бюрократия видит в но­
вых предписаниях. Этот путь означает нивелирование, которое ве­
дет от подчинения бюрократов к тотальному подчинению всех 
людей без какой-либо возвышающей конкретной идеи. Усложнение 
предписаний, превращение людей в несовершеннолетних застав­
ляет их вместе с тем поставлять все б
о
льшую рабочую силу для 
проведения бюрократических установлений. В конечном счете все 
население оказывается на службе этого непродуктивного аппа­
рата. 
К этому затем присоединяется общность интересов всех чи­
новников-бюрократов. Бюрократический аппарат должен сущест­
вовать и расширяться, ибо это жизненно важно для его служите­
лей, в этом состоит их ценность и значимость. Аппарат, который 
194 

---

должен был служить интересам населения, служит самому себе; 
он требует стабилизации и надежности для себя. 
Это оказалось возможным потому, что бюрократический 
аппарат именно ввиду своей сложности уклоняется от обществен­
ного контроля. Он становится непроницаемым, все более недося­
гаемым для критики. В конечном счете в сущность его уже никто 
не может проникнуть, разве только те, кто находятся в нем, да 
и они лишь в рамках своей непосредственной сферы деятельно­
сти. Бюрократический аппарат становится недоступным как для 
населения, так и для высших правительственных органов. Он су­
ществует благодаря общности интересов своих служащих. Это 
состояние не меняется и в том случае, если диктатор, используя 
все террористические средства, превращает бюрократический 
аппарат в свое орудие. Тогда в этом аппарате изменяется, правда, 
настроение функционеров, и он становится средством осуществле­
ния террора. Однако при этом практикуется также покровитель­
ство или нанесение ущерба отдельным людям и группам людей 
без того, чтобы кто-нибудь обладал абсолютной властью. Участ­
вуя в проведении террора, бюрократический аппарат вновь расши­
ряет свою автономию. Даже диктатор вынужден, отдавая прика­
зы, принимать во внимание общность бюрократических интересов 
и допускать существование еще возросшей благодаря ему корруп­
ции. 
Г р а н и ц ы р а ц и о н а л ь н о г о п л а н и р о в а н и я . Планиро­
вание становится проблемой лишь в том случае, если возникает 
вопрос: надо ли ограничивать планирование отдельными конкрет­
ными целями, а в остальном предоставить ход вещей в целом 
свободной игре сил, или необходимо упорядочить посредством 
плана всякую деятельность как таковую? Принять ли нам ограни­
ченное планирование или перейти к тотальному планированию? 
Решающий вопрос сводится к следующему: есть ли граница, 
отделяющая то, что может быть запланировано, от того, что не 
может быть запланировано с надеждой на успех? И если такая гра­
ница существует, то можно ли ее определить? 
Тотальное планирование должно было бы опираться на тоталь­
ное знание. Тотальному планированию должно предшествовать 
решение вопроса, существует ли подлинное тотальное понимание, 
знание целого. 
Тотальное знание как будто позволяет нам дать картину буду­
щего. Она становится программой действий: возникает желание 
своей деятельностью способствовать тому, что неизбежно должно 
прийти, участвовать, опираясь на это знание, в неизбежном ходе 
вещей, активно воздействовать на целое, поскольку оно нам 
известно. 
Однако такого тотального знания в действительности нет. Это 
относится даже к области экономики. 
Никто не может предвидеть всю сложность реального перепле­
тения экономических факторов. Нам доступны лишь его упрощен­
ные аспекты. Мы сами живем в непреднамеренно созданном мире. 
195 

---

И если мы, исходя из нашего конечного знания, преследуем в нем 
наши конечные Цели, то мы тем самым достигаем и таких результа­
тов, о которых даже не помышляли. 
Нет воли, которая могла бы преднамеренно полностью достиг­
нуть своей цели, нет познания, которое могло бы предвидеть эту 
цель в ее целостности. Подобно тому как мы пестуем органиче­
скую жизнь и вместе с тем разрушаем ее посредством тотально­
го вмешательства, не будучи способны воссоздать ее, мы поступаем 
и по отношению к созданному людьми в ходе исторического про­
цесса миру, в котором мы живем. Практически процветание 
правильно организованного хозяйства определяется неизмеримым 
числом факторов. И исчислить эти факторы в их совокупности не­
возможно. Экономическая наука сама является средством, попыт­
кой, а не системой знания целого. 
Однако мы располагаем также знанием о людях и об истории, 
которое значительно отличается по своему характеру от знания 
природы и экономических связей. Это — созерцающее знание, 
которое не может быть практически применено. Именно таким 
образом мы проникаем в духовный мир каждой культуры, пони­
маем ее, представляем себе ее в ходе исследования и анализа. Так 
мы проникаем и в смысл человеческой личности, представляем 
себе возможное существование человека в его отношении к транс­
цендентности. Однако мы не можем поставить перед собой цель 
стать выдающейся личностью, создать культуру или духовное тво­
рение. Все преследуемые нами цели не что иное, как предпосылка 
или путь к таким возможностям, которые вообще осуществляются 
совершенно непреднамеренно. Более того: на деле мы разрушаем, 
если ставим своей целью то, что по самой своей сущности не мо­
жет быть объектом нашего желания (например, стать выдающей­
ся личностью); это может быть только даром, хотя наши чаяния 
и деяния, направленные на достижение этой цели, наша повседнев­
ная деятельность остается условием этого дара. Мы коренным 
образом заблуждаемся, когда пытаемся действовать целенаправ­
ленно, опираясь на наше созерцающее знание или созданные им 
представления. Только в сфере конечного можем мы, действуя пла­
номерно и опираясь на знание и применение определенных средств, 
достигнуть своей цели. Однако совсем по-иному обстоит дело, ког­
да речь идет о живых существах. Здесь преднамеренность и пла­
нирование неминуемо ведут к гибели. Поэтому то, что возможно, не 
может быть сделано объектом целенаправленного желания без 
того, чтобы ему не был причинен вред или грозило уничтожение. 
«Если человечество не хочет пасть жертвой сознательного то­
тального управления,— говорит Н и ц ш е , — необходимо приобрести 
знание культурных условий, превосходящее все прежние уровни, 
и использовать его как научный масштаб для достижения вселен­
ских целей». В этих словах заключено предостережение от всех 
преждевременных попыток нашего времени, но заключено и заб­
луждение, будто подобное тотальное знание может служить доста­
точной предпосылкой для тотального планирования, ориентирую-
196 

---

щегося на него или пользующегося им как средством. Тотальное 
знание невозможно в силу непредметности всеобъемлющего це­
лого. 
* * * 
Мы убеждаемся в том, что тотальное планирование рациональ­
но проведено быть не может. Его предпосылкой всегда является 
неверное представление о характере нашего знания и умения. При 
всяком планировании следует прежде всего отчетливо различать 
в сфере конкретного границу, отделяющую рациональное частич­
ное планирование от бессмысленного разрушающего планирова­
ния целого. Поэтому вопрос заключается в том, где граница ра­
ционального, полезного планирования. Эта граница может быть в 
принципе выявлена, исходя из следующих положений: 
1. Наше знание никогда не охватывает целое как таковое, 
но мы всегда находимся в нем. 
2. Всякая деятельность приводит к непреднамеренным и не­
предвиденным следствиям. 
3. Планирование допустимо в области механического и рацио­
нального, но не в области живого и духовно разумного. 
Склонность прибегать к тотальному планированию и там, где 
оно невозможно, проистекает из двух источников: из желания 
следовать примеру техники и из соблазна мнимого тотального 
знания истории. 
* * * 
И с т о ч н и к т о т а л ь н о г о п л а н и р о в а н и я в т е х н и к е . 
Если в технике возникают помехи, их пытаются устранить посред­
ством целенаправленного планирования. Развитие техники достиг­
ло столь высокого уровня, что технические недостатки могут быть 
устранены средствами самой техники. Машины улучшаются, усло­
вия труда становятся настолько благоприятными, насколько это 
возможно в данной ситуации. Однако за пределами таких целе­
сообразных средств часто прибегают к способам, рациональность 
которых вызывает сомнение, так, например: скупая и не допуская 
реализации новых патентов, пытаются предотвратить слишком 
быстрое преобразование технического оборудования; недовольст­
во, усталость и пустоту, ощущаемые людьми, пытаются устра­
нить планомерной организацией досуга, созданием соответствую­
щих условий жилья и частной жизни вообще; более того, предупре­
дить неуправляемость техники в целом технизацией самого управ­
ления: организация целого при государственном социализме 
должна посредством контроля и исчислений неминуемо привести 
на правильный путь в силу непреложного знания, как бы автома­
тически. 
Поскольку в области техники планирование достигает таких 
необычайных результатов, возникает опрометчивая, вызванная 
197 

---

техническими успехами идея технократии — управления техники 
средствами самой т е х н и к и , — что якобы устранит все недостатки. 
На путь тотального планирования людей толкает научное суеве­
рие, позволяющее верить в то, что с помощью техники можно все­
го достигнуть. Век техники пытается технически реализовать 
идею переустройства всей человеческой жизни. 
Однако попытки привести технику с помощью техники на пра­
вильный путь не дают должного результата, более того, они ухуд­
шают положение. Ведь не всегда клин клином вышибается. Пере­
устройство человеческой жизни не может быть целиком запланиро­
вано и реализовано. Во-первых, потому, что человек все время про­
должает жить и не может даже на мгновение остановиться, чтобы 
начать все сызнова. Он все время вынужден исходить из того, что 
уже стало таковым. Во-вторых, потому, что господство над техни­
кой не может быть достигнуто с помощью техники, а преобразо­
вание ее — с помощью технократии; напротив, это привело бы к 
полному нивелированию, застою и рабству. 
Свобода у границы техники — это сам человек, если он не 
удовлетворяется чисто техническими закономерностями, а черпает 
силы из более глубоких истоков. Всякому планированию и умению 
поставлен предел там, где человек должен свободно отдаться на 
волю случая. То, чего он способен достигнуть, по самой своей сущ­
ности недоступно исчислению; рассматривая же это как свою цель, 
мы только нарушаем или уничтожаем ход вещей. Наши возмож­
ности приходят из будущего, неожиданно, просто и захватываю­
ще, по ту сторону и до всякой техники, объемля и саму технику. 
Там, где человек видит перед собой эту открытость, живет из нее 
и стремясь к ней, там он свободен от технизации своего мировоз­
зрения, от как бы само собой разумеющихся в наши дни техни­
цистских форм осознания бытия. 
И с т о ч н и к т о т а л ь н о г о п л а н и р о в а н и я в м н и м о м 
т о т а л ь н о м з н а н и и и с т о р и и . Философия истории возникла 
в качестве тотального мирского знания из секуляризации христи­
анского представления об истории как едином процессе творения, 
грехопадения, явления Сына Божьего, конца мира и страшного 
суда. Концепция Августина, вышедшая из религиозной идеи Про­
видения, превращается в идею необходимости понятия, которое 
у Гегеля диалектически направляет развитие истории, а затем в ка­
честве диалектической идеи вступает в некое смутное объедине­
ние с идеей каузальности, необходимость которой утверждает 
марксизм. И наконец, в вульгарном понимании историков, кото­
рые верили в познаваемую необходимость исторического процес­
са, научная идея каузальности была перенесена на историю в це­
лом. 
Благодаря этой эволюции уверенность в том, что история 
может быть постигнута в ее целостности, является в наши дни едва 
ли не вполне естественным заблуждением. Здесь господствуют 
приблизительные, недостаточно отчетливые представления: ход 
вещей в своей совокупности детерминирован, по существу, уста-
198 

---

новлен; при соответствующем исследовании эта детерминирован­
ность может быть познана; из прошлого с непреложной необхо­
димостью следует будущее; процесс развития в будущем может 
быть выведен из прошлого. Все эти дурные прогнозы покоятся 
не столько на ложных в своей основе предпосылках, сколько на 
недостаточном понимании, нуждающемся в принципиальном пере­
смотре и в достаточно глубоком проникновении в природу вещей. 
Отдельные удачные прогнозы как будто подтверждают основ­
ную идею этой концепции. К ним относятся: поразительно верный 
прогноз дальнейшего развития Французской революции, данный 
Берком, предвидение состояния будущего общества у Буркхардта, 
пророчество Ницше о нигилизме. Однако все эти меткие предска­
зания были сделаны благодаря способности этих мыслителей 
отчетливо видеть то, что в данный момент уже существовало. 
Мир истории в целом необозрим, хотя в отдельных его явле­
ниях есть множество доступных исследованию каузальных, мо-
тивационных, ситуационных и смысловых связей. Все они, откры­
ваясь нашему взору, обнаруживают свой частичный характер; 
познание их никогда не ведет к убедительному знанию целого. 
Ошибочность тотального понимания истории проявляется в 
монокаузальности мышления, т. е. в сведении всех явлений к одно­
му принципу, то ли посредством абсолютизации очевидного кау­
зального фактора (например, экономического фактора истории), 
то ли посредством распространения до пределов целого какого-
нибудь одного, как будто понятого в его субстанции процесса 
(например, в диалектике объективного духа у Гегеля). 
Задача заключается в следующем: жить в сфере исторических 
возможностей, видеть открытый мир — пребывать в нем, а не над 
ним. Мы освещаем эту сферу своими представлениями, игрой 
внутренне последовательных картин развития, попытками прочер­
тить из реальности настоящего и прошлого многообразные линии 
в будущее. Однако мы не подчиняемся такого рода картинам, 
идеям и конструкциям. Они — не более чем средства ориентации 
и остаются вопросами. Принимать их за познание действитель­
ности означает подвергать угрозе истину и деятельность людей. 
Лишь в открытости возможностей мы сохраняем осмысленность 
своего поведения в частной сфере. 
От каузального понимания истории следует, однако, отличать 
истолкование ее смысла. То, что происходит за пределами созна­
ния, что помогает или препятствует нам, мы, интерпретируя, свя­
зываем с тем, что составляет для нас все значение истории: быть 
ч е л о в е к о м , — значит быть свободным; стать подлинным челове­
ком — это смысл истории. Нас, европейцев, не оставляет надежда, 
что есть некая сила, которая пойдет навстречу нашему желанию 
обрести этот смысл, правда, лишь в том случае, если мы активно 
будем искать ее. Ибо без свободы, без заслуги и вины, само собой, 
как в мире природы, в истории не произойдет ничего из того, что 
для нас наиболее важно. 
199 

---

* * * 
Тотальное планирование в мире людей всегда исходит из та­
кого представления о человеке, будто он полностью познан, из ожи­
даний, сложившихся на основе знания человека. При этом сущест-
вуют две противоположные позиции: 
Человек всегда один и тот же. Исходя из того, каков он есть, 
сторонники первой позиции строят такое общество, где все люди, 
не изменившие своей человеческой сущности, обретут возможное 
количество благ и возможную свободу. 
Человек не остается одним и тем же, он меняется в зависимости 
от условий, в которых он живет, под воздействием самих этих 
условий, в ходе недоступного нашему взору превращения, кото­
рое он претерпевает в смене поколений; поэтому и строится новое 
общество, чтобы изменение человека шло в сторону приближения 
к подлинной человеческой сущности. Целью совершающегося пла­
нирования является идеальный человек. Преображенный человек 
делает возможными новые общественные условия, только эти усло­
вия делают возможным появление нового человека. Создается 
впечатление, будто планирующий человек проникает своим позна­
нием в эволюцию человека, стремится создать его, подобно тому, 
как художник создает произведение искусства из данного ему ма­
т е р и а л а , — гордыня, в которой человек ставит себя над человеком 
(такова идея молодого Маркса, таков сверхчеловек у Ницше). 
Ни одна из этих позиций не отвечает истине. Ни одна из них 
не указывает правильный путь. Напротив, жить можно, только 
приняв решение действовать во имя свободы, сделав само это ре­
шение фактором свободы, но с полным смирением, с сознанием, 
что результат всего этого нам неведом. Поэтому-то и столь жгуч 
современный вопрос: какое планирование рационально и возмож­
но и где проходит граница планируемого и возможного. 
* * * 
Так создается необходимость действовать без знания целого 
и поэтому без знания всех последствий своих действий и вместе 
с тем необходимость того, что сами эти действия станут определен­
ным фактором этого целого, в котором они, как мне бы хотелось, 
будут направлены на достижение истинного и наилучшего. Если 
справедливого мироустройства не существует ни в качестве пред­
мета моего знания, ни в качестве фактической данности возмож­
ного будущего, то я вынужден отказаться от объективного крите­
рия рассудка в знании справедливого устройства мира, совер­
шенного, постигнутого целого. Вместо этого нам надлежит мыслить 
и действовать в целостности мира, каждому на своем месте. Мы 
должны планировать и целенаправленно действовать, объятые 
этой целостностью, которая все-таки присутствует не как объект 
познания, а как идея. 
Поэтому открытость в видении будущего является условием 
200 

---

свободы, широта горизонта — условием отчетливости нашего ре­
шения в настоящем. Взвешивая возможности и шансы, человек 
пытается найти правильные решения. Спекулятивное размышле­
ние о будущем — отнюдь не постижение однозначной возможно­
сти, а проникновение в сферу открытых возможностей и вероят­
ностей. 
С о ц и а л и з м и т о т а л ь н о е п л а н и р о в а н и е . Социа­
лизм, который в качестве коммунизма преисполнен энтузиазма и 
веры в безусловную достижимость блага для всего человечества 
и насильственно осуществляет посредством тотального планирова­
ния формирование будущего, и социализм как идея постепенного 
осуществления этого будущего в союзе со свободной демокра­
тией — в корне отличны друг от друга. Первый опустошает отдав­
шегося ему человека верой, принимающей облик знания, а не