…Убийство президента Кеннеди стало самым трагическим событием

разделке мяса и добился в этом немалых успехов. Попал в какую-то передрягу… Да,

---

по пьяни, как я слышал, люди обожают сплетничать, вы знаете, а хозяин ломбардов,
он слышит все… И мистер Волландер, которому тогда принадлежал супермаркет,
сел и поговорил с ним, как строгий дядюшка. — Чез покачал головой и отправил в
рот еще один ломтик. — Если бы Бенни Волландер знал, что к окончанию корейской
войны Фрэнки Даннингу будет принадлежать половина супермаркета, у него бы
случился инсульт. Как хорошо, что мы не можем заглянуть в будущее, правда?
— Это бы многое усложнило, согласен.
Чез только вошел во вкус своей истории, и когда я попросил официантку
принести еще две кружки пива, не стал возражать.
— Бенни Волландер честно сказал Фрэнки, что тот — лучший ученик мясника,
которого он когда-либо видел, но если у него возникнут проблемы с копами —
другими словами, если он полезет в драку из-за пустяка, — им не останется ничего
другого, как расстаться. Умному обычно хватает и слова, так что Фрэнки встал на
путь исправления. Развелся с первой женой по причине прекращения семейных
отношений, вновь женился. Война уже шла полным ходом, поэтому с выбором у
него проблем не возникло. Обаяния хватало, большинство конкурентов уплыло за
океан, и он остановился на Дорис Маккинни. Какая же она была красотка!
— Я уверен, она таковой и осталась.
— Это верно, браток. Словно сошла с картинки. У них родилось трое или
четверо детей. Милая семья. — Чез вновь наклонился ко мне. — Но Фрэнки по-
прежнему время от времени выходит из себя, и последний раз это случилось весной,
потому что она пришла в церковь с синяками на лице, а неделей позже выставила
его за дверь. Сейчас он живет в каком-то пансионе неподалеку от семейного гнезда.
Как я понимаю, надеется, что она пустит его обратно. И рано или поздно она пустит.
Он умеет очаровывать… Ну, что я вам говорил? Уже уходит.
Даннинг поднимался из-за стола. Остальные мужчины хором просили его
остаться, но он качал головой и указывал на часы. Допил пиво, наклонился и
чмокнул соседа в лысину. Стены задрожали от одобрительного гогота, а Даннинг
направился к двери.
Проходя мимо нас, он хлопнул Чеза по спине со словами:
— Держи нос чистым, Чеззи. Он такой длинный, что долго придется отмывать.
И он ушел. Чез посмотрел на меня. Веселый, улыбающийся бурундук с
ледяными глазами.
— Ну не выдумщик ли?
— Это точно.
9 
Я отношусь к людям, которые не могут определиться с тем, что думают, пока не
изложат все на бумаге. Поэтому большую часть выходных я записывал, что увидел в
Дерри, что сделал и что собирался сделать. Потом настала очередь объяснения
причин, приведших меня в Дерри, и к воскресенью я понял, что взялся за работу,

---

неподъемную для карманного блокнота и шариковой ручки. В понедельник
отправился покупать портативную пишущую машинку. Собирался в местный
магазин офисной техники, но увидел на кухонном столе визитку Чеза Фрати и
поехал в его ломбард. Он находился на Ист-Сайд-драйв и размерами соперничал с
универмагом. Над дверью висели три золотых шарика, как в других ломбардах, и
пластмассовая русалка, покачивавшая хвостом и подмигивавшая. Поскольку она
пребывала в общественном месте, ей пришлось надеть бюстгальтер. Фрати я не
увидел, зато приобрел роскошную «Смит-Корону» за двенадцать долларов.
Попросил продавца передать мистеру Фрати, что заходил Джордж-риелтор.
— С удовольствием передам, сэр. Вы не хотели бы оставить визитную
карточку?
Черт! Мне следовало их отпечатать… а это означало, что посещения магазина
офисной техники не избежать.
— Оставил в другом пиджаке, — ответил я, — но, думаю, он меня вспомнит.
Вчера мы выпили по кружке пива в «Фонарщике».
Со второй половины того дня мои записи начали обрастать подробностями.
10 
Я привык к самолетам, заходящим на посадку над головой. Договорился о
доставке газет и молока. Бутылки из толстого стекла оставляли у порога. Как и
рутбир Фрэнка Аничетти, отведанный мной во время первого визита в 1958 год,
молоко отличалось богатым и насыщенным вкусом. А сливки были еще лучше. Я не
знал, изобрели ли к тому времени искусственные сливки, и не испытывал ни
малейшего желания это выяснить. Меня вполне устраивал натуральный продукт.
Потекли дни. Я изучал записи Эла Темплтона об Освальде, пока не выучил
целые абзацы наизусть. Бывал в библиотеке и читал о волне убийств и
исчезновений, захлестнувших Дерри в пятьдесят седьмом — пятьдесят восьмом
годах. Искал истории о Фрэнке Даннинге и его знаменитой вспыльчивости, но не
нашел ни одной. Если его и арестовывали, то информация об этом не попала в
колонку 
«Полицейский 
дозор», 
обычно 
достаточно 
длинную 
и 
всегда
расширявшуюся до целой полосы по понедельникам, когда в ней давался полный
отчет о субботних и воскресных подвигах (большая часть которых совершалась
после закрытия баров). Единственная заметка, связанная с отцом уборщика,
датировалась пятьдесят пятым годом. Речь в ней шла о благотворительной акции.
«Супермаркет на Центральной» пожертвовал десять процентов прибыли за осенние
месяцы Красному Кресту на оказание помощи пострадавшим от ураганов «Конни»
и «Диана», обрушившихся на Восточное побережье. Тогда погибли двести человек,
а наводнения нанесли немалый урон Новой Англии. На фотоснимке отец Гарри
передавал большущий чек главе регионального отделения Красного Креста.
Улыбаясь, как кинозвезда.
В «Супермаркет на Центральной» я больше не заходил, но в течение двух уик-
эндов, последнего сентябрьского и первого октябрьского, следил за самым
популярным мясником Дерри после того, как он в субботу выходил из магазина,

---

отработав положенные полсмены. Для этого я арендовал в расположенном в
аэропорту отделении «Хертца» неприметный «шевроле». Решил, что «санлайнер»
использовать никак нельзя: слишком уж кабриолет бросался в глаза.
В первую субботу Даннинг отправился на блошиный рынок в Брюэре на своем
«понтиаке». Автомобиль он держал в гараже, находившемся в центре города, и
практически не пользовался им в рабочие дни. В воскресенье Даннинг подъехал к
своему дому на Коссат-стрит, забрал детей и повез их в «Аладдин» на сдвоенный
сеанс фильмов Диснея. Даже издалека Трой выглядел страдающим от смертной
скуки, как на пути туда, так и по дороге обратно.
Даннинг не входил в дом ни когда приехал за детьми, ни когда привез их
обратно. Он нажал на клаксон, сообщая детям о своем приезде, а по возвращении
высадил их на тротуар и подождал, пока они войдут в дом. Но и после этого уехал
не сразу. Сидел за рулем «бонневилла», двигатель которого работал на холостых
оборотах, и курил. Может, надеялся, что очаровательная Дорис захочет выйти и
поговорить. Когда убедился, что этого не произойдет, развернулся на подъездной
дорожке соседа и укатил, так резко газанув, что покрышки протестующе взвизгнули
и из-под них вырвались маленькие клубы сизого дыма.
Я сполз пониже на водительском сиденье своего «шевроле», но мог бы и не
беспокоиться. Проезжая, он и не посмотрел в мою сторону, а когда свернул на
Уитчем-стрит, я последовал за ним. Он вернул «понтиак» в гараж, пошел в
«Фонарщика», выпил кружку пива в практически пустом баре, а потом, опустив
голову, зашагал к пансиону Эдны Прайс на авеню Любви.
В следующую субботу, четвертого октября, он снова забрал детей и повез их на
футбольный матч в Университет Мэна в Ороно, примерно в тридцати милях от
Дерри. Я припарковался на Стилуотер-авеню и просидел в автомобиле до окончания
игры. На обратном пути они остановились в «Девяносто пяти», чтобы пообедать. Я
отъехал в дальний конец автостоянки и ждал, пока они вновь сядут в «понтиак»,
отметив для себя, что работа частного детектива ужасно скучна, а фильмы врут.
Когда Даннинг привез детей, на Коссат-стрит уже сгущались сумерки. Трою
футбол определенно понравился больше приключений Золушки. Он вылез из
отцовского «понтиака», широко улыбаясь и размахивая вымпелом «Черных
медведей». Тагга и Гарри тоже получили по вымпелу и выглядели бодрыми. В
отличие от Эллен. Она крепко спала. Даннинг принес ее к двери дома на руках. На
этот раз миссис Даннинг вышла на крыльцо. Провела на нем совсем немного
времени. Ровно столько, сколько требовалось для того, чтобы переложить
маленькую девочку себе на руки.
Даннинг что-то сказал Дорис. Ее ответ ему точно не понравился. С такого
расстояния разглядеть выражение его лица я не мог, но, говоря, он грозил ей
пальцем. Она выслушала, покачала головой, развернулась и ушла в дом. Он постоял
несколько мгновений, снял шляпу, шлепнул ею по ноге.
Интересно, конечно, и познавательно по части их отношений, но не более того.
Я искал другое.
И нашел на следующий день. В то воскресенье я решился только на две

---

разведывательные поездки. Да, темно-коричневый арендованный автомобиль
практически сливался с ландшафтом, но более частое его появление могли и
заметить. Первая поездка закончилась безрезультатно, и я решил, что из дома он в
этот день не выйдет. Да и зачем? Небо серое, то и дело начинал накрапывать дождь.
Скорее всего он смотрел трансляцию какого-нибудь спортивного матча вместе с
остальными обитателями пансиона, и все они дымили как паровозы.
Но я ошибся. Повернув на Уитчем-стрит второй раз, я увидел, что он идет к
центру города, в джинсах, ветровке и широкополой шляпе из непромокаемого
материала. Я проехал мимо него и припарковался на Главной улице, примерно в
квартале от его гаража. Двадцать минут спустя я выехал вслед за ним из города,
держа курс на запад. Держался достаточно далеко, потому что машин было немного.
Как выяснилось, он направлялся на кладбище Лонгвью, расположенное в двух
милях от города. Остановился у цветочного киоска напротив кладбищенских ворот,
и, проезжая мимо, я увидел, как он покупает две корзинки осенних цветов у
старушки, которая держала большой черный зонт над ними обоими, пока он
отсчитывал деньги. В зеркало заднего вида я наблюдал, как он ставит корзинки на
пассажирское сиденье, садится за руль и сворачивает на дорогу, проложенную по
территории кладбища.
Я развернулся и поехал обратно к Лонгвью. Шел на риск, однако счел его
оправданным, потому что сомневался, что он по-прежнему сидит в автомобиле. На
стоянке увидел два пикапа, груженных садовым инструментом, укрытым
брезентовыми полотнищами, и потрепанный старый ковшовый автопогрузчик,
приобретенный, похоже, на распродаже военного имущества. «Понтиака» Даннинга
здесь не было. Я пересек стоянку, направляясь к гравийной дороге, уходившей в
глубь кладбища, большого, раскинувшегося на добрых двенадцати холмистых акрах.
От главной дороги отходили дороги поменьше. Легкий туман завис над
долинами, дождь заметно усилился. Не лучший день для посещения родных и
близких, покинувших этот мир, так что на кладбище Даннинг был чуть ли не в
гордом одиночестве. «Понтиак» стоял на одной из боковых дорожек на склоне
холма. Заметить его не составляло труда. Даннинг ставил корзинки с цветами у двух
расположенных рядом могил. «Родители», — предположил я, но меня это не
волновало. Я развернул автомобиль и покинул кладбище.
Когда я вернулся в свою квартиру на Харрис-авеню, на Дерри обрушился
первый осенний ливень. В центре ревел канал. Гул, от которого вибрировали
мостовые и тротуары Нижнего города, усилился. Бабье лето, судя по всему,
закончилось. Это меня тоже особо не волновало. Я открыл блокнот, пролистал почти
до конца, прежде чем нашел чистую страницу, и записал: