Сильный всплеск, радостные крики малышки.
Марина
. Вот, все игрушки для прынца и прынцессы.
Все трое смеются — у меня мурашки по коже.
Ли
. Мама, принеси нам (
русское слово
). У нас вода в ухе.
Марина
(
смеясь
). Господи, и что теперь?
Я долго лежал без сна, думая о семье наверху. Наконец-то счастливы, и почему
нет? Дом 214 по Западной Нили-стрит — не бог весть что, но все-таки ступенька
наверх. Может, они даже спали в одной кровати, и Джун чувствовала себя
счастливой, а не испуганной до смерти.
И в этой кровати уже появился четвертый. Тот, кто рос в животе Марины.
4
События
начали набирать ход, как и в Дерри, только теперь стрела времени
летела к десятому апреля, а не к Хэллоуину. Записи Эла, которые позволили мне
пройти столь долгий путь, тут ничем помочь не могли. В
части подготовки
покушения на жизнь Уокера они сосредоточивались исключительно на действиях и
передвижениях Ли, тогда как их жизнь этим не ограничивалась. Особенно жизнь
Марины.
Во-первых, у нее наконец-то появилась подруга. Не папик, кем хотелось стать
Джорджу Бауху, а настоящая подруга, женщина. Ее звали Рут Пейн, из квакеров.
Русскоговорящая,
лаконично отметил Эл, хотя в более ранних записях предпочитал
многословие.
Встретились на вечеринке (??).2.63. Марина разъехалась с Ли и жила
в доме Пейн, когда был убит Кеннеди.
И потом,
словно довесок, о котором
вспомнили в последнюю минуту:
Ли прятал «М-К» в гараже Пейнов в одеяле.
«М-К» Эл обозначил заказанную Освальдом по почте винтовку «Манлихер-
Каркано», из которой тот собирался убить генерала Уокера.
Я не знаю, кто устроил вечеринку, где Ли и Марина встретились с Пейнами. Я
не знаю, кто их познакомил. Де Мореншильдт? Баух? Вероятно, кто-то из них,
потому что к тому времени остальные эмигранты обходили Освальдов за милю.
Муженек — ухмыляющийся сами знаете кто, женушка — боксерская груша,
упустившая бессчетные шансы навсегда уйти от него.
Известно мне следующее: потенциальный спасательный круг Марины прибыл
за рулем универсала «шевроле» — двухцветного,
белый верх, красный низ — в
дождливый день середины марта. Рут Пейн припарковалась у тротуара, и на ее лице,
когда она оглядывалась по сторонам, читалось сомнение: она не знала, нашла ли
нужный ей адрес. Женщину отличали высокий рост (но не такой высокий, как у
Сейди) и крайняя худоба. Ее рыжеватые волосы падали на высокий лоб и на плечи.
Прическа эта совершенно ей не шла. Она носила очки без оправы. Нос покрывала
россыпь веснушек. Мне, уставившемуся на нее через щелку между шторами, Рут
показалась
женщиной, не употребляющей в пищу мяса и участвующей в
демонстрациях «Запретить Бомбу». Думаю, именно такой она и была: исповедовала
нью-эйдж еще до того как нью-эйдж вошел в моду.
Марина, должно быть, увидела ее из окна, потому что сбежала по наружной
лестнице, радостно щебеча, с Джун на руках. Голову малышки она укрыла одеялом,
чтобы уберечь от непрерывного мелкого дождя. Рут Пейн нерешительно улыбнулась
и заговорила медленно, с паузами между словами:
— Добрый день, миссис Освальд. Я Рут Пейн. Вы меня помните?
—
Da,
— ответила Марина. — Да. — Потом добавила что-то по-русски. Рут
ответила на том же языке… слегка запинаясь.
Марина пригласила ее в дом. Я подождал, пока над головой заскрипят
половицы, а
потом надел наушники, подсоединенные к установленному в
настольной лампе «жучку». Разговор шел то на русском, то на английском. Марина
несколько раз поправляла Рут, иногда со смехом. Я без особого труда понял, чем
обусловлен приезд женщины. Как и Пол Грегори, она хотела брать уроки русского.
По их частому смеху и все возрастающей легкости разговора понял и другое: они
нравились друг другу.
Я этому только порадовался. Если бы я убил Освальда после покушения на
жизнь генерала Уокера, нью-эйджевая Рут Пейн смогла бы приютить Марину. Такой
вариант меня очень бы устроил.
5
На уроки Рут приезжала на Нили-стрит только дважды. Потом она начала
забирать Марину и Джун. Вероятно, в
свой дом в Ирвинге, богатом (во всяком
случае, по меркам Дубового утеса) пригороде Далласа. Этот адрес в записях Эла
отсутствовал — его не интересовали отношения Марины и Рут, вероятно, потому,
что он намеревался покончить с Ли задолго до того, как винтовка окажется в гараже
Пейнов, — но я нашел его в телефонном справочнике: дом 2515 по Западной Пятой
улице.
В один из пасмурных мартовских дней, примерно через два часа после того, как
Рут увезла Марину и Джун, Ли и Джордж де Мореншильдт подъехали к дому на
коричневом «кадиллаке». Ли выбрался из автомобиля с пакетом из плотной бумаги,
боковую сторону которого украшали сомбреро и надпись «ПЕППИНО — ЛУЧШАЯ
МЕКСИКАНСКАЯ КУХНЯ». Де Мореншильдт держал в
руках шестибутылочную
упаковку «Дос Экис». Разговаривая и смеясь, они поднялись по лестнице. С гулко
бьющимся сердцем я схватил наушники. Сначала ничего не слышал, но потом кто-то
из них включил лампу. После этого я словно оказался с ними в одной комнате,
невидимым третьим.
Do'stlaringiz bilan baham: 
