Н. Игнатьев миссия в хиву и бухару в 1858 году

[114]
посольства и об оказании нам 
содействия 
79
Рассыльные, отправленные из Оренбурга, попали не к Ата-
Мураду, а в окрестности Ходжейли, где были схвачены и представлены хану, 
вместе с мнимою уликою наших сношений с его врагами. Письмо это 
подвернулось, разумеется, самым бессмысленным комментариям. 
Еще до переправы моей через Айбугир стали являться ко мне нарочно 
посланные от Есаул-баши, который, — как любимец и доверенный хана, был 
лишь временно начальствующим в Кунграде
80
, с просьбою остановить 
пароход и воспретить ему попытки входить в р. Аму, так как ханом запрещен 
вход, и разрешение впустить русское судно еще не получено из Хивы. 
С самой минуты вступления моего на хивинский берег, Кунградский 
начальник стал неотступно просить меня остановить пароход и «запретить 
судам нашим рыскать по взморью и всем рукавам реки, смущая и пугая 
жителей и нарушая дружественные отношения между соседними 
владениями.» Наконец, доставлено было мне письмо в том же смысле от 
Есаул-баши, в котором повторялось, что из Хивы не получено никакого 
разрешения о пропуске русских судов, тогда как ханом формально и строго 
запрещено плавание их по р. Аму. Хивинские чиновники, принявшие меня во 
главе конвоя, утверждали, что большие отмели, недавно загородившие реку, 
воспрепятствуют пароходу пройти в устье и что он может быть введен в реку 
тогда только, когда получится в Кунграде ханское повеление расчистить для 
пропуска наших судов фарватер. Хивинцы в подтверждение сего добавляли, 
что пароход уже пробовал входить в устья рукавов, делал везде промеры на 
малых лодках и отказался совершенно от задуманного предприятия, 
отправившись на взморье. В народе и в почетном конвое, к нам высланном, 
внезапно распространился слух, на другой день моей переправы, что суда 
паши открыли накануне (24) 
[115]
неприязненные действия против 
хивинского отряда, высланного с целью наблюдения за нашею флотилиею. 

---

Слова хивинцев как бы, подтверждались тем, что я сам явственно со всеми 
моими спутниками, слышали 24 Июля пушечные выстрелы, по направлению 
к устью Талдыка. Желая дать время Бутакову преодолеть местные 
затруднения, отыскать наилучшее русло и дойти до Кунграда, я умышленно 
медлил и не слишком налегал на ускорение доставления перевозочных средств 
для последних тяжестей посольства (запасного продовольствия людей 
площадей и т. и. и сократил переходы до Кунграда) мы прошли в оба дня не 
более как по 20 верст, тогда как могли бы пройти все пространство в один день. 
Мы только 28-го вступили в Кунград, тогда как Бутаков должен был уже три 
дня, по крайней мере, находиться у города. В течение времени, проведенного 
в Кунграде, как Есаул-баша, так и Диван-беги, именем хана, заклинали меня 
немедленно отправиться в Хиву, намекая, что, в противном случае, они не 
могут ручаться за последствия раздражения ханского и беспокойства местных 
жителей и ручаясь, что пароход наш не мог войти в некоторые устья потому, 
что слишком «велик и глубоко видно сядет, никогда не дойдет до Кунграда 
теперь, когда везде уже образовались отмели.» Оказалось впоследствии