Мотивация и личность

нет
у животных или
которыми животные обладают в гораздо большей мере (например,
способность к латентному научению).
Социальная психология
Социальная психология должна перерасти в нечто большее, чем
изучение подражания, предвзятости, ненависти, враждебности. Все это
редко встречается у здоровых людей.
Возможные предметы исследования: теория демократии, анархии.

---

Демократические межличностные отношения. Демократический лидер.
Власть при демократии и власть демократического лидера над
демократами. Мотивации бескорыстного лидера. Нежелание здоровых
людей властвовать над другими людьми.
Социальная психология чересчур озабочена концепцией власти у
низших животных. Конкуренция изучается с большим интересом, чем
сотрудничество, альтруизм, дружеское расположение, бескорыстие.
В современной социальной психологии практически не исследуется
свобода и свободные люди.
Как 
оздоровить 
культуру? 
Каковы 
положительные 
эффекты
девиантности? Нам известно, что культура не может прогрессировать и
совершенствоваться без девиантов. Почему никто не занимается их
изучением? Почему к ним принято относиться как к патологическим
проявлениям? Почему нельзя признать их здоровыми?
Братство и равенство заслуживают не меньшего внимания, чем
классовое и кастовое превосходство в социальной сфере. Почему бы не
заняться изучением религиозных братств? Союзов потребителей и
производителей? Существующими и утопическими коммунами?
Взаимоотношения между культурой и личностью обычно вызывают
столь интенсивный интерес, словно культура является основной движущей
силой, а ее преобразующая роль абсолютна. Однако более сильные и
здоровые люди легко ей противостоят. Приобщение к нормам культуры
оказывает воздействие далеко не на всех и только до известных пределов.
Более важным представляется исследование свободы от окружения.
При опросах населения социологи исходят из априорного принятия
низких возможностей человека, например допущения, что мнение человека
диктуется его привычками или эгоизмом. Это действительно так, но только
для 99 % нездоровой части популяции. Здоровые люди голосуют, или
покупают товары, или приходят к выводам, хотя бы частично основываясь
на логике, здравом смысле, справедливости, реальности, даже когда это
противоречит их собственным интересам, если понимать их узко и
эгоистично.
Почему исследователи традиционно пренебрегают тем фактом, что
лидерство при демократии часто представляет собой возможность служить
своему народу, а не властвовать над ним? Это тем более странно, что для
Америки и других стран мира это явление было важной движущей силой.
Не вызывает сомнения тот факт, что Джефферсон пришел к власти не ради
власти и не из эгоистичных побуждений, а потому что был готов
выполнить работу, которую необходимо было сделать.

---

Интерес в качестве предмета изучения представляет чувство долга,
преданность, обязательства перед обществом, ответственность, социальное
сознание; хороший гражданин, честный человек. Мы тратим столько
времени на изучение преступников, почему бы, наконец, не заняться и
этими вопросами?
Мы мало знаем об участниках общественного движения, борцах за
принципы, за справедливость, свободу, равенство, идеалистах.
Не 
изучены 
и 
положительные 
эффекты 
предрассудков,
непопулярности, де — привации, фрустрации. Психологи прилагают
слишком мало усилий для всестороннего изучения патологических
явлений, например таких, как предрассудки. Существуют, конечно,
положительные последствия отвержения или остракизма. Это особенно
ярко проявляется в тех случаях, когда культура явно больна. Остракизм со
стороны такого рода культуры — благо для человека, хотя он и причиняет
ему боль. Самоактуализирующиеся люди часто добровольно отстраняются
от культуры, которую не одобряют.
Нам мало известно о святых, рыцарях, добродетельных людях, героях,
бескорыстных лидерах, в отличие от тиранов, преступников и психопатов.
Конвенциальность имеет свои хорошие стороны и положительные
последствия. Большой интерес представляет изучение противоположной
роли конвенциально — сти в хорошем и дурном обществе. Это касается и
некоторых жизненных ценностей среднего класса.
В учебниках по психологии отводится слишком мало места доброте,
щедрости, доброжелательности и милосердию.
Мы редко говорим о либералах, подобных Франклину Рузвельту или
Томасу Джефферсону, которые вопреки собственным материальным
интересам отстаивали справедливость.
Хотя много написано об антисемитизме, расизме и ксенофобии, почему
— то не принято говорить о филосемитизме, негрофилии и симпатии к
побежденным. 
Это 
свидетельствует 
о 
том, 
что 
мы 
склонны
концентрировать внимание скорее на враждебности, чем на альтруизме или
симпатии к обездоленным.
Интерес в качестве предмета изучения представляет честность, чувство
справедливости, заботы о других.
Очень хотелось бы найти в учебниках по межличностным отношениям
или по социальной психологии результаты исследований, посвященных
любви, браку, дружбе и психотерапевтическим отношениям. В настоящее
время, однако, к этим вопросам принято относиться несерьезно.
Сопротивление желанию купить что — либо на распродаже,

---

противостояние рекламе, пропаганде, мнению окружающих, сохранение
автономии, сопротивление предложениям, подражанию, соображениям
престижа весьма характерны для здоровых людей и редко встречаются у
обычных. Прикладная социальная психология должна уделять больше
внимания изучению признаков здоровья.
Социальная психология должна стряхнуть с себя пережитки так
называемого 
культурного 
релятивизма, 
перестать 
превозносить
человеческую пассивность, податливость и бесформенность и принижать
автономию, личностный рост и созревание внутренних сил. Ей пристало
изучать активных людей, а не только рабов.
Кому, как не психологам и социологам, разрабатывать эмпирические
системы человеческих ценностей. Но эта задача порождает множество
проблем.
С точки зрения позитивного развития человеческого потенциала
психология во время Второй мировой войны потерпела полную неудачу.
Психологи свели науку к технологии, разрабатывая то, что давно известно.
Опыт войны не привнес практически ничего нового. Этот означает, что
психологи и другие ученые уподобились близоруким людям и обращали
внимание лишь на победу в войне, а не на достижение мира. Они свели
войну к технологической игре, а не к борьбе жизненных ценностей,
которой она в действительности была или, во всяком случае, должна была
быть. В самой психологии не было ничего такого, что могло бы
предотвратить эту ошибку. Не было философии, которая помогла бы
отличить науку от технологии, не было теории ценностей, которая
позволила бы лучше понять демократически настроенных людей, суть
происходившей борьбы и ее ключевые моменты. Психологи увлеклись
вопросами о средствах вместо того, чтобы задаться вопросами о целях, а их
разработки могли быть с равным успехом использованы как нацистами, так
и демократами. Все их усилия нисколько не помогли предотвратить
усиление авторитарных тенденций даже в США.
Социальные 
институты, 
да 
и 
собственно 
культура, 
обычно
воспринимаются как формирующая, подталкивающая, подавляющая сила,
а не вознаграждающая, воспитательная и приносящая счастье. «Что такое
культура, набор проблем или набор возможностей?» (A. Meiklejohn).
Концепция формирующей культуры является, вероятно, следствием
чересчур тесного взаимодействия с патологическими случаями. Более
тесное знакомство со здоровыми субъектами позволит представить себе
культуру как источник наслаждения.

---