Монография представляет собой исследование традиционной вышивки

тег-
ча, уменьшительное от тег – лезвие, острый 
нож.
Изменение форм и названий – явление, 
типичное для народного искусства: масте-
рицы стремились приблизить заимствован-
ные узоры к тем понятиям, которые были 
им ближе. Судя по этим новообретенным 
названиям, с узорами уже не связывались 
сколь-либо существенные магические смыс-
лы, они обрели исключительно декоратив-
ную функцию. Подчас мотивы назывались 
просто 
джингила – завиток, это название 
давалось тогда, когда «семантика мотива за-
быта или ее не знали, так как мотив был за-
имствован» (Сухарева, 2006, с. 69).
Другой известный вариант самарканд-
ской вышивки – ряды веерообразных паль-
метт в полукруге лиственных цветоножек 
(сам стебель понимался как 
айланма – зави-
ток). Такого рода узор также унаследован 
из эпохи раннего Средневековья, его про-
тотип – аналогичные мотивы в согдийском 
металле (ряд пальметт в полукруге цвето-
ножки – типичный мотив декора кружек 
VIII в.). Дальнейшие корни мотива апелли-
руют к позднеантичным образцам, в частно-
сти к римско-византийскому раститель ному 
узору, восходящему к рисунку виноград ной 
лозы (Маршак, 1971, с. 62). Вместе с тем 
если говорить о текстильных композициях, 
то здесь прослеживается еще один аналог, 
а именно – все те же кирманские «вазо-
вые» ковры с пальметтами, размещенными 
на стыке формирующих структуру компози-
ции волнообразных линий. Эти синусоиды 
трансформируются в исполнении самар-
кандских мастериц в полукруг цветоножки. 
Возможно, композиции «вазовых» ковров, 
формировавшиеся на общемусульманском 
наследии, выступали своего рода импуль-
сом, напоминающим мастерицам о более 
ранних традициях искусства, в том числе 
собственно самаркандских.
Наконец, третий вид узоров самарканд-
ских вышивок состоит из расположенных 
на центральном поле одинаковых цветущих 
кустов (этот тип совершенно новой для 
местной вышивки композиции получает по-
пулярность, согласно О. Сухаревой и Г. Че-
пелевецкой, с конца 80-х гг. XIX в.). Такого 
Несомненная генетическая общность связывает популярную композицию самаркандских 
сюзане – ряды однотипных кустов – с композицией так называемых «кустовых» ковров 
Кирмана (Иран, XVIII в.). Вместе с тем своеобразие трактовки самаркандского варианта 
позволяет говорить о его художественной самоценности

---

78
сады небесные и сады земные
рода композиции встречаются на головных 
и поясных платках – 
карсах, сюзане и болин-
пушах. Цветущий куст – один из классиче-
ских, широко распространенных мотивов 
в искусстве мусульманского Востока, он 
встречается практически во всех видах ре-
месел – росписях и резьбе по дереву и ган-
чу, керамике, вышивке и коврах почти всех 
районов. Однако как вид специфической 
текстильной композиции конца XIX – нач. 
XX в. он, на наш взгляд, также связан с кир-
манскими коврами, известными как кустар-
никовые (Shrub rugs, XVII в.). Отмечаемое 
исследователями столь неожиданное появ-
ление этой композиции в самаркандских 
сю-
зане дает основание говорить о ее заимство-
ванном характере: вероятно, она возникла 
под влиянием привозных ковров, рисункам 
которых мастерицы стремились подражать. 
Ориентация самаркандских мастериц на 
ковровые узоры не сводилась к слепому 
подражанию, она всегда была результатом 
творческой интерпретации, осмысленного 
художественного процесса, который в пер-
вую очередь выражал локальные эстетиче-
ские категории и приоритеты.
На орнаментальный багаж вышиваль щиц 
Самарканда определенное влияние оказало 
и искусство провинции, в первую очередь 
ковры скотоводческих племен, живших 
компактно или разбросанно на территории 
области. Таких мотивов немного, в основ-
ном они встречаются в вышивке сельского 
пригорода, где жили узбеки, сохранившие 
родо-племенные традиции кочевого про-
шлого. Это рога барана (