Microsoft Word Захарова Полный текст диссертации docx

Эпштейн М.Н.
Парадоксы новизны. О литературном развитии XIX-XX веков. С. 90.
732
Там же. С. 88.
733
Там же. С. 92. 
734
Там же. С. 95. 
735
Там же. С. 103.

---

243 
«Фауст и Петр», где противопоставляются не сколько непосредственно «Фауст» 
и «Медный всадник», сколько творческие системы Гете и Пушкина: «Все 
мироощущение Гете и Пушкина классично в том смысле, что и в истории, и в 
поэзии они более всего ценят момент вызревания формы из хаоса – подвиг 
объективного художества»
736
. Сверхзадача статьи заключается в том, чтобы 
определить положение обоих классиков в истории национальных литератур: 
«Гете и Пушкин представляют собой сходные этапы в становлении 
национальных словесностей – когда из хаоса мыслей и чувств, обуревающих 
нацию, впервые рождается ясная, кристаллическая форма, способная служить 
вечным, классическим образцом»
737
. Близость занимаемых Гете и Пушкиным в 
национальных культурах позиций позволяет автору прийти к еще более 
парадоксальному выводу, согласно которому «петербургская повесть» есть 
своеобразное продолжение написанного немецким классиком: «У Пушкина 
показано, как фаустовская идея дает мефистофелевский результат, как 
вторгается между ними косная, отчуждающая сила истории, строитель 
становится истуканом, памятником самому себе»; «один исторический деятель 
оказывается и Фаустом, и Мефистофелем <…>»
738
. Статья отражает 
существенный тезис в эстетике Эпштейна, а именно положение о том, что 
словесность, в сумме всех национальных литератур, есть не что иное как единый 
текст.
Проблема взаимовлияния оказывается центральной в корпусе 
литературно-критических статей, посвященных поэтическим течениям 1980-х 
годов. В творчестве А. Королева, О. Хлебникова, А. Парщикова «накопившийся 
слой культуры, залегающий в почве самой действительности, и выходит наружу 
в сложных, насыщенных рефлексией поэтических образах»
739
. Разность 
творческих лабораторий таких поэтов, как Дмитрий Пригов, Лев Рубинштейн, 
736
Эпштейн М.Н.
Парадоксы новизны. О литературном развитии XIX-XX веков. С. 46. 
737
Там же.
738
Там же. С. 62 
739
Там же. С. 141.

---

244 
Всеволод Некрасов, Михаил Сухотин, Тимур Кибиров, не препятствует 
образованию смысловых констант («культура», «знание», «миф», «обычай», 
«опосредование», «рефлексия», «многозначность») и объединению вокруг «идеи 
культуры»: «концептуально-гротесковая поэзия выполняет важную работу по 
расчистке культуры, выявлению и отслоению ее мертвых, клишеобразных, 
китчевых слоев»
740
. На примере данной статьи можно увидеть, как вопрос 
Эпштейна о значении традиции продолжает осмысляться, однако на 
современном материале: «Поэзия молодых наглядно демонстрирует, что когда 
мы пытаемся миновать культуру и как бы непосредственно, по наитию 
запечатлеть «мир как таковой», то, поневоле оставаясь в культуре, мы лишь 
возвращаемся на низший ее уровень»
741
. 
Помимо названных семантических полей нельзя не обратить внимания на 
яркий публицистический компонент. Набор тезисов и аргументов автора 
выстраивается таким образом, чтобы убедить адресата в необходимости 
экологии культуры, то есть обязательном сохранении традиции. Книга как 
семантическое целое с этой точки зрения предстает поиском ответа на вопрос о 
том, что есть нематериальная, духовно-творческая среда, значимая в 
интеллектуальном отношении, и на каком языке о ней говорить. Автор 
последовательно выступает против одномерной культуры в защиту как можно 
более широкого понимания. Задумываясь при этом и о подходящем методе 
литературной критики, автор тем самым вводит в книгу и метакритическую 
сюжетную линию. Политемность (смысл) и многожанровость (форма) 
отображают индивидуальный стиль Эпштейна в совокупности с его методом, а 
также с желанием доказать, что универсальность есть ведущий принцип как 
современного гуманитарного знания, так и языка, на котором оно должно быть 
описано. 
740