|
дэ,
так что же
мне может сделать этот Хуань Туй?! (7— 23].
Эпизод с деревом в определенном смысле дуб
лирует события в местности Куан (см. «Лунь юй»,
9— 5) и служит как бы дополнительным подтверж
дением мессианской ипостаси Конфуция. Единствен
ная смысловая разница заключается в том, что в
Куан Конфуций апеллировал к авторитету Вэнь-
вана и его удивительному качеству вэнь, тогда как
34
А.
C. МАРТЫНОВ.
КОНФУЦИАНСТВО
в Сун он решил установить свои прямые связи с
Небом и обнародовать наличие у себя сверхъесте
ственных потенций — благой силы дэ. Это дает нам
право считать мессианистские характеристики в
личности Конфуция отнюдь не случайными и от
нюдь не маргинальными. Вместе с тем нельзя не
заметить, что среди наиболее известных мессианских
образов мировой культуры Конфуций представляет
собой наиболее «слабого» мессию. Во-первых, в его
истории отсутствует выраженный в какой-либо чет
кой форме момент «откровения», хотя многие вы
сказывания и дают право считать, что самим Кон
фуцием он как бы предполагался. Во-вторых, пафос
учебы и обучения, пронизывающий весь «Лунь юй»,
позволяет характеризовать луского мыслителя как
«обучившегося мессию», что в духовной сфере пред
ставляет собой оксюморон типа «сухое вино* или
«свободные рабы».
Обычно специалисты при анализе этого эпизода
гораздо меньше внимания обращают на причины
враждебности Хуань Туя, а между тем они также
заслуживают внимания. Вражда между Хуань Туем
и Конфуцием началась с того, что Конфуций резко
отрицательно отнесся к строительству Хуань Туем
величественного мавзолея для самого себя. Учиты
вая родство Хуань Туя с правящей фамилией, мож
но предположить, что это строительство предприни
малось не без тайного умысла. Заявлять о своих
политических амбициях с помощью как бы невин
ных ритуальных отклонений было в духе того вре
мени. И Конфуций, хорошо разбиравшийся в этих
ритуально-политических играх, решительно боролся
с ними в родном княжестве. Достаточно вспомнить
многочисленные попытки клана Цзи конституиро
вать свое политическое влияние в наглядной риту
Ч
а сть
1. К
о н ф у ц и й
.
Жизнь и
у чен и е
35
альной форме, например в «танцах в восемь рядов»
(см. «Лунь юй», 3— 1). Нечто подобное заподозрил
луский пришелец и в поведении сунского главноко
мандующего, а потому отнесся к его затее резко
отрицательно, сказав: «К чему такое расточительст
во. Ведь после смерти все сгниет». Хуань Туй узнал
о сказанном и решил отомстить Конфуцию, что и
вылилось в эпизод с подпиливанием дерева.
Второй послевэйский эпизод обычно, с некото
рыми колебаниями, относят к свидетельствам реаль
ного обладания луским мудрецом сверхъестествен
ными способностями. Нам же представляется, что
его главным содержанием была ритуальная борьба.
Дело заключалось в следующем. Прибыв в княже
ство Чэнь, Конфуций узнал, что на его родине слу
чился пожар в комплексе храма предков. Услышав
об этом, Конфуций безошибочно определил место
возгорания, уточнив, что несчастье, по всей види
мости, произошло в храмах покойных князей Хуань-
гуна (711— 662 гг. до н. э.) и Си-гуна (659— 627 гг.
до н. э.), что и было сочтено за чудо. На самом же
деле все объясняется намного проще: храмы Хуань-
гуна и Си-гуна давно уже находились за той чертой,
которую определяла дистанция «пяти храмов» пяти
поколений правителей, по отношению к которым
предписывалось обязательное исполнение государ
ственного ритуала. Храмы же Хуань-гуна и Си-гуна
сохранялись исключительно стараниями патронимии
Цзи, поскольку Хуань-гун был их прямым предком,
а Си-гуну они были обязаны пожалованием земель
ных владений. Узнав о бедствии в ритуальном ком
плексе, Конфуций «естественно» решил, что Небо
корректирует неточности ритуального поведения кла
на Цзи и уничтожает те храмы, которые давно долж
ны были быть выведены за рамки государственного
ритуала.
36
А. C.
М
а р т ы н о в
.
КОНФУЦИАНСТВО
В 489 г. до н. э. вспыхнула война между Чэнь и
южнокитайским княжеством У. На помощь Чэнь по
спешил чуский князь Чжао-ван (515— 489 гг. до н. э.)
во главе своей многочисленной армии. Конфуций счел
невозможным свое дальнейшее пребывание в Чэнь
и отправился во владение Цай. К этому периоду от
носится весьма любопытный эпизод, наглядно де
монстрирующий то, в каких исключительно трудных
условия протекало путешествие Конфуция. «Лунь юй»
сохранил краткое, но достаточно выразительное опи
сание бедственного положения и самого Конфуция, и
его учеников, решившихся на странствие в столь не
спокойные годы в столь неспокойном месте.
В княжестве Чэнь у Конфуция кончилось продоволь
ствие. Следовавшие [за ним ученики сильно голодали] и
болели. Никто из них не мог подняться на ноги. Цзы-лу
с недовольным видом спросил у Конфуция: «Неужели и
совершенный муж попадает в затруднительные положе
ния?» Учитель ответил: «В затруднительных положениях
благородный муж обретает твердость, а маленький че
ловек расплывается как лужа» [ 15— 2].
Очевидно, что «дискутируя на досуге» по пово
ду «совершенного мужа» (цзюнь-цзы), Учитель и
ученик имели в виду несколько разные вещи: Цзы-
лу, недалекий, но неизменно отважный, по всей ве
роятности, хотел сказать, что в число достоинств
«совершенного мужа» должно входить умение пред
видеть подобные повороты судьбы и избегать их, тог
да как Конфуция в тех обстоятельствах больше всего
интересовал вопрос, насколько стойкими окажутся его
последователи. Но, как можно убедиться, желание
самосовершенствоваться и дискутировать с Учителем
не покидало даже тех, кто был настолько ослаблен
голодом, что уже не мог встать с постели.
Ч
асть
1. К
о н ф у ц и й
. Ж
и зн ь
и
учен и е
Do'stlaringiz bilan baham: |
