Конфуцианство

• Сакральный характер 
персональной 
политической миссии 
Конфуция
Произведенная Конфуцием радикальная десакрали­
зация официального политического сознания имела 
для своего времени огромное значение. Оторвав, 
хотя и частично, политическую идеологию от ритуа­
ла, Конфуций не только нарушил монополию глав­
ного агента действия в ритуальной сфере — монар­
ха, — который именно в силу монопольной комму­
никации с высшими сакральными сферами был «един­
ственным человеком», но и создал возможность об­
щественного обсуждения политических вопросов, 
иными словами, создал условия для появления офи­
циальных и неофициальных политических д о к ­
т р и н — совершенно новой формы политического 
общественного сознания. Нет необходимости под­

---

68
А. С. 
МАРТЫНОВ. 
КОНФУЦИАНСТВО
робно доказывать, что доктрина, приватное учение, 
резко отличалась от комплекса слабо упорядоченных 
политических представлений, сопутствовавших ритуа­
лу. Политические доктрины в Древнем Китае созда­
вали условия для рождения подлинной философ­
ской мысли, что и произошло прежде всего с уче­
нием самого Конфуция, в рамках которого возникла 
не только политическая, но и этическая философ­
ская мысль. Однако в своей доктрине Конфуций по­
старался сохранить многое из предшествующего 
периода, что восходило непосредственно к мировоз­
зрению ритуального типа. Выше мы уже упоминали 
о тематическом биноме «приход-радость». К этому 
можно добавить еще два архаических компонента, 
за которыми остались формообразующие функции в 
учении Конфуция: первый — представление о госу­
дарственной власти как о функции единственной и 
уникальной личности; второй — представление о го­
сударстве или мире — Поднебесной — как о сфере 
влияния этой личности.
Как известно, религиозно-ритуальное мировоз­
зрение ставило в центр всех политических проблем 
сакральную миссию царя-медиатора. функции кото­
рого сводились к двум главным задачам: принимать 
небесную благодать сверху и распространять ее на 
весь вверенный ему человеческий коллектив и все за­
нимаемое им пространство. Отказавшись от решаю­
щей роли благодати в политическом устроении мира, 
Конфуций был вынужден сделать акцент на внутрен­
них качествах этой личности. Иного выбора, можно 
сказать, у него просто не было. Перенос доминанты 
в личности мироустроителя с ритуальной сферы в эти­
ческую привел к тому, что в политическом созна­
нии Древнего и средневекового Китая император­
ская власть оказалась навечно связанной с «совер­

---

Ч
а с ть
1. К
о н ф у ц и й
. Ж
и з н ь
и
учение
69
шенной мудростью», в которой с наибольшей силой 
была выражена не гносеологическая, а этическая сто­
рона. Обязательным было и наличие благой силы дэ, 
сверхъестественных креативных способностей, кате­
гории, имевшей явное религиозно-ритуальное проис­
хождение.
Радикальное новаторство новой системы полити­
ческих представлений заключалось, кроме всего про­
чего, еще и в том, что в ее рамках вполне мог быть 
рассмотрен и неблагоприятный вариант, что свиде­
тельствовало о гораздо больших внутренних возмож­
ностях нового политического сознания. Неблагопри­
ятный вариант сводился к следующему: если носитель 
высшей политической власти не обладал в должной 
мере ни совершенной мудростью, ни благой силой 
дэ, то в этом случае августейшие недостатки могли 
быть компенсированы за счет выбора или, вернее, 
поиска способных помощников. Так в политическое 
сознание Китая пришел культ мудрых и необычайно 
талантливых советников. Таким образом конфуциан­
ство конституировало то место под солнцем, кото­
рое странствующие политические советники, по су­
ти дела, уже отвоевали себе в бурной и напряжен­
ной внутриполитической жизни периода «Чунь цю». 
М ож но сказать иначе: значимость этого слоя людей 
в деле стабилизации политического положения в 
княжествах как раз и послужила тем стимулом, ко­
торый привел к появлению конфуцианства.
Вместе с тем было бы большой ошибкой пред­
полагать, что Конфуций задался целью воплотить в 
жизнь идеал «благородного мужа», помогающего сво­
ему государю в управлении. При всей своей скром­
ности луский мыслитель был далек от того, чтобы 
играть роль компенсационного устройства при недо­
статочно совершенном государе. Нелюбовь к сакраль­

---

70
А. С. 
М
а р т ы н о в
. 
КОНФУЦИАНСТВО
ной проблематике не помешала Конфуцию придать 
своей персональной миссии совершенно определен­
ные, если и не сакральные, то несомненно квазиса- 
кральные, черты. На этот счет «Лунь юй» содержит 
целый ряд достаточно убедительных свидетельств. 
Самым характерным из них является, пожалуй, се­
тование луского мыслителя на отсутствие благове- 
щих знамений:
Учитель сказал: «Фениксы не прилетают, планы из
реки Хэ не появляются. Боюсь, что моя жизнь подходит
к концу* («Лунь юй*. 9— 9J.
Упомянутые здесь благовещие знамения китай­
ское политическое сознание соотносило с правлени­
ем совершенномудрых императоров. Планы из реки 
Хэ появлялись при императоре Яо, а фениксы сле­
тались в дворцовые залы при императоре Шуне и 
духовном основателе Чжоу Вэнь-ване. Согласно 
традиционным политическим представлениям, именно 
так безмолвное Небо реагировало на воплощение в 
Поднебесной политического идеала. Уже проница­
тельный ханьский философ Ван Чун (27— 97) отме­
тил, что в этих высказываниях содержится совершен­
но явное посягательство на императорские прерога­
тивы, выглядевшее довольно странным со стороны 
обычного чиновника небольшого княжества. Конфу­
ция, по всей вероятности, спасло только то, что 
правивший тогда в империи Чжоу император Цзин- 
ван (519— 476 гг. до н. э.) даже и не подозревал ни
о существовании Конфуция, ни о его заявлениях.
Важность квазисакральных и «императорских» 
моментов в персональной просветительской и прак­
тической миссии Конфуция трудно переоценить, и, 
наоборот, нетрудно заметить, что она скопирована лу- 
ским мыслителем с концепции «единственного чело­

---

Ч
ас ть
1. К
о н ф у ц и й
. Ж
и зн ь
и
учение
71
века», т. е. монарха-медиатора, на прерогативы ко­
торого он и намеревался покуситься. Правда, скорее, 
в чисто теоретическом плане — настаивая на своей 
прямой и монопольной связи с Небом. М ожно даже 
сказать, что его историческая заслуга — педагоги­
ческая деятельность и теоретическое осмысление 
Дао-пути — всего лишь плод неудач его главной 
мессианской программы: практической реставрации 
идеального прошлого. Потерпев фиаско в практиче­
ской деятельности, Конфуций был вынужден пере­
нести центр тяжести на теорию, как бы предваряя 
своей собственной судьбой последующие теорети­
ческие рассуждения Мэн-цзы о двух видах мудре­
цов, одни из которых реализовывали свои замыслы 
на практике (да) и благодетельствовали всю Подне­
бесную, тогда как другие по каким-то объективным 
причинам вынуждены были довольствоваться лишь 
самосовершенствованием и размышлениями над Дао- 
путем [см. «Мэн-цзы», 7А, 9]. Как раз то, что явля­
лось предназначением второй разновидности со­
вершенномудрых, и составило славу Конфуцию в 
последующие века.
В концепции личной миссии у Конфуция заклю­
чено еще одно противоречие или, по крайней мере, 
двусмысленность. С одной стороны. Конфуций со­
вершенно искренне не стремился ни к какой реаль­
ной политической власти. Идеалом его в этом от­
ношении был регент и наставник при малолетнем 
чжоуском императоре Чэн-ване (трад. хрон. 1115—
1079 гг. до н. э.), его дядя, известный в истории как 
Чжоу-гун. Именно Чжоу-гуну приписывалась та об­
разцовость чжоуских установлений, которые сдела­
ли династию Чж оу идеалом для всех последующих 
поколений. Обладая реальной силой, Чжоу-гун лег­
ко мог бы узурпировать императорский престол, но,

---

72
А. 
С МАРТЫНОВ 
КОНФУЦИАНСТВО
будучи совершенномудрым, он прекрасно понимал, 
сколь важно для последующей судьбы династии про­
демонстрировать строгое соблюдение норм и полное 
безразличие к реальной власти.
Этот регент был для Конфуция одним из тех не­
достижимых идеалов совершенной в политическом 
отношении древности, которые надлежало возродить в 
современности. Конфуция с Чжоу-гуном связывали 
прямо-таки интимные эмоциональные узы, и Кон­
фуций очень беспокоился, если он во сне долго не 
видел Чжоу-гуна. Конфуций считал Чжоу-гуна не­
досягаемым идеалом во многих отношениях, но самым 
главным для него, пожалуй, было то, что Чжоу-гун 
не жаждал власти, и в этом отношении Конфуций 
строго следовал его примеру. Но, с другой стороны, 
осуществляя свою миссию в Поднебесной, Конфу­
ций исходил из презумпции своей «единственно­
сти», той самой «единственности», которая свойст­
венна только монарху-медиатору в силу его функций.
Есть и другое довольно заметное несоответствие в 
политической концепции Конфуция, которое также 
требует разъяснения, — несоответствие между ве­
личием уникальной квазисакральной миссии «коло­
кола Поднебесной» и скромностью тех успехов, ко­
торых Конфуцию удалось достичь как политику- 
практику и как педагогу, решившему подготовить 
достойные кадры для государственной службы. Не­
сомненно, что личная политическая миссия мысли­
лась Конфуцием как всекитайская, поскольку свой 
Дао-путь утратила вся Поднебесная, а не какое-то 
отдельное княжество. Несомненно, что ощущение в 
себе этого всекитайского масштаба подвигло Кон­
фуция на странствия по всему Китаю. Это же под­
тверждали и неоднократные заявления луского 
мудреца о наличии у него необычайных достоинств,

---

Ч
а с ть
1. К
о н ф у ц и й
. Ж
и з н ь
и
у чен и е
73
которыми его одарило Небо: совершенная мудрость 
и благая сила дэ, а также вэнь — «просветленность», 
унаследованная непосредственно от Вэнь-вана и 
Чжоу-гуна. Однако если мы обратимся к той харак­
теристике, которую сам Конфуций дает своей прак­
тической политической деятельности, то не обнару­
жим в ней ни мессианства, ни всекитайских мас­
штабов. В девятой главе «Лунь юя» Конфуций про­
сто и скромно заявляет о себе как о рядовом чи­
новнике. Рекомендуя, «находясь вне дома», служить 
князьям и сановникам, Конфуций, вне всякого со­
мнения, имел в виду и свой личный путь, и типич­
ный путь многих служилых людей. А что же еще 
можно было делать, «находясь вне дома»?
Надо сказать, что некоторую двусмысленность в 
статусе Конфуция почувствовали еще при его жиз­
ни и самые близкие к нему люди — его ученики. 
Наиболее характерен в этом плане конфликт, воз­
никший между Учителем и его учеником Цзы-лу, 
который как-то во время болезни Конфуция попы­
тался «превратить его учеников в подданных», что­
бы, в случае смерти Учителя, обеспечить тем са­
мым право на так называемые «великие похороны», 
поскольку их удостаивались лишь местные прави­
тели, т. е. те, кто действительно имел подданных. К 
чести Конфуция надо сказать, что в этой ситуации 
он проявил себя самым достойным образом. Он не 
стал вставать на котурны и изображать из себя не­
кую мнимую политическую величину, а заявил:
«Не имея подданных, вдруг заиметь их во время бо­
лезни. Кого я обманываю этим? Я обманываю этим Н е­
бо! К тому же я полагаю, что умереть на руках двух­
трех учеников ничуть не хуже, чем умереть на руках 
подданных!* («Лунь юй*, 9— 12].

---

74
А. С 
МАРТЫНОВ. 
КОНФУЦИАНСТВО
В критической ситуации луский мыслитель явно 
предпочитал умереть философом, а не политиком. Тем 
не менее некоторая объективная неясность статуса, 
вызванная уникальностью миссии Конфуция, продол­
жала существовать и после его смерти, что и поро­
дило весьма своеобразную концепцию су вана (доел, 
«государь без украшений»), так сказать концепцию 
некоронованного короля, которая появилась, вне вся­
кого сомнения, не без содействия учеников и после­
дователей Конфуция.
Надо сказать, что эта неясность статуса в после­
дующие века наложила весьма заметный отпечаток 
на конфуцианский подход к государственной службе. 
Теоретически конфуцианские «ученые мужи» (ж у ) 
рассматривали государственную службу так, как буд­
то речь неизменно шла о деятельности, определяю­
щей судьбу Поднебесной, даже в тех случаях, когда 
дело касалось весьма скромных должностей. Каж­
дый конфуцианец в душе своей всегда был да чэнем, 
т. е. «великим сановником» или «великим подданным», 
что в данном случае абсолютно все равно. Именно 
в этом подходе к Государственной службе корени­
лась причина того, что академик В. М. Алексеев 
назвал «трагедией конфуцианской личности»: в ре­
зультате такого подхода в душе каждой конфуциан­
ской личности возникал разлад, вызванный несоот­
ветствием между предполагаемыми в себе больши­
ми возможностями, «большими талантами» (да цай), 
с одной стороны, и «малым применением» (сяо юн) — 
с другой. Правда, надо сказать, что подобный под­
ход заключал в себе и совершенно определенный 
положительный эффект, который можно сравнить с 
тем воображаемым маршальским жезлом, который 
нес в своем рюкзаке каждый солдат Наполеона.
Конечно, время и реальный опыт государствен­
ной службы значительно сгладили в сознании кон­

---

Ч
а с ть
1. К
о н ф у ц и й
. Ж
и з н ь
и
учен и е
75
фуцианцев подход к «служению отечеству» как к 
своей персональной политической миссии. Однако 
надо сказать, что некоторые черты первоначального 
подхода к службе не исчезли из сознания «совершен­
ных мужей» вплоть до самого конца императорского 
Китая. Все выдающиеся конфуцианцы оценивали 
современную им политическую ситуацию прежде 
всего в аспекте своего личного участия, интерпре­
тируя ее как условия для «встречи или невстречи»