Книга II. Муад-диб

мне, ходячая куча дерьма с куриными мозгами! Подлый палач! Тебе не удастся выжить меня
отсюда. 
С неожиданной печалью ему подумалось: 
Мне нужны зоркие глаза и острые когти,
как ястребу среди мелких пташек. 
И его пальцы неосознанно погладили ястребиный хохолок,
вышитый на левом кармане.
На востоке мгла начала редеть, брызги света разлетелись по небу, словно соперничая со
звездами. И наконец темный ремень горизонта лопнул, не в силах больше сдерживать туго
налившийся рассвет.
Картина была поразительной красоты. Она целиком поглотила его внимание.
Да, есть вещи, которые хочется запомнить навсегда, 
думал он.
Он никак не предполагал, что здесь возможна такая красота — багровый горизонт и
охряно-пурпурные скалы. Впереди, за летным полем, блестели утренней росой огромные
поляны, пестрящие алыми маками. Среди них, как следы великанских ног, темнели участки,
усеянные фиалками.
— Красивое утро, мой господин, — сказал часовой.
— Угу.
Лето кивнул и подумал: 
А может, из этой планеты что-нибудь выйдет. Может, она еще
станет уютным домом для моего сына.
Далеко среди цветов он увидел движущиеся человеческие фигуры. Люди размахивали чем-
то вроде серпов. Это были сборщики росы. Столь драгоценной была здесь вода, что даже росу
собирали до единой капли.
Хотя, может быть, окажется, что Аракис — самое жуткое место во всей Вселенной,
продолжал размышлять герцог.

---

~ ~ ~ 
Это прозрение, наверное, одно из самых жестоких: узнать, что
твой отец — простой человек, из плоти и крови.
Принцесса Ирулан, «Избранные высказывания Муад-Диба».
— Поль, я делаю очень скверное дело. Но я должен.
Герцог стоял рядом с портативным ядоловом, специально принесенным в зал перед
завтраком. Щупальцы-датчики вяло раскинулись над столом, напоминая Полю гигантское
дохлое насекомое.
Герцог не сводил глаз с выходивших на летное поле окон и наблюдал за далекими столбами
пыли, вихрящимися в утреннем небе.
Поль сидел перед проектором, в который был заправлен коротенький книгофильм о
религиозных культах вольнаибов. Он чувствовал себя неловко от того, что в фильме без конца
упоминалось его имя — пленку составил один из Хайватовских экспертов.
«Махди»!
«Лизан аль-Гаиб!»
Он прикрыл глаза и вызвал в памяти крики толпы. 
Так вот на что они надеются! 
Он
вспомнил слова Преподобной Матери: Квизац Хадерак. И снова воспоминания пробудили в нем
неясное предчувствие своего ужасного предназначения. И снова мир заполнился странным
ощущением чего-то знакомого, чего он никак не мог распознать.
— Дрянное дело, — повторил герцог.
— Что вы имеете в виду, мой господин?
Лето повернулся к сыну.
— Харконнены надеются обмануть меня, посеяв недоверие к твоей матери. Они не знают,
что я скорее готов перестать доверять самому себе.
— Я не понимаю, мой господин.
Герцог снова отвернулся к окнам. Белое солнце уже успело пройти основательную часть
своего утреннего пути. Молочные лучи высвечивали облака пыли, застрявшие в глухих
расщелинах Большого Щита.
Стараясь говорить тихо и медленно, чтобы сдержать гнев, герцог рассказал Полю о
таинственной записке.
— Вы можете не доверять и мне, — произнес Поль.
— Они должны считать, что я им поверил. Пусть думают, что я так глуп, как им кажется.
Все должно выглядеть правдоподобно. Даже твоя мать не должна догадываться, что я
притворяюсь.
— Но, милорд! Почему?
— Тогда ее реакция не будет естественной. Да, она прекрасная актриса, но… в этой игре
слишком высокие ставки. Я рассчитываю выкурить-таки отсюда предателя. Все должно
выглядеть так, будто я ни в чем больше не сомневаюсь. А она… ей суждено страдать так, как
она не страдала бы ни от чего другого.
— Но тогда зачем вы мне говорите об этом? Я ведь тоже могу вести себя неестественно?
— В этом деле никто за тобой особенно не наблюдает. Ты сможешь сохранить эту тайну.
Должен, — он подошел к окну и заговорил, не оборачиваясь. — И еще, если со мной что-нибудь
случится, ты расскажешь ей обо всем — что я никогда не сомневался в ней, ни на секунду. Я

---

хочу, чтобы она знала об этом.
За словами отца Поль мгновенно распознал мысли о смерти и быстро ответил:
— С вами ничего не случится, мой господин. Ведь…
— Помолчи, сынок.
Поль внимательно смотрел на спину отца: плечи, поворот шеи, замедленные движения —
все выдавало сильное утомление.
— Вы просто устали, папа.
— Я