Книга II. Муад-диб

Они покушались на жизнь моего сына!
Он потряс головой, отгоняя тяжелые мысли, и обернулся назад, на взлетное поле, где, как
гигантские изваяния, застыли пять его фрегатов.
Лучше перестраховаться, чем…
Он вспомнил хайватовского старшего лейтенанта — славный малый, абсолютно
преданный. Такого можно смело двигать наверх.
«Наш драгоценный Падишах-Император:..»
Если бы люди этого захолустного гарнизонного городка могли видеть частную записку
Императора своему «благородному герцогу», полную брезгливости и презрения по отношению
к этим закутанным в длинные белые одежды мужчинам и женщинам: «…чего еще можно
ожидать от варваров, чья сокровенная мечта жить, не считаясь с законами феодства,
установленными их повелителем для их же блага?»
Герцог подумал, что его собственная сокровенная мечта — послать подальше все
придворные церемонии и забыть обо всех законах, созданных для чьего-то блага. Он поднял
взгляд на немигающие звезды: 
Одна из этих маленьких желтых точек — Каладан… но мне

---

никогда больше не увидеть своего дома. 
Тоска по Каладану внезапно пронзила его грудь. Лето
почувствовал, что она родилась не внутри него, но как бы донеслась с Каладана. Ему никак не
удавалось заставить себя называть эту безжизненную пустыню своим домом, и он сомневался,
что это получится у него в будущем.
Я должен скрывать свои чувства, 
думал герцог. 
Ради мальчика. Если у него когда-нибудь
будет свой дом, то пусть им станет Аракис. Я могу думать об этой планете как об аде, куда я
попал перед смертью, но он должен найти здесь нечто, что вдохновляло бы его. Не может
быть, чтобы здесь совсем ничего не было!
Острая жалость к самому себе охватила его, но тут же была отброшена. Он с удивлением
обнаружил, что почему-то бормочет две строчки из стихотворения, которое любил повторять
Джерни Халлек:
«Дышал я воздухом времени,
И в горле саднил песок…»
Да, чего-чего, а песка у Джерни будет здесь предостаточно. Сразу за облитыми лунным
светом утесами начиналась пустыня — голые скалы, дюны, пыль, проникающая всюду… И по
краям этих мертвых просторов, а может, и в глубине то тут, то там разбросаны поселения
вольнаибов. Если у Дома Атрейдсов есть хоть какое-то будущее, то его опорой могут стать
только вольнаибы.
Если, конечно, Харконнены не успели впутать и их в свои злодейские планы.
Они покушались на жизнь моего сына!
Воздух разорвался скрежетом опускающейся ракеты. Каменный парапет задрожал под
ладонями. Лязгнули, откинулись защитные шторы.
Отрезанный от взлетного поля, герцог подумал: 
Лайнер Гильдии. Наконец-то! Пора
приниматься за работу. 
Спускаясь по лестнице в зал прибытия, он попытался придать лицу
самое безмятежное выражение.
Они покушались на жизнь моего сына!
* * *
Когда герцог входил в огромное помещение с желтым сводчатым потолком, оно уже
кишело людьми. Солдаты с вещмешками на плечах орали и хохотали, как студенты,
вернувшиеся с каникул.
— Тебя не расплющило на посадке? — Да, придавило будьте-нате! — Эй, кто знает, какая
сила тяжести в этой дыре? Вроде стоять можно. — Не бойся, не улетишь! — По галактическому
справочнику — девять десятых С.
Едкие словечки так и летали по всему залу.
— Кто-нибудь успел рассмотреть этот Аракис, пока мы спускались? Где тут у них
девочки? — Девочек с собой Харконнены увезли! — А мне, пожалте, горячий душ и мягкую
кроватку! — Ну, ты осел! Разве не слышал, что душа здесь не будет. Потрешь себе задницу
песочком! — Эй, вы там, заткнитесь — герцог!
Герцог Лето вышел в мгновенно затихшую комнату.
Из толпы вынырнул Джерни Халлек — на правом плече вещмешок, левая рука сжимает
гриф девятиструнного бализета. Не верилось, что эти большие, толстые пальцы способны ловко
бегать по струнам и извлекать из них нежную музыку.
У герцога потеплело на душе при виде этого неуклюжего на вид человека, в узких глазках
которого светился острый, цепкий ум. Он умудрялся скрупулезно выполнять «законы,

---

установленные его повелителем», оставаясь в то же время совершенно независимым от них. Как
там назвал его Поль? «Джерни доблестный».
Большую плешь на голове Халлека обрамляли жидкие светлые волосы. Его широкий рот
постоянно расплывался в довольной улыбке, и длинный чернильный шрам от харконненского
бича жил, казалось, своей собственной жизнью. Во всем его облике была некая шутовская
расхлябанность.
Джерни подошел к герцогу и поклонился.
— Джерни, — сказал Лето.
— Милорд, — Халлек указал бализетом на толпившихся в комнате людей. — Это
последняя партия. Я предпочел бы прибыть с первыми, но…
— Хватит Харконненов и на твою долю. Отойдем-ка в сторонку, Джерни, нам нужно
поговорить.
— Слушаюсь, милорд,
Они встали в углу, рядом с автоматом по продаже воды. Остальные тем временем
бесцельно разбрелись по залу. Халлек положил вещмешок на пол, оставив бализет в левой руке.
— Сколько человек ты мог бы выделить Хайвату? — спросил герцог.
— У Суфира какие-то сложности, мой господин?
— Он потерял пока только двоих агентов, но его люди обеспечили нам прекрасную линию
фронта. Если нам удастся быстро продвинуться и закрепиться, то мы сможем хотя бы вздохнуть
свободно. Ему нужны люди — столько, сколько ты можешь отдать. Только не из слабонервных,
чтобы не устраивали истерик, если придется пускать в дело кинжал.
— Я могу дать ему три сотни самых лучших. Куда их направить?
— К главным воротам. Человек Хайвата их там встретит,
— Распорядиться об этом немедленно, мой господин?
— Минуточку. Еще один вопрос. Старший диспетчер отыщет повод задержать отправление
лайнера до рассвета. Утром он полетит по своим делам и заодно прихватит с собой груз
пряностей.
— Наших пряностей, милорд?
— Наших. Но кроме этого, он возьмет на борт большую группу бывших харконненских
рабочих, сборщиков пряностей. Со сменой хозяина они получают право выбрать новое
местожительство, и судья-наблюдатель уже дал свое разрешение. Это ценные кадры, Джерни,
порядка восьмисот человек. Пока лайнер еще здесь, постарайся убедить некоторых из них
остаться.
— Какими средствами убеждать?
— Мне нужны добровольцы, Джерни, У этих парней есть мастерство и опыт, которые нам
сейчас нужны дозарезу. Раз они собрались улетать, значит, они не работают на Харконненов.
Хотя Хайват убежден, что барон и туда мог внедрить своего агента. Но Суфиру в любой тени
мерещатся наемные убийцы.
— В свое время он заметил не одну такую тень, милорд.
— Заметил, да не всех. Но мне представляется, что оставлять человека в толпе
отъезжающих — на это у Харконненов просто не хватит воображения.
— Возможно, мой господин. Где эти люди?
— Этажом ниже, в зале ожидания. Спустись к ним и сыграй парочку своих песенок, чтобы
они размякли, а потом начинай давить. Квалифицированным рабочим можешь предложить
руководящие должности. Пообещай повысить зарплату на двадцать процентов.
— Не больше, мой господин? Я слышал, что барон полностью рассчитался со всеми
рабочими. Для человека с чемоданным настроением да еще с полными карманами денег

---

двадцать процентов… Мой господин, я думаю, что это не покажется очень соблазнительно.
Герцог нетерпеливо прервал Халлека:
— Тогда прояви личное обаяние. И запомни: наша казна — не бездонная бочка. За двадцать
процентов не выходить, ясно? Нам особенно нужны операторы комбайнов, метеорологи,
дюнные люди — все с опытом работы в открытых песках.
— Я понял вас, мой господин. «И на тяжкий труд послали их: лица их будут открыты
восточному ветру, стопы их сбудут попирать раскаленный песок».
— Очень уместная цитата. Разворачивай свою команду. Кто там у тебя заместитель? Дай
ему краткую инструкцию по водной дисциплине. Пусть размещает людей на ночь в бараках у
космодрома. Охранники все покажут. Да не забудь про Хайвата.
— Триста самых лучших людей, мой господин, — Халлек поднял с пола вещмешок. —
Куда прикажете доложить, когда я закончу с делами?
— У меня будет совещание в комнате наверху. Я собираю там штаб. Нужно рассмотреть
общепланетную стратегию и проработать вопросы безопасности.
Собравшийся было уходить Халлек остановился, поймав на себе взгляд герцога.
— Вы считаете, здесь возможны настолько серьезные неприятности, мой господин? Я
думал, для этого на Аракисе есть судья-наблюдатель.
— Всякие неприятности здесь возможны. Прольется немало крови, прежде чем мы крепко
встанем на ноги.
— «И почерпнешь воду из реки, и увидишь, что это кровь», — процитировал Халлек.
Герцог вздохнул.
— Поторопись, Джерни.
— Да, мой господин, — он улыбнулся, и шрам от бича поехал набок. — «Вот, я, как онагр в
пустыне, влачу свою ношу». Джерни развернулся, протолкался на середину комнаты и начал
отдавать приказания.
Герцог поглядел ему вслед и покачал головой — до чего удивительный человек! Всегда на
языке песенки, цитаты, прибаутки, а сердце… сердце — холодного убийцы, как только дело
касается Харконненов.
С беспечным видом Лето направился к лифту, отвечая на приветствия небрежным
помахиванием руки. В группе солдат он увидел сержанта из службы пропаганды и информации,
подозвал его к себе и приказал распространить по всем каналам связи сообщение: «Думаю, что
всем, взявшим с собой жен, будет приятно узнать, что их жены в безопасности. Остальных могу
порадовать тем, что среди населения женщин больше, чем мужчин. Ваш герцог».
Он похлопал сержанта по плечу — знак того, что сообщение имеет старший приоритет и
должно быть передано немедленно. Потом подмигнул солдатам и, улыбаясь, пошел дальше.