Книга II. Муад-диб

Чего же она тянет? Ведь дело очень срочное, иначе они не прислали бы за мной махолет. А
мы тянем время, соблюдая формальности!
— Часть этой ткани мы пустим на одежду для маленького Лето
— Как пожелаете, матушка, — Чейни опустила взгляд. — Есть ли новости с поля битвы?
Она изо всех сил старалась придать лицу бесстрастное выражение, боясь, что оно выдаст
ее — на нем был написан вопрос о ее Поле-Муад-Дибе.
— Новые победы. Раббан послал парламентариев для переговоров о перемирии. Обратно
они вернулись без своей воды. Раббан даже смягчился в отношении некоторых деревень в
долинах. Но он уже опоздал. Все понимают, что он сделал это из страха перед нами.
— Все идет так, как говорил Муад-Диб, — сказала Чейни.
Она в упор посмотрела на Джессику, стараясь скрыть страх. 
Я произнесла его имя, но она не
отреагировала. Никаких чувств нельзя увидеть на этом сияющем мраморе, который она
называет своим лицом… но она словно оцепенела. Почему она так спокойна? Что-нибудь
случилось с моим Узулом?
— Я так хотела бы, чтобы мы остались на юге. Оазисы были так прекрасны, когда я
оставила их. Ты ведь тоже тоскуешь о том дне, когда вся земля расцветет, словно сад?
— Наша земля прекрасна, — согласилась Чейни. — Но на ней еще столько горя!
— Горе — цена побед.
Может, она подготавливает меня к моему горю? 
спросила себя Чейни и сказала:
— Очень много женщин живет без мужчин. Мне завидовали, когда узнали, что меня
вызывают на север.
— Это я вызвала тебя.
Чейни почувствовала, как заколотилось ее сердце. Захотелось прижать ладони к ушам, ей
стало страшно того, что они могут услышать. Но она постаралась говорить спокойно:
— Послание было подписано Муад-Дибом.
— Я подписала послание в присутствии его адъютантов. Мы пошли на это из
необходимости.
И Джессика подумала: 
Подруга моего Поля храбрая женщина. Держит себя в руках даже
сейчас, когда страх переполняет ее. Да. Может быть, она и есть та, в ком мы сейчас
нуждаемся.
Едва уловимая нотка отчаяния вкралась в голос Чейни, когда она проговорила:

---

— Теперь вы можете сказать то, что должно быть сказано.
— Ты нужна мне здесь для того, чтобы помочь оживить Поля.
Наконец-то! Я сформулировала это предельно точно. Именно оживить. Так она узнает,
что Поль жив, и поймет, что он в опасности, все сказано одним словом.
Чейни потребовалось только мгновение, чтобы успокоиться:
— Что я могу сделать?
На самом деле ей хотелось наброситься на Джессику, потрясти ее за плечи и закричать:
«Ведите меня к нему!» 
Но она молча дожидалась ответа.
— Я подозреваю, — начала Джессика, — что Харконненам удалось подослать шпиона и
отравить Поля. Это единственное предположение, которое что-то объясняет. Но яд необычный.
Я проверила его кровь самыми утонченными методами, но не смогла ничего обнаружить.
Чейни упала перед ней на колени.
— Яд? Он страдает? Может, я…
— Он без сознания. Жизненные процессы в нем настолько замедлились, что их можно
обнаружить только совершеннейшими способами. Я никогда не догадалась бы, в чем дело, если
бы сама не обследовала его. Непосвященному взгляду он кажется мертвым.
— У вас были и другие причины, кроме соблюдения обряда, чтобы вызвать меня сюда. Я
знаю вас, Преподобная Мать. Что, по-вашему, могу сделать я — из того, чего не можете вы?
Она смелая, привлекательная и, гм-м-м, очень проницательная. Из нее могла бы получиться
прекрасная бен-джессеритка.
— Чейни, может, тебе будет трудно в это поверить, но я не знаю точно, почему я послала за
тобой. Это предчувствие… интуиция. Просто ниоткуда пришла мысль: «Послать за Чейни».
Впервые за все время Чейни увидела печаль в лице Джессики и нескрываемую боль в ее
проницательном взгляде.
— Я использовала все, что знала. Это