Книга II. Муад-диб

«сейчас» 
рождалось на свет и оказывалось под давлением действительности, оно начинало жить
собственной жизнью, обрастая неуловимо тонкими различиями. Но ужасное предназначение
оставалось. Оставалось и общечеловеческое сознание. А за всем этим маячил призрак джихада,
кровавый и страшный.
Чейни выбралась наружу и встала рядом. Она скрестила руки на груди и искоса
поглядывала на него, как всегда делала, когда хотела определить его настроение.
— Расскажи мне еще про воды того мира, где ты родился, Узул, — попросила она.
Он понял, что она старается отвлечь его, снять с него напряжение перед смертельно
опасным испытанием. Светало, и он заметил, что некоторые из его федьакынов начали
сворачивать влаготенты.
— Лучше ты расскажи мне о сиче и о нашем сыне, — ответил он. — Ходит ли наш Лето за
ручку с моей матерью?
— Ходит, и с Алей тоже. Он быстро растет. Он будет большим человеком.
— На что похож юг?
— Когда ты оседлаешь творило, то сможешь увидеть сам.
— Я хотел бы сначала увидеть его твоими глазами.
— Там очень одиноко.
Он прикоснулся к повязке-низони на ее лбу, там, где она выступала из-под капюшона.
— Почему ты не хочешь рассказать мне о сиче?
— Я уже рассказывала. Сич — очень унылое место, там нет наших мужчин. Там только
работают. Мы трудимся на заводах и в гончарных мастерских. Кто-то ведь должен производить
оружие, колышки, чтобы предсказывать погоду, пряности, чтобы давать взятки. Нужно
укреплять дюны, засаживать их растениями, чтобы они оставались на месте. Нужно ткать ковры
и ткани, заряжать аккумуляторы. Нужно учить детей, чтобы мощь нашего рода не иссякала.
— И во всем сиче нет ничего приятного?
— Приятно возиться с детьми. Мы соблюдаем обряды. У нас вполне достаточно пищи.
Иногда одна из нас отправляется на север побыть со своим мужчиной. Жизнь не должна
останавливаться.
— А моя сестра Аля — люди ее так и не приняли?
Чейни повернулась к нему в свете разгорающегося утра и буквально просверлила его
взглядом.
— А об этом мы поговорим в другой раз, возлюбленный мой.
— Нет, сейчас.
— Тебе следует поберечь силы для испытания.
Он видел, что задел за живое, и услышал уклончивые нотки к ее голосе.
— Неизвестность рождает тревогу.
Наконец она кивнула:
— Непонимание… все еще есть. Из-за Алиной странности. Женщины боятся, что ребенок
говорит немного больше, чем в младенческом возрасте можно бы… то есть о вещах, о которых
полагается знать только взрослым. Они не понимают… какое изменение произошло с ней в
материнской утробе… и сделало ее особенной.
— И возникают осложнения? — спросил Поль и подумал: В 
некоторых моих видениях с

---

Алей возникали серьезные осложнения.
Чейни посмотрела на расширяющуюся полосу рассвета.
— Группа женщин отправилась к Преподобной Матери. Они требовали, чтобы она изгнала
демона из своей дочери. Они напомнили ей то, о чем говорится в старинных книгах: «Не
потерпите ведьмы в народе вашем».
— И что им ответила моя мать?
— Она процитировала им закон и отослала прочь. Она сказала: «Если Аля навлекает на нас
беду, то в этом виновата власть, которая чего-то не предусмотрела и не предотвратила». И
постаралась объяснить, какие изменения произошли с Алей, когда та была у нее во чреве. Но
женщины рассердились, потому что ничего не поняли. Уходя, они недовольно бормотали.
Из-за Али еще будут сложности, 
подумал Поль.
Острые песчинки царапнули его по. лицу, там где оно было не прикрыто тканью. Пахнуло
предпряной массой.
— Эль-сайяль, песчаный дождь, несет нам утро, — сказал он вслух.
Сквозь серый сумрак он смотрел на лежащую перед ним пустыню, мертвую и
безжалостную, на равнодушные, бесконечные пески. В темном углу, на юге, ударила сухая
полоса молнии — знак того, что буря всадила туда весь свой статический заряд. Спустя долгое
время раздался глухой раскат грома.
— Вот голос, который украшает нашу землю, — промолвила Чейни.
Большинство его людей занимались сворачиванием тентов. От ближних дюн подходила
охрана. Все вокруг пришло в плавное движение, предписанное древними книгами и не
требующее никаких приказаний.
«Старайся отдавать как можно меньше приказов, — говорил ему отец… когда-то… очень
давно. — Однажды приказав что-либо сделать, потом всегда придется приказывать это».
Вольнаибы знали это правило инстинктивно.
Водный надзиратель отряда начал произносить утреннее заклинание, добавляя к нему
ритуальные слова о посвящении в дюнные всадники.
— Мир — это недостроенная хижина, — завывал он, и его причитания разносились далеко
по дюнам. — Кто остановит Ангела Смерти? Что предначертал Шай-Хулуд, то сбудется.
Поль слушал, узнавая слова — так же начиналась песнь над телом павшего федьакына, с
этими же словами бросались в бой его штурмовики.