Книга II. Муад-диб

Что червь может делать с пряностями? 
спрашивал он себя. И вспомнил, как темнил в
беседе с отцом Лит-Каинз, чтобы они не догадались о связи пряностей с песчаными червями.
Трах-тарарах-рах!
Словно раскат грома донесся издалека.
И снова: Трах-тарарах-рах!
Червь опустился на песок и замер там, только лунный свет поблескивал на клыках.
Бом! Бом! Бом! Бом!
Еще одно било, 
догадался Поль.
И снова справа раздался тот же звук. Червя сотрясла дрожь. Он еще глубже втянулся в
песок. Только половина его пасти огромным холмом возвышалась над дюнами, словно
гигантский тоннель.
Раздался скрип песка.
Чудовище уходило все глубже, отступая и разворачиваясь. Вот оно превратилось в
песчаный гребень и заскользило по распадкам между дюнами.
Поль вышел из каменной щели, провожая взглядом песчаный холм, который несся на
призыв нового била.
Джессика вышла следом и вслушалась в далекие удары: бом… бом… бом… бом… бом…
Звук прекратился.

---

Поль нащупал губами трубку влагоджари и отхлебнул восстановленной воды.
Джессика пыталась понять, что он делает, но ее мозг ничего не воспринимал от усталости и
пережитого страха.
— Ты уверен, что он ушел? — прошептала она.
— Кто-то его позвал, — сказал Поль. — Вольнаибы.
Она почувствовала, что начинает приходить в себя.
— Он был такой огромный!
— Не больше того, который заглотил наш махолет.
— Почему ты решил, что это вольнаибы?
— Било — это их изобретение.
— Чего ради они будут помогать нам?
— Может, они нам и не помогали. Может, они просто подзывали червя.
— Зачем?
Ответ лежал где-то у самой границы его восприятия, но появляться отказывался. В мозгу
возникло смутное представление о том, для чего используются телескопические штыри с
крючком на конце — «крюки управления».
— Зачем им подзывать червя? — повторила Джессика.
Страх неровным дыханием коснулся его рассудка, и Поль заставил себя отвернуться от
матери и посмотреть вверх на утес.
— Хорошо бы нам отыскать дорогу наверх, пока не наступил день, — он указал
направление рукой. — Помнишь, мы пробегали мимо колышков? Вот еще такие же.
Она взглянула туда и увидела обглоданные ветром палки, которые прятались в тени узкого
карниза. Карниз вился вдоль утеса и заканчивался в расщелине высоко над их головами.
— Они указывают дорогу наверх, — продолжал Поль. Он встряхнул плечами, поправляя
рюкзак, подошел к карнизу и начал карабкаться вверх.
Джессика подождала секунду — отдыхая, собираясь с силами, и затем двинулась за сыном.
Они карабкались все выше, следуя вдоль колышков, пока наконец карниз не превратился в
узкий каменный выступ у самого входа в темную расщелину.
Поль пригнул голову и попытался что-нибудь разглядеть в темноте. Ступнями он
чувствовал, как ненадежна эта узкая опора, но из предосторожности заставил себя помедлить на
карнизе. В глубине скалы ничего не было видно — сплошной мрак. Трещина уходила куда-то
далеко, наверху она была открыта звездам. Поль напряженно вслушивался, но слух его
улавливал только то, что ожидал услышать — шелест песчинок, жужжание насекомых, легкое
топотание ночного зверька. Он осторожно опустил ногу во тьму и ощутил под привычным
песком твердый камень. Медленно перенес вперед другую ногу и подал знак матери. Потом
ухватил ее за свободно свисающую полу джуббы и втянул за собой.
Они посмотрели на звезды, которые словно покоились на каменной гряде по обе стороны
расщелины. Поль едва различал стоящую рядом с ним мать — она казалась туманным серым
силуэтом.
— Эх, зажечь бы фонарик, — прошептал он.
— Кроме глаз у нас есть и другие органы чувств, — ответила Джессика.
Поль продвинул ногу вперед, перенес на нее вес, попробовал шагнуть дальше и наткнулся
на препятствие. Слегка согнув другую ногу в колене, он нащупал ступеньку и медленно
поднялся на нее. Потом протянул руку назад, коснулся руки матери и слегка дернул ее за
рукав — следуй за мной.
Еще ступенька.
— Я думаю, они ведут на вершину, — прошептал он.

---