Книга II. Муад-диб

Почему она не оплакивает Джамиса? Почему
не выказывает ко мне никакой ненависти? 
Вдруг он заметил, что все вольнаибы смотрят на него
и чего-то ждут.
Кто-то прошептал:
— Еще не все. Теперь скажи всем, кем ты ее берешь.
— Ты принимаешь Хару как женщину или как служанку? — пояснил Стилгар.
Хара подняла руки и медленно повернулась на одной пятке.
— Я еще молода, Узул. Говорят, что я выгляжу так же молодо, как в то время, когда жила с
Джиоффом… до того, как Джамис его победил.
Джамис убил человека, чтобы получить ее, 
подумал Поль и сказал:
— Если я возьму ее как служанку, могу я потом переменить решение?
— Ты можешь думать в течение года, — ответил Стилгар. — После этого она, если захочет,
станет свободной женщиной, которую может выбрать кто угодно… или ты можешь отпустить
ее, если она сама кого-нибудь выберет. Но пока год не прошел, за нее отвечаешь ты… и тебе
всегда придется нести некоторую ответственность за сыновей Джамиса.
— Я принимаю ее как служанку, — решил Поль.
Хара топнула ногой и сердито дернула плечами:
— Но я еще молода!
Стилгар поглядел на Поля и заметил:
— Осмотрительность — великое качество для человека, который собирается стать вождем.
— Но ведь я молода! — повторила Хара.
— Помолчи, — приказал Стилгар. — Если вещь чего-то стоит, ее оценят. Покажи Узулу его

---

новое жилище и позаботься, чтобы у него была чистая одежда и место для отдыха.
— О-о-о-о! — запричитала женщина.
Поль уже успел получить первое впечатление о ней, чтобы хоть в первом приближении
зарегистрировать ее тип. Он чувствовал, что остальные вольнаибы заждались, что им не
терпится заняться собственными делами. Ему хотелось расспросить про мать и Чейни, но он
видел, что Стилгар нервничает, и решил, что это было бы ошибкой.
Он повернулся к Харе, придав своему голосу нужный, чуть вибрирующий тембр, чтобы
вызвать в ней страх и трепет, и сказал:
— Покажи-ка мне мое жилье, Хара. О твоей молодости мы поговорим в другой раз.
Хара отступила на два шага назад и бросила испуганный взгляд на Стилгара:
— Он владеет таинственным искусством голоса!
— Стилгар, — продолжал Поль. — Отец Чейни наложил на меня серьезные обязательства.
Если…
— Эти вопросы будут обсуждаться на совете, — прервал его Стилгар. — Там ты все
скажешь.
Он кивнул, давая знать, что разговор закончен, и махнул рукой отряду, приказывая
следовать за ним.
Поль взял Хару под локоть, заметив, какое прохладное у нее тело и как оно затрепетало от
его прикосновения.
— Я не причиню тебе вреда, Хара. Покажи мне наше жилище, — он смягчил голос, придав
ему успокоительный тембр,
— Ты ведь не выгонишь меня, когда год кончится? — спросила она. — Ведь я же понимаю,
что уже не так молода, как раньше.
— Пока я жив, тебе найдется место рядом со мной, — он отпустил ее локоть. — Ну, а
теперь пойдем. Веди меня.
Она повернулась и пошла вперед по коридору, потом повернула направо в широкий
поперечный тоннель, освещенный желтыми поплавковыми лампами, которые висели почти
прямо над головой на равном расстоянии друг от друга. Каменный пол был гладким, чисто
выметенным от песка.
Поль шел рядом с ней, всматриваясь в ее орлиный профиль.
— Ты ведь не ненавидишь меня, Хара?
— С чего это я должна тебя ненавидеть?
Она кивнула группке ребятишек, глазевших на них из-под навеса в одном из боковых
ответвлений. Поль увидел за детьми силуэты взрослых, еле различимых за пленочными
занавесями.
— Я… победил Джамиса.
— Стилгар сказал мне, что были соблюдены все обряды и что ты — друг Джамиса, — она
посмотрела на него, скосив глаза. — Стилгар сказал, будто ты отдал мертвому влагу. Это
правда?
— Да.
— Это больше, чем я для него сделаю… смогу сделать. — Ты не оплакиваешь его?
— Я оплачу его, когда придет время оплакивания.
Они прошли мимо изогнутого аркой прохода. Поль заглянул туда и увидел мужчин и
женщин, склонившихся над станками в большом светлом помещении. Казалось, они работали с
особой энергией.
— Что они там делают? — спросил Поль.
Хара оглянулась на арку и сказала:

---

— Они стараются закончить работу в пластиковой мастерской до того, как придется бежать
отсюда. Нам нужно очень много рососборников для растений.
— Вам придется спасаться бегством?
— Пока эти звери преследуют нас… и пока мы не прогоним их с нашей земли.
Поль вдруг споткнулся и поймал себя на том, что снова оказался в ловушке времени,
внутри мозаичной картины своего предвидения. Но эта картина была странно смещена, словно
плохо смонтированный фильм. Все кусочки, которые он извлекал из провидческой памяти,
казались чуть-чуть искаженными.
— За нами охотятся сардукары, — уточнил он.
— Они не найдут ничего, кроме одного-двух брошенных сичей. Но зато наверняка найдут
свою смерть в наших песках.
— Неужели они доберутся до нас?
— Вполне возможно.
— И все же мы тратим время на то… — он мотнул головой в сторону арки, — чтобы
делать… рососборники?
— Растения должны жить.
— Что такое рососборники?
Она бросила на него взгляд, исполненный изумления:
— Неужели тебя ничему не учили там… откуда ты пришел?
— Про рососборники — ничему.
— Хай! — воскликнула она, и в этом восклицании прозвучало все, что она думала по этому
поводу.
— Ну, так что же это такое?
— Каждый куст, каждая травинка, которую ты видишь в этом эрге, — начала Хара, — как
ты думаешь, смогут ли они выжить, когда мы уйдем отсюда? Все растения очень-очень
аккуратно пересаживаются в специальные маленькие ямки. Ямки заполняют гранулами
хромопластика. На свету он становится белым. Если ты на рассвете посмотришь с высокого
места, то увидишь, как он сверкает. Белый цвет хорошо отражает солнечные лучи. Но когда
Дедушка-Солнце уходит, хромопластик в темноте делается прозрачным. Поэтому он быстро
остывает и на его поверхности конденсируется влага из воздуха. Эта влага стекает вниз и поит
наши растения.
— Рососборники, — пробормотал он, восхищаясь простотой и изяществом идеи.
— Когда придет время, я оплачу Джамиса, — задумчиво продолжала Хара — видно, эта
мысль все время крутилась у нее в голове. — Он был хорошим мужем, Джамис, правда,
вспыльчив как порох. Хорошо заботился о семье, а с ребятишками — просто чудо. Не делал
никакой разницы между моим первенцем от Джиоффа и своим собственным сыном. Совсем
никакой разницы, — она задумчиво посмотрела на Поля. — Так ли это будет с тобой, Узул?
— Можешь не беспокоиться.
— А если…
— Хара!
Она вздрогнула, подстегнутая жесткими интонациями его голоса.
Они прошли мимо еще одной ярко освещенной комнаты, расположенной за аркой с левой
стороны.
— А что делают тут? — спросил Поль.
— Здесь ремонтируют ткацкие станки. Хотя сегодня вечером их тоже придется
разбирать, — она показала рукой на соседнее ответвление. — А здесь и вон там готовят пищу и
чинят влагоджари, — она посмотрела на Поля. — Твой пока совсем новый. Но если потребуется,

---

то я сумею починить его. Когда начинается сезон, я всегда работаю на фабрике.
Теперь им все чаще попадались большие и маленькие группы людей у боковых входов. Вот
мимо прошла небольшая колонна мужчин и женщин, сгибавшихся под тяжестью больших
мешков, в которых что-то булькало. От мешков пахнуло пряностями.
— Наша вода им не достанется, — сказала Хара. — И пряности тоже. Можешь не
сомневаться.
Поль рассматривал отверстия в стенах туннеля, тяжелые ковры на каменных ступенях.
Перед ним мелькали комнаты с горами подушек, с яркими тканями по стенам. Сидевшие там
люди смолкали при их появлении и бросали на Поля неприязненные взгляды.
— Твоя победа над Джамисом кажется всем очень странной, — пояснила Хара. — Похоже,
от тебя снова потребуют подтверждения, когда мы переберемся на новое место.
— Я не люблю убивать, — ответил Полы
— Стилгар говорил это, — сказала Хара, но в ее голосе звучало явное недоверие.
Впереди послышался громкий хор голосов. Они подошли к другому входу, пошире тех, что
попадались им до сих пор. Поль замедлил шаг и увидел комнату, заполненную детьми. Дети,
скрестив ноги, сидели на темно-коричневом ковре.
Перед доской у дальней стены стояла женщина, закутанная в желтую ткань, с указкой в
руке. Доска была заполнена рисунками: кружками, квадратиками, дугами, параллельными
линиями. Женщина быстро переводила указку от одной картинки к другой, а дети хором
повторяли за ней в такт движению ее руки.
Поль вслушался и заметил, что чем глубже они заходили в сич, тем глуше звучали голоса.
— Дерево, — хором говорили дети, — дерево, трава, дюна, ветер, гора, холм, огонь,
молния, скала, скалы, пыль, песок, жара, убежище, полный, зима, холодный, пустой,
разрушение, лето, пещера, день, недоверие, луна, ночь, плато, гребень, склон, растение,
веревка…
— Вы проводите занятия даже в такое тревожное время? — спросил Поль.
Выражение ее лица смягчилось, и в голосе прозвучала горечь:
— Лит учил, что нельзя останавливаться ни на минуту. Лит теперь мертв, но его не
забудут. Таковы законы Чакобсы.
Она повернула налево, поднялась по широким каменным ступеням, раздвинула оранжевые
газовые занавески и чуть отошла в сторону:
— Твой яли ждет тебя, Узул.
Поль замешкался, не спеша подниматься к ней на крыльцо. Он вдруг почувствовал
неловкость от того, что придется остаться наедине с этой женщиной. Он осознал, что его со всех
сторон окружает жизнь, понять которую можно, только смирившись с определенными
экологическими воззрениями и постулатами. Он чувствовал, что вольнаибский мир охотится за
ним, расставляет для него всевозможные ловушки. И он знал, что стоит за этими ловушками:
дикий джихад, религиозная война, которую он дал слово не допустить любой ценой.
— Вот твой яли, — повторила Хара. — Что же ты медлишь?
Поль кивнул и поднялся по ступенькам. Он отодвинул занавеску, почувствовав в ткани
металлические нити, и последовал за ней через небольшую прихожую в просторную
квадратную комнату — примерно шесть на шесть метров. На полу лежали толстые синие ковры,
каменные стены завешены синей и зеленой материей, поплавковые лампы над головой
настроены на желтый цвет и тусклыми пятнами выделяются на задрапированном желтой
тканью потолке.
Все вместе это походило на старинный шатер.
Хара стояла перед ним, уперев левую руку в бедро и внимательно изучая глазами его лицо.

---

— Дети сейчас у подруги, — сказала она. — Они представятся сами, попозже.
Чтобы скрыть неловкость, Поль сделал вид, что осматривает комнату. Справа, за
занавесками, была еще одна комната, побольше, с наваленными у стен подушками. Он
почувствовал легкое движение воздуха и увидел вентиляционное отверстие, искусно спрятанное
среди занавесей.
— Не желаешь ли, чтобы я помогла тебе снять влагоджари? — спросила Хара.
— Нет… спасибо.
— Принести поесть?
— Да.
— Здесь рядом комната для отдыха, — она показала рукой. — Чтобы ты мог отдохнуть,
сняв влагоджари.
— Ты сказала, что нам придется оставить этот сич. Может, помочь тебе упаковать вещи
или что-нибудь еще?
— Все будет сделано в свое время. Изверги еще не проникли в наши районы.
Она все еще медлила, не сводя с него глаз.
— В чем дело? — резко спросил он.
— Твои глаза еще не приняли цвета Айбада. Это выглядит странно, но не отталкивающе.
— Принеси-ка еду, — оборвал ее Поль. — Я проголодался.
Она улыбнулась всепонимающей женской улыбкой, от которой Полю стало еще
беспокойнее.
— Я — твоя служанка, — сказала она, развернулась и, покачивая бедрами, скрылась за
тяжелой стеной, в узком коридоре.
Поль был сердит на самого себя. Он отодвинул тонкую занавеску справа и прошел в
большую комнату. На мгновение он остановился там, не зная, что делать дальше. Ему
вспомнилась Чейни… интересно, где она сейчас? Чейни, которая тоже потеряла отца…